Кирилл Бенедиктов - Золото и кокаин Страница 52

А потом произошли события, которые изменили все.

Кто-то украл из комнаты фра Алонсо (а он, будучи уроженцем Толедо, проживал в доме епископа Сумарраги) серебряного дельфина. Того самого, что был главной уликой против тебя. И фра Алонсо вновь принялся за следствие по этому делу, которое было прекращено после твоей гибели в тюрьме.

Вот тогда-то я и узнала, что ты не умер, а бежал из тюрьмы при помощи своих братьев и тюремного лекаря, дона Матео. Его тоже хотели арестовать, но он словно сквозь землю провалился.

Не описать, мой милый Диего, тех чувств, которые нахлынули на меня, когда я узнала, что ты жив! Я и ликовала, и ругала себя, за то, что едва не убила тебя своей глупостью, и трепетала при мысли о том, что слуги трибунала могут схватить тебя.

Но шло время, а поиски фра Алонсо не давали плодов. Как-то он навестил моего отца и поделился с ним своими подозрениями: по его словам, ты уплыл в далекие Индии, где власть инквизиции все еще довольно призрачна.

Мне тяжело признаваться в этом, но я приняла предложение графа де ла Торре и стала его невестой. Ты был далеко, за Морем-Океаном, а граф был настойчив и обходителен. Тогда я еще ничего не знала, клянусь тебе!

Но мне, к счастью, не суждено было стать его женой.

Однажды ночью инквизиторы явились и в наш дом. И, несмотря на протесты моего отца, они арестовали мою старую, толстую, лживую дуэнью Антониллу.

На следующий день она призналась во всем. Она рассказала, что дельфина дал ей молодой граф Альварес де ла Торре. Поведала, как, по наущению графа, польстившись на его щедрые посулы, подтолкнула меня к тому, чтобы я подарила этого дельфина тебе. Покаялась, что, любопытства ради, взяла дельфина в руку и поглядела в зеркало — и обмерла от страха, потому что глаза ее, тусклого болотного оттенка, засветились дьявольскими огнями — зеленым и голубым. Надо ли говорить, мой милый Диего, что тем же вечером я встретилась лицом к лицу с фра Алонсо в том же кабинете, где он допрашивал тебя?

Нет, меня не пытали. Со мной вообще обошлись крайне милосердно — возможно, из уважения к моему отцу, главному судье Саламанки. Но фра Алонсо сказал, что я отмечена печатью дьявола и должна молить Бога, чтобы он снял с меня это клеймо. Что я и делаю, возлюбленный мой Диего, став послушницей в монастыре Сан-Кристобаль-де-Фронтера в Эстремадуре.

Когда я думаю о том, что сама, своими руками, разрушила наше счастье, мне становится невыносимо горько и больно. И только сознание того, что ты жив, мой Диего, дает мне силы влачить свое земное существование.

А теперь — самое главное. То, ради чего я после всех этих долгих, наполненных безмолвным горем, месяцев взялась за перо.

Моему несостоявшемуся мужу, графу Альваресу де ла Торре, тоже удалось ускользнуть из рук слуг трибунала. Я узнала об этом случайно, от нашей новой послушницы, племянницы сестры графа.

Она сказала, что Альварес под чужим именем отправился в Индии. Он не один — с ним целый отряд головорезов, с помощью которых он надеется завоевать какое-то туземное царство, и, бросив к ногам короля его сокровища, испросить себе прощения.

Граф тоже знает, что ты жив. И он горит жаждой мести, потому что считает тебя виновником всех своих бед и несчастий. Хотя вся твоя вина заключается в том, что, пытаясь убрать тебя с дороги, он не рассчитал сил и сам оказался в роли преследуемого.

Но я слишком хорошо знаю этого человека. Он не остановится ни перед чем. И поэтому я заклинаю тебя, Диего, — будь осторожен! Альварес де ла Торре опаснее ядовитой змеи. Молю — ради меня, бедной девушки, которая никогда никого не любила на свете, кроме тебя, — избегай столкновений с ним! Я буду просить за тебя у Господа и надеяться, что ты найдешь свое счастье там, в далеких Индиях.

Еще раз — прости меня.

Твоя Лаура

23 августа 1517 г. от Рождества Христова

Монастырь Сан-Кристобаль, Эстремадура

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

КИРИЛЛ БЕНЕДИКТОВ

Закончил исторический факультет МГУ, College of Europe в Брюгге. Работал в ОБСЕ и ряде других международных организаций. Принимал участие в деятельности миротворческих миссий в Боснии и Албании. Автор романов «Завещание ночи», «Война за „Асгард“», «Путь Шута». Лауреат многочисленных жанровых премий, в том числе «Бронзовой улитки», EuroCon (ESFS Awards), «Странник» и «Чаша Бастиона». Лауреат Чеховской премии Союза писателей России.

ПИСЬМО К ЧИТАТЕЛЯМ

Тайные тропы, затерянные города

Когда мне было лет десять, я наткнулся в библиотеке на книгу Р. Кинжалова и А. Белова «Падение Теночтитлана». На обложке ее была нарисована объятая пламенем ступенчатая пирамида, у основания которой сошлись в смертельной схватке закованные в стальную броню бородачи и меднокожие воины с пышными плюмажами из перьев. Картинка настолько захватывала воображение, что мне немедленно захотелось узнать, что это за пирамида и кто эти воины. Так я впервые услышал о великом государстве ацтеков и стерших его с лица земли испанских конкистадорах. Точно помню, что именно с этой книги и началось мое увлечение доколумбовой Америкой.

Потом были и другие книги — «Дочь Монтесумы» Райдера Хаггарда, «Последний инка» Якова Света, «Царство сынов Солнца» Владимира Кузьмищева… И с каждой новой книгой история таинственных, не похожих ни на одну из культур Старого Света, цивилизаций Центральной и Южной Америки завораживала меня все больше и больше…

Весь девятый класс я кропотливо собирал материал для большой самостоятельной работы (сейчас я бы назвал это очень основательным рефератом) по истории государства инков — Тауантинсуйю. Понятно, что, потратив столько времени и перелопатив массу литературы, я не мог не продолжить изучение любимых индейцев на историческом факультете Московского государственного университета. Правда, обстоятельства сложились так, что мне не удалось найти себе научного руководителя в этой области и диплом пришлось защищать совсем по другой теме, никакого отношения к доколумбовой Америке не имеющей…

Итак, что же это такое — доколумбова Америка?

Это целый комплекс цивилизаций, возникавших в основном независимо от хорошо известных нам культур Европы, Азии и Африки. Оговорка «в основном» тут важна, потому что, конечно, Колумб был далеко не первым представителем Старого Света, побывавшем в Америке. До него там основывали свои колонии викинги (остатки их поселений раскопаны в Канаде), в разных частях обеих Америк обнаружены следы посещений китайцев, древних римлян, финикийцев… В общем, контакты между двумя мирами были, хотя по большей части случайные и нерегулярные. Поэтому можно говорить о том, что древнеамериканские цивилизации развивались самостоятельно и по очень оригинальной модели.

При этом первые известные современной науке очаги цивилизации возникли в Южной Америке приблизительно в тот же период, когда в Междуречье появились шумеры, а в Египте правил первый фараон Менес (то есть около пяти тысяч лет назад). Рубежом четвертого и третьего тысячелетий до нашей эры датируется, например, перуