Алексей Стравинский - Бесконечный Октябрь Страница 5

Я слышал, Маргарет, я все слышал. Сколько ночей я спал, и вдруг, просыпаясь с мокрыми глазами, понимал, что притащил за собой из снов душевные муки, которые в доли секунды сжимают грудь в тиски и безжалостно выдавливают из тебя последние силы.

Дамба, сдерживающая все плохое, что скопилось внутри, рушится – и начинается потоп, от которого нигде не скрыться. После подобных ночей я подолгу боялся смыкать глаза.

Оставшееся время мы пили чай в тишине, лишь изредка перебрасываясь фразами о саде и о том, как идут мои дела в городе. Я понял: Маргарет приняла, что Яника уже никогда не вернется. Возможно, это просто способ самозащиты.

Но я так не могу. Я боюсь, что если попробую вести себя подобным образом – то комфорт от смирения погубит веру в то, что она жива. Я сопротивляюсь этому, как могу. Я не знаю, насколько меня хватит. Но я буду гнуть эту линию до последнего вздоха – который, впрочем, в таких условиях может наступить намного раньше, чем мне уготовано.

– Когда ты снова заедешь, Аксей? – мы выходим на улицу. Она провожает меня. – Мы ведь всегда ждем тебя, помни об этом.

– Сегодня вечером я планирую быть у мамы. Не знаю, как долго я там пробуду.

– Заезжай сразу же, как только снова приедешь в город, – Маргарет пробежалась по мне взглядом. – Береги себя, родной!

– До скорой встречи, Маргарет. И вы тоже берегите себя, – в ответ она заулыбалась.

Я завожу мотоцикл и трогаюсь с места. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я увидел Маргарет, которая все отдалялась и отдалялась. У меня возникло чувство, будто это не я уезжаю от нее, а она уходит от меня. На миг мне показалось, что она покидает нас всех. С этой грустной мыслью я покинул дом убитой горем женщины. Как бы мне хотелось, чтобы наша следующая встреча состоялась уже в другом свете – но этот свет ушел вслед за исчезнувшей в ночи Яникой.

Вокруг меня поля, то уже вспаханные и черные, то зеленые, засаженные озимыми. Приятно мчаться через открытое пространство среди осенней природы. Вдали виднеются ярко-красные полосы деревьев. Лишь изредка дорога несильно извивается. Она всегда напоминала мне дорогу, лежащую через какую-нибудь мексиканскую пустыню – но там кругом песок, кактусы и вдали рыжие горы, а здесь дорога стелется сквозь разноцветные, в зависимости от времени года, поля и деревья.

Воздух здесь влажный, над головой тяжелые тучи, с которых в любой момент может сорваться дождь. Зимой в этом месте не видно края заснеженным просторам. Только черная полоса асфальта, уходящая вдаль, резко выделяется на белом фоне. Как и на дороге через пустыню, встречный автомобиль в этом месте – редкость.

Я сделал остановку. Кемпинг на краю дороги для этого как нельзя кстати. Закурив, я решил позвонить Насса. Друг ответил мне практически сразу же.

– Привет. Уже соскучился? – он, как обычно, в хорошем настроении.

– Да. Причем настолько, что уже собрал вещи. Сегодня еду домой.

– Рад это слышать, друг! Только что-то ты поздно надумал. Поедешь в потемках?

– Ну и что? – недоумеваю я. – Да и к тому же я уже больше часа в пути: скоро приеду.

– Дерзай, я верю в тебя! – Насса произнес это будто лозунг. – Только осторожнее там, хорошо?

– Можешь не переживать, Насса. Все будет хорошо.

– Когда заглянешь ко мне?

– Через пару дней готовь красный ковер, по которому я пройду в твой дом, – шутя, ответил я.

– Да ради такого я постелю десять, двадцать красных ковров!

– Хорошо-хорошо, – сказал я, успокаивая разошедшегося друга. – Ладно, Насса, мне пора ехать дальше. Я позвоню тебе позже.

– Обязательно. Жду.

– Счастливо.

Мотоцикл успел остыть. Даже рукоятки стали намного холоднее обычного. Я обхватываю их как можно сильнее. Приятный холод отвлекает меня.

Поля остались позади. Теперь дорога стелется сквозь сосновый лес. Как же тихо вокруг. Даже высокие сосны задумчиво молчат. Здесь нет ни единого звука. Нет ни птиц, ни ветра, и машин тоже нет.

Я вглядываюсь в темноту, которая постепенно начала окутывать стволы деревьев. Такое чувство, будто все живое в ней умерло. Она наполнила собой всякую жизнь и продолжает разрастаться, губя все, что оказывается на ее пути.

Наверное, и во мне поселилась точно такая же тьма. Мне никуда от нее не деться. Я обречен. Может быть, во мне она разрастается медленнее, чем вокруг, но это лишь вопрос времени.

