Вероника Рот - Переход Страница 6

Один из Бесстрашных делает шаг вперед, темнокожий мальчик подбадриваемый аплодисментами друзей.

— Давай, Зак! — кричит одна из девочек.

Зак запрыгивает на край, но не рассчитывает прыжок, и сразу же падет с крыши, теряя равновесие. Он кричит что-то не членораздельное и исчезает. Девочка из Искренних вздыхает, прикрывая рот рукой, но друзья Зака из Бесстрашных заливаются смехом. Мне же не кажется, что этот момент был настолько драматичным и героическим, каким он сам себе его представлял.

Амар усмехается и указывает на край снова. Рожденные во фракции Бесстрашия выстраиваются в ряд, за ними становятся мальчик из Эрудитов и девочка из Дружелюбия. Я знаю, что должен присоединиться, я должен прыгнуть, и неважно как я к этому отношусь. Я подхожу к шеренге, мои суставы недвижимы как ржавые болты. Амар смотрит на часы и отсчитывает по тридцать секунд между прыжками.

Шеренга уменьшается, исчезает.

И вот ее уже нет, я остался один. Я становлюсь на край и жду сигнала от Амара. Солнце садится за соседние дома, я никогда не видел их под таким углом. Возле горизонта свет золотистый и ветер, пробираясь между домами, развивает мою одежду.

— Давай, — говорит Амар.

Я закрываю глаза, замираю, не могу даже заставить себя прыгнуть с крыши, все, что я могу — так это наклониться вперед и упасть. Мой желудок сжимается, ногами я ищу землю, руками пытаюсь схватиться за что-либо в воздухе, за что-то, чтоб удержаться, но там нет ничего, пустой воздух.

А затем я падаю на сетку.

Она обволакивает меня крепкими нитями. Руки тянутся ко мне. Я цепляюсь за сеть и тянусь к рукам. Приземляюсь на ноги, на деревянную платформу, и мужчина с темно-коричневой кожей и синяками на костяшках улыбается мне. Макс.

— Стиф! — хлопает он меня по спине, заставляя вздрогнуть, — приятно видеть, что ты так далеко зашел, иди присоединись к остальным инициированным. Амар спустится через мгновение, я уверен.

За ним темный туннель с каменными стенами. Бесстрашные живут под землей, хоть я думал, что их жилье будет где-то высоко, что было бы одним из моих худших кошмаров.

Я пытаюсь идти вниз по ступеням к другим новеньким. Кажется, мои ноги снова ходят. Девочка из Дружелюбия улыбается мне:

— Это было неожиданно весело, — говорит она, — меня зовут Мия. Ты в порядке?

— Он выглядит будто бы изо всех сил пытается сдержать рвотный рефлекс, — говорит один из мальчиков из Искренних.

— Не сдерживайся, чувак, — говорит другой мальчик из Искренних, — мы с радостью посмотрим на шоу.

И сам не понимаю, как я отвечаю:

— Заткнись.

К моему удивлению, они умолкают. Я полагаю, немногие из Отречения говорили им заткнутся.

Парой секунд позже, я вижу, как Амар скатывается по сетке. Он спускается по лестнице, выглядит диким, взъерошенным и готовым к последующим сумасшедшим выходкам. Он подзывает инициированных поближе к себе, и мы собираемся в полукруг у входа в туннель.

Амар складывает руки перед собой.

— Меня зовут Амар, — говорит он, — я ваш инструктор по инициации, я здесь вырос, и три года назад я прошел инициацию на «отлично», вот почему я приглядываю за новенькими, пока сам этого хочу. Повезло вам.

— Те, кто родился здесь и перевелся, в основном занимаются раздельно, чтоб рожденные в Бесстрашии не покалечили остальных на пол пути, — при этих словах рожденные в этой фракции ухмыляются. — Но в этом году мы попробуем кое — что новенькое, лидеры Бесстрашных и я хотим посмотреть, поможет ли знание ваших страхов перед началом тренировок вам лучше подготовиться к остальной части. Так что перед тем как мы позовем вас ужинать, мы проведем кое-какое самопознание. Следуйте за мной.

— А что, если я не хочу заниматься самопознанием? — спрашивает Зак.

Чтоб он вернулся на свое место среди рожденных во фракции Бесстрашия Амару стоит только глянуть на него. Я никогда не видел никого похожего на Амара: в одну минуту он дружелюбный, в другую — он уже суровый, а иногда — все сразу.

Он ведет нас вперед по туннелю, а затем останавливается у двери встроенной в стену и открывает ее плечом. Мы проходим в сырую комнату с огромным окном в стене. Над нами флуоресцентные лампы мерцают и трещат, Амар усаживается за аппарат, что смахивает на тот, что был в комнате тестов в школе. Я слышу, как что-то капает, в углу вода стекает в лужицу.

Еще одна большая пустая комната располагается за окном. В каждом углу стоит по камере. Неужели везде здесь камеры?

— В этой комнате вы сможете пройти свой пейзаж страха, — говорит Амар, не поднимая головы, — пейзаж страха — это симуляция, в которой вы встречаетесь со своими самыми худшими страхами.

На столе возле аппарата лежит ряд шприцов. Они выглядят зловеще в мерцающем свете, как будто бы они могут быть также орудиями пыток, ножи и лезвия.

— Как это возможно? — спрашивает парень из Эрудитов, — вы ведь не знаете наших худших страхов.

— Эрик, правильно? — спрашивает Амар. — Ты прав, я не знаю твоих худших страхов, но серум что я собираюсь тебе ввести стимулирует те части твоего мозга, что отвечают за страх, и ты сам себе создашь преграды в стимуляции, так сказать. В этой симуляции, в отличие от теста, вы будете знать что то, что вы видите — нереально. В это время я буду в этой комнате контролировать симуляцию и переключать программу от одного вашего страха к другому, как только ваше сердце достигнет определенной отметки, другими словами, как только вы успокоитесь, или встретитесь лицом к лицу со своим страхом. Когда вы пройдете все страхи, программа закончится, и вы придете в себя вновь в этой комнате с большим знанием своих страхов.

Он берет один из шприцов и подзывает Эрика.

— Позволь мне удовлетворить твою Эрудитскую заинтересованность, — говорит он, — тебе быть первым.

— Но…

— Но, — учтиво говорит Амар, — я ваш инструктор по инициации и это в ваших интересах — делать так, как я скажу.

На миг Эрик замирает, затем снимает свою голубую куртку, складывает ее напополам, и перебрасывает ее через спинку стула. Его движения медленны и размеренны — наиграны, я подозреваю, чтоб разозлить Амара настолько, насколько это возможно. Эрик подходит к Амару и тот почти жестоко вводит иглу Эрику в шею. Затем он направляет Эрика в соседнюю комнату.

Как только Эрик становится по центру комнаты за стеклом, Амар подсоединяет себя к аппарату для симуляций проводами и нажимает что-то на экране компьютера за собой для начала программы.

Эрик не движется, руки свободно свисают по бокам. Он смотрит на нас через окно, но мгновением позже, не смотря на то, что он не шевелился, кажется, что он смотрит на что-то другое, будто бы симуляция началась. Но он не кричит, не мечется и не плачет, хоть я ожидал именно этого от того, кто встретился со своими самыми худшими страхами. Его сердцебиение отображается на мониторе у Амара и все повышается, выглядит так, будто птица набирает высоту при полете.

Он боится. Он боится, но не шевелится.

— Что происходит, — спрашивает меня Мия, — серум действует?

Я киваю.

Я наблюдаю, как Эрик глубоко вдыхает через рот и выдыхает через нос. Его трясет, он дрожит, впечатление, что земля уходит у него из-под ног, но его дыхание медленное и ровное, его мускулы напрягаются и расслабляются с интервалом в пару секунд, будто бы он случайно напрягается, а потом расслабляется, понимая, что ошибся. Я наблюдаю за его сердцебиением на мониторе у Амара, смотря, как оно замедляется, пока Амар не нажимает на экран, заставляя программу переключиться.

Так происходит снова и снова, с каждым новым страхом. Я считаю страхи, что меняются в тишине: десять, одиннадцать, двенадцать. Затем Амар нажимает на экран в последний раз и Эрик расслабляется. Он медленно моргает, а затем ухмыляется, смотря в окно.

Я замечаю, что рожденные в Бесстрашии, обычно сразу же все комментирующие, сейчас молчат, наверное, это означает что мое предчувствие правильно — что с Эриком стоит проявлять осторожность, даже побаиваться.

Больше, чем час я наблюдаю, как другие инициированные встречаются один на один со своими страхами, они бегают, прыгают, стреляют из невидимого оружия, а в некоторых, особых, случаях ложатся на пол лицом вниз и всхлипывают. Иногда я понимаю, что они видят все эти ужасающие страхи, что мучают их, но чаще всего злодеи, с которыми дерутся инициированные — их личные, о которых знают только они, да Амар.

Я стою у другого конца комнаты, вздрагивая каждый раз, когда Амар зовет следующего. И вот я последний в комнате, Мия заканчивает свой пейзаж, скрутившись у задней стенки комнаты, положив голову на руки. Она встает, выглядя озабоченной, и выбегает из комнаты, не дожидаясь разрешения Амара на это. Он смотрит на последний шприц на столе, а потом на меня.

— Только ты и я, Стиф, — говорит он, — давай покончим с этим.