Алексей Стравинский - Бесконечный Октябрь Страница 6

Еще увлекается всем мистическим и сверхъестественным. Порой это меня пугало, но я понимал: он никому не навредит. А сам я с годами стал убежденным скептиком, живущим лишь в реальном мире.

– Привет, Аксей! – у брата, как всегда, спокойный голос. – Как доехал?

– Без происшествий, – отвечаю я.

– Это хорошо, – кивая, говорит Джереми.

Мама с братьями не сводят с меня глаз. Я соскучился по ним и они тоже скучали без меня.

– Такое чувство, будто год не виделись!

– Да, Дэнис, ты прав.

Дома мне легче. Я знаю, что здесь меня всегда ждут. Я знаю, что на свете есть место, где меня всегда примут и помогут всем, чем только смогут. Я вырос с ними. Они – моя семья.

Конечно, каждому из них известно, что я сейчас переживаю. Они будут стараться всячески залечить мои раны, хоть это и безнадежно. Каждый из них пожертвовал бы многим, только бы мне стало легче. Так бы поступил и я, случись бы подобное с кем-то из них.

Я помню, как мама плакала ночами после смерти отца. Тогда мне было тринадцать лет. В таком возрасте я не осознавал всю тяжесть ситуации. Мама осталась с тремя детьми на руках. Мы не отходили от нее ни на шаг, встречали и провожали с работы, готовили ей сюрпризы, заходили по ночам в ее комнату, чтобы посмотреть, не плачет ли она, а если она плакала – ложились спать рядом с ней. Мы говорили, что любим ее, а в ответ она начинала плакать, снова и снова.

Но она справилась. На нее была возложена огромная ответственность в виде трех детей, которых нужно воспитать и вырастить. И вот мы стоим перед ней, высокие, крепкие, взрослые и здоровые.

– Сынок, я уверена, что ты голоден. Идем на кухню!

Мама всегда накормит до отвала. Я не знаю, как ей отказать. Но дорога была настолько долгой и холодной, что сейчас я хочу лишь поскорее забраться в теплую постель.

– Мама, братья, вы простите меня? Я порядочно промерз, пока ехал сюда. Сейчас мне хочется лишь поскорее лечь. Я боюсь заболеть.

– Какой разговор? Конечно, Аксей, – первым ответил Дэнис.

– И я не против, – добавил Джереми.

Мы все смотрим на маму.

– А я против! – резко заявила она. – Но понять тебя можно, – сменив тон, согласилась.

– Ну, тогда я пошел к себе! Спокойной всем ночи.

Мама провела меня в комнату. Она достала свежее белье и спросила, нужно ли будить меня утром. Я сказал ей, что мне не помешает выспаться.

Я на самом деле жутко устал. Меня уже валит с ног. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и мама пошла к себе. Переодевшись, я выключил свет и наконец-то лег. Теплая постель окутывает меня с ног до головы.

Сквозь окно в комнату падает лунный свет. Через него видны и звезды. Мои мысли летают где-то среди них. Навязчивые терзания оставили меня в покое. Я погружаюсь в сон.

Что-то теплое и нежное ласкает мое лицо. Немного приоткрыв глаза, я увидел, что комната залита светом восходящего солнца. Яркие цвета, наполняющие все вокруг теплом, нежно согревают мою кожу.

Но я еще не отошел ото сна. Я снова и снова закрываю глаза, медленно погружаюсь в сон, но упрямый свет с нежностью будит меня вновь и вновь.

Я в очередной раз медленно приподнимаю веки. Точно по центру окна я вижу чей-то окутанный сиянием силуэт. Он медленно протягивает свою растворяющуюся в красках руку, будто пытается к чему-то прикоснуться. Мои веки снова опускаются.

– Аксей, пора. Просыпайся.

Я понемногу открываю глаза. Я вижу у окна силуэт девушки. Ее рука тянется ко мне. Я узнаю голос Яники и это мигом пробуждает меня. Я вскаиваю.

Силуэт на месте. Встаю на теплый от солнца пол. Медленными шагами двигаюсь в сторону силуэта девушки, которая должна быть Яникой.

С каждым моим шагом в ее сторону она отдаляется от меня. Я ускоряюсь – она отдаляется быстрее. Чем ближе я к окну, тем сильнее меня ослепляет солнечный свет. Еще пара шагов – и я уже ничего не вижу. Вокруг лишь теплый, яркий, нежный свет.

– Проснись же наконец! – молящий голос Яники где-то рядом.

Я открываю глаза. Комната наполнена молчаливой утренней прохладой. Еще достаточно темно. На часах без четверти семь. Скоро взойдет солнце.

Некоторое время лежу в постели, пытаясь уснуть.

Очередной дурацкий и в то же время прекрасный сон, в котором я снова видел Янику. Почему я не смог остаться там навечно, рядом с ней…

Сейчас сумрачное утро. Впереди очередной день. Я выхожу из комнаты. В коридоре тишина – все еще спят.

Я решил немного пройтись по просторному дому. С момента моего переезда в нем практически ничего не изменилось. В каждой комнате стоят горшки с цветами, на стенах много фотографий. Я смотрю на снимки. Отец и мама держат меня и братьев на руках, на следующем фото я играю в машинки. Есть несколько фотографий родителей в молодости.

Пройдя в конец коридора, я увидел на стене нашу с Яникой общую фотографию. Ее руки держат мое лицо, мои руки на ее шее. Мы целуемся с закрытыми глазами. Как-то раз Насса решил незаметно нас сфотографировать. Он говорит, что люди лучше всего получаются на фото, когда не знают, что их фотографируют.

Придя на кухню, я поставил чайник. Утром только черный кофе без сахара. Он очень горяч и я разбавляю его водой. Взяв чашку в руки, я подошел к большому кухонному окну. Из него открывается вид на появляющееся над горизонтом солнце. Я вижу крутой спуск, начинающийся от края сада, и заканчивающийся вдалеке полосой высоких тополей. Низина его укутана туманом, который понемногу тает.

Я спускаюсь во двор с чашкой в руках. Первым делом выхожу на улицу посмотреть, на месте ли мотоцикл. Его покрыли маленькие капельки росы. Они сорвалась вниз при первом прикосновении к рулю. Я ставлю чашку на асфальт и закатываю мотоцикл во двор. Его ручки чертовски холодные.

Когда-то отец сделал во дворе широкие качели. Я уселся в них, предварительно смахнув голой рукой с их поверхности все ту же росу. Закурив сигарету, я начал медленно раскачиваться, допивая остывающий кофе.

Вот так да. Мама уже работает в огороде. Ранняя же она пташка. А я-то думал, что все еще спят. И что можно делать на грядках в такую рань? Докурив и допив кофе, я отправился к ней по сырой земле.

– И это ты так высыпаешься? – насмешливо спросила мама, не отрываясь от дела.

– Да я выспался. Деревенский воздух творит чудеса! – сказал я с гордостью.

– Ты посмотри! Давно ты стал городским?

– Мама, я всегда считал себя деревенским парнем. Иногда я даже горжусь этим, – деловито кивая, стал оправдываться я.

– Рада слышать, – мама бросила пучок травы в сторону и выпрямилась. – Как ты себя чувствуешь? Температура не поднялась?

– Все хорошо, мама. Не беспокойся.

– Слава богу, – довольно брякает мама. – Скоро будем завтракать. Я закончила. Идем в дом.

Мама отправилась на кухню, а я пошел в душ. Он быстро привел меня в чувства. Я почистил зубы, побрился и пошел к себе, чтобы переодеться. Когда я пришел на кухню, все уже были за столом. Я присаживаюсь на свободный стул. Мой завтрак уже готов.

– Приятного аппетита, семья! – бодро говорю я.

В ответ я слышу «спасибо» и «взаимно».

Яичница с беконом, запеченные овощи и мамины фирменные соления. Я обожаю их с детства. К чаю, а в моем случае к кофе, мама испекла оладьи и подала их с клубничным вареньем.

– Недавно сосед сказал мне, чтобы я побрился! Можете себе такое представить? – начал Дэнис. – Так он потом еле ноги унес, да так далеко, что точно не расслышал все теплые слова, которые посыпались в его спину, – момент тишины, и он добавляет: – Соседушка.

По дому понесся звонкий смех. Шутка действительно удалась. Смех затихает, и я интересуюсь у брата:

– Дэнис, тебя тут никто не обижает? – я спросил вполне серьезно.

– Да я сам кого угодно обижу! – недоумевая, ответил Дэнис.

Он вытянул над столом руку и сжал ладонь в кулак. Качнув им несколько раз, он вернулся к еде. Грозное оружие. Руки его не так уж и велики, а вот кулаки – словно молоты. Обычно такие здоровые руки у плотников, столяров или рабочих на заводе.

– Ну, с этим не поспоришь, – сказал Джереми. – Припоминаешь, как на прошлой неделе отделал пьяного мужика, который начал кричать на меня?

– А то. Быстро же он понял, что не на того напал, – гордо сказал Дэнис, жуя яичницу.

– Я тоже буду долго помнить это, деятели! Натворили дел и пошли довольные собой к реке, а я потом еще долго объясняла полиции, что же тут произошло, – хихикая, добавила мама.

По дому снова понесся смех. Как же мне с ними легко и приятно. Они не навязчивы, они не спрашивают лишнего, и теперь лишь они знают, как мне помочь, пусть даже и словом. С ними я всегда чувствую себя комфортно. Когда мы остаемся с кем-то из них наедине – мы можем просто молчать, при этом никакого чувства неловкости не возникнет.

Сколько всего было. Со своими братьями я выкурил свою первую сигарету, с ними впервые попробовал алкоголь. С ними же первый раз в жизни подрался, за что мне стыдно по сей день. Но никаких обид между нами нет. Мы стали взрослее и вместе с этим поумнели. Теперь мы друг за друга скалой. Мы одна семья. И вот я здесь, рядом с ними. Я дома.