Послышался треск веток. Сквозь набирающие силу сумерки я увидел, как из леса кто– то бежит в сторону дороги. Я пристально всматриваюсь, будто боюсь пропустить что-то важное. Из тьмы на дорогу выбежал крупный волк. На миг мне стало страшно, но я быстро понял, что не интересен ему. Животное остановилось на обочине. Кажется, он пытался сориентироваться, в какую сторону бежать дальше. Это не заняло много времени. Волк перебежал дорогу в нескольких десятках метров от меня и снова скрылся в лесной глуши.

Я задумался. Волк движется сквозь мрак, не взирая ни на какие преграды. Его ничего не страшит. Зверь следует к своей цели, пусть она и далека. Он находит в себе силы двигаться вперед, не взирая ни на что.

Мне пора ехать. Нужно двигаться дальше. Моя жизнь продолжает вести меня и мне интересно знать, что она мне уготовила.

Спустя полчаса движение стало оживленнее. Я на полпути к дому. Порядочно стемнело. Лунный свет начал окрашивать появляющийся местами туман в голубой цвет. Я начинаю мерзнуть. Если я поеду медленнее или остановлюсь где-нибудь погреться – попаду домой куда позднее, да и на улице за это время станет лишь холодней. Поэтому я останавливаюсь лишь один раз – у железнодорожного переезда, чтобы пропустить неспешно плывущий по рельсам поезд.

Подъехав к дому, я заглушил двигатель и неохотно снял шлем. Голову тут же окутало холодом. По всему телу пробежали мурашки. Таковы октябрьские ночи.

Первое, что я слышу – мерное пение сверчков. Над головой мерцают яркие звезды. Какая красота! Трудно оторвать себя от такого зрелища, но холод беспощаден.

Я не стал загонять мотоцикл во двор, чтобы никого не разбудить. Но я напрасно переживал по этому поводу: меня ждут.

Вхожу в дом. В прихожей мама и оба брата. Мама подошла ко мне практически сразу, как только моя нога пересекла порог. Ее приветствие началось с крепких объятий.

– Здравствуй, сынок! Как хорошо, что ты приехал!

– Здравствуй, мама. Как ты себя чувствуешь? – я закрыл дверь свободной левой рукой.

Она отпускает меня, целует и немного отходит назад.

– Аксей, все хорошо! Жаловаться, слава богу, не на что.

Мама выглядит очень бодро. Я бесконечно рад видеть ее. Она немного ниже меня ростом. На ее лице сияет теплая и искренняя улыбка. Ей уже пятьдесят лет, но она выглядит значительно моложе. Почти всю свою жизнь она проработала бухгалтером. Я никогда не мог представить ее работающей в саду, копающейся на грядках. Теперь же она только этим и занимается – сад, дом, огород. На ней кухня, в которой всегда есть что-то вкусное. Конечно, братья помогают ей, но я всегда думал и буду думать, что на ней слишком много хлопот.

Мой старший брат Дэнис – инвалид. Он отстает в развитии, но это не так страшно, как может показаться на первый взгляд. По большому счету он лишь ребенок, живущий в теле взрослого человека. Сейчас ему уже почти тридцать лет, а сколько ему в душе – никому не известно. Многие местные относятся к нему как к недалекому, хотя, если хорошенько разобраться, он бывает прав во многих вещах, и порой рассуждает лучше многих «нормальных». Многие селяне считают оскорблением тот факт, что человек, имеющий инвалидность, способен заставить разумного человека чувствовать себя глупее него. Я считаю, что ему тяжело в обществе. Точнее, обществу тяжело с ним – ведь он-то как раз не переживает, что о нем подумают и всегда говорит что думает. А это мало кому нравится.

Иногда он становится настоящей бедой. Сжечь по весне сухую траву – запросто, наорать на полицейского – никаких проблем, а поругаться с соседом – вообще одно из его любимых занятий.

Но он всегда радует меня. Его присутствие вызывает на моем лице искреннюю улыбку. Он чистый изнутри и искренен наружи. У него очень много хороших качеств, которые не помешало бы иметь некоторым людям из высших слоев.

– Привет, Аксей! – Дэнис протянул мне свою руку.

– Здравствуй, брат! – вместе с рукопожатием я хлопаю его по плечу.

– Джереми, здравствуй! – я протягиваю руку среднему брату.

– Привет, Аксей!

Джереми двадцать восемь лет. Он настоящий книжный червь. После школы Джереми нигде не учился, но он знает столько, что с легкостью может писать энциклопедии.

Он, как и Дэнис, немного выше меня ростом, худощав и носит бороду. Практически все свободное время он читает. Иногда выбирается на озеро или в лес. Но делает из этого настоящее путешествие, с заранее проложенными маршрутами, с уже выбранными местами для привалов и поставленными задачами. В детстве мы вместе с Насса и Дэнисом нередко отправлялись с ним в подобные походы.