Вероника Рот - Переход Страница 5

Бесстрашные, сидящие напротив нас, поднимаются, как только последний выбор сделан и спешат к дверям, унося меня за собой. Я поворачиваюсь назад уже около двери, не имея сил остановить себя, и вижу отца, до сих пор сидящего в первом ряду с несколькими членами Отречения вокруг него. Он выглядит шокированным.

Я ухмыляюсь. Я сделал это, я шокировал его. Я больше не идеальный ребенок из Отречения, обреченный быть поглощенным системой и растворенным в неизвестности. Вместо этого, я первый кто перешел из Отречения к Бесстрашным, более чем за десятилетие.

Я разворачиваюсь и бегу, поравниваясь с остальными, не желая остаться позади. Перед тем, как выйти из комнаты, я расстегиваю свою порванную рубашку, и она падает на пол. Серая футболка что под ней, так же велика, но она темнее и лучше смешивается с одеждой Бесстрашных.

Они проносятся по ступеням, открывая двери, смеясь и шумя. Я чувствую боль в спине и плечах, легких и ногах, внезапно я не уверен в сделанном выборе, в людях к которым присоединился. Они такие громкие, такие дикие. Смогу ли я найти себе место среди них? Я не знаю.

Я полагаю, у меня нет выбора.

Я проталкиваюсь сквозь людей в поисках других инициированных, но впечатление такое, будто бы они исчезли. Я выбираюсь из середины, чтоб посмотреть куда же мы идем, и вижу рельсы, что тянутся по улице перед нами, они окружены деревом и металлом. Бесстрашные поднимаются по лестнице на платформу, и расходиться по ней. На самом верху лестницы толпа настолько плотна, что я не могу найти способ выбраться из нее, но я знаю, что если не взберусь как можно скорее, я могу пропустить поезд, так что я решаю протолкнуться. Мне приходится идти, стиснув зубы, чтоб не извиняться на каждом шагу в то время, как я расталкиваю людей локтями, толпа сама уже проталкивает меня.

— Ты неплохой бегун, — говорит Тори, подбегая ко мне на платформе, — ну, по крайней мере, для подростка из Отречения.

— Спасибо, — говорю.

— Ты же знаешь, что будет дальше, правда? — Она поворачивается и указывает на свет, что исходит от прибывающего поезда. — Он не остановится, он просто чуть — чуть замедлит ход, и если ты не заберешься в него, это будет конец для тебя. Афракционер. Вот так легко быть изгнанным.

Я киваю. Я не удивлен, что инициация уже началась, что она началась в момент, когда мы покинули комнату, где проводилась Церемония Выбора. И я не удивлен, что Бесстрашные хотят, чтоб я доказал что чего-то стою. Я смотрю, как поезд приближается, теперь я могу его слышать, слышать то, как он свистит на ходу.

Она ухмыляется:

— Ты справишься, правда?

— Почему ты так говоришь?

Она пожимает плечами:

— Ты кажешься мне готовым к борьбе, вот и все.

Поезд с грохотом приближается, и Бесстрашные начинают запрыгивать. Тори бежит к концу платформы, и я следую за ней, копируя ее позу и движения, когда она готовится к прыжку. Она хватается за ручку на двери и забирается внутрь, так что я делаю то же самое, неуклюже хватаясь за ручку и забираясь в поезд.

Но я не готов к тому что он повернет, я оступаюсь, ударяясь лицом о железную стену. Хватаюсь за ноющий нос.

— Плавнее, — говорит один из Бесстрашных. Он младше Тори с темной кожей и простой улыбкой.

— Изящество — это показуха для Эрудитов, — говорит Тори. — Он забрался в поезд, Амар, вот что главное.

— Вообще-то он должен быть в другом вагончике, вместе с другими инициированными, — говорит Амар. Он смотрит на меня, но не так, как это делал перешедший из Эрудитов пару минут назад. Кажется ему больше интересно, будто бы я чудак, которого ему стоит хорошенько осмотреть, чтобы понять, — если он твой друг, я думаю все в порядке, как тебя зовут, Стиф?

В момент, когда он произносит свой вопрос, я уже готов назвать имя, и я собираюсь это сделать как всегда, сказать что я Тобиас Итон. Это должно быть так привычно, но вдруг я понимаю, что не могу этого сделать, не могу вынести его звучание, не здесь, не среди людей, которые я надеюсь, станут моими друзьями, моей новой семьей. Я не могу, я не буду больше сыном Маркуса Итона.

— Можешь называть меня Стиф, мне все равно, — говорю, повторяя колкую шуточку Бесстрашных, что я слышал в коридорах и аудиториях до этого. Ветер задувает в вагончик, когда поезд набирает скорость, и он дует так громко, просто рычит у меня в ушах.

Тори смотрит на меня с подозрением, и на какой-то момент у меня закрадывается страх, что она скажет Амару мое имя, которое, я уверен, она помнит со времен теста. Но она лишь немного кивает, и я успокаиваюсь, поворачиваясь к открытой двери, моя рука все еще на ручке.

Мне никогда не приходило в голову просто не называть своего имени, или сказать фальшивое, придумать себе новую личность. Но здесь я свободен, могу накричать на кого-либо или отказать кому-либо, даже могу соврать.

Я смотрю на улицу сквозь деревянные подпорки, что поддерживают рельсы, целая история под нами. Но впереди старая дорогая уступает место новой, и платформа поднимается, огибая крыши домов. Подъем постепенный, я бы даже не заметил его, если бы не смотрел на землю, и то, как мы все дальше и дальше от нее.

Я чувствую, что мои ноги слабеют от страха, так что я отхожу от дверей и присаживаюсь возле стены в ожидания прибытия к месту назначения.

Я все еще в этой позиции возле стены, голова лежит на руках, когда Амар слегка подталкивает меня ногой.

— Вставай, Стиф, — говорит он незлобно, — время прыгать почти наступило.

— Прыгать? — спрашиваю.

— Да, — он ухмыляется, — поезд ни для кого не останавливается.

Я поднимаюсь. Ткань, которую я намотал на руку, насквозь пропиталась кровью. Тори становится прямо за мной и подталкивает меня к выходу.

— Дайте инициированному сойти первым, — кричит она.

— Что ты делаешь? — спрашиваю, бросая на нее сердитый взгляд.

— Делаю тебе одолжение! — отвечает она и подталкивает вновь к входу. Остальные из Бесстрашных отходят от меня, каждый из них усмехается, будто бы я — их обед. Я волочу ноги к краю, хватаясь за ручку так крепко, что кончики пальцев немеют. Я вижу, куда я должен прыгнуть — вперед, дорога огибает крышу здания, а затем поворачивает. Расстояние кажется маленьким отсюда, но по мере приближения оно увеличивается и увеличивается, и моя немедленная смерть кажется все более и более реальной.

Меня трясет при взгляде на то, как Бесстрашные из других вагонов впереди прыгают. Никто из них не промахивается, но это не значит, что я не стану первым. Я отпускаю ручку и смотрю на крышу, отталкиваюсь так сильно, как только могу.

Толчок проходит сквозь меня, и я падаю на четвереньки, гравий с крыши забивается в рану на руке. Я смотрю на пальцы. Кажется, будто бы время перескочило вперед, а сам прыжок пропал из виду и памяти.

— Проклятье, — слышу голос позади, — я надеялся, мы отскребем лепешку со Стифа позже.

Я сердито смотрю на землю и сажусь на ноги. Крыша кружится перед глазами — я не знал, что можно потерять ориентацию из-за страха.

Все, что я знаю — что сдал два теста на инициацию: я забрался в движущийся поезд, и я добрался до крыши. Теперь вопрос в том, как Бесстрашные спускаются с крыши.

Пару секунд спустя Амар подходит к краю, и я получаю ответ на свой вопрос: они собираются заставить нас прыгать.

Я закрываю глаза и представляю, что я не здесь, что это не я стою на коленях на цементе со всеми этими сумасшедшими татуированными людьми вокруг меня. Я пришел сюда потому, что хотел сбежать, но это не побег, это другая разновидность пытки и уже слишком поздно избежать ее. Так что моя единственная надежда — выжить.

— Добро пожаловать к Бесстрашным! — кричит Амар. — Здесь вы либо столкнетесь со своими страхами лицом к лицу, либо же уйдете трусами. У нас рекордно мало перешедших в этом году, что и не удивительно.

Бесстрашные вокруг Амара выкидывают руки вверх, делая как бы удар в воздухе и кричат, принимая то, что никто не хочет к ним переходить, как честь.

— Единственная возможность попасть в место, где живут Бесстрашные отсюда — это прыгнуть с края, — говорит Амар, широко разводя руки и указывая на пустое пространство вокруг себя. Он отклоняется назад на пятках и машет руками так, как будто вот-вот упадет, затем становится на место и усмехается. Я глубоко вдыхаю через нос и задерживаю дыхание.

— Как всегда, я предлагаю идти первыми инициированным, рожденным в нашей фракции или нет, — он спрыгивает с бордюра, что идет по краю и указывает на него, поднимая брови.

Группка молодых Бесстрашных возле крыши обменивается взглядами. Подальше стоит мальчик из Эрудитов, которого я видел раньше, девочка из Дружелюбия, двое мальчиков и девочка из Искренних, нас всего шестеро.

Один из Бесстрашных делает шаг вперед, темнокожий мальчик подбадриваемый аплодисментами друзей.

— Давай, Зак! — кричит одна из девочек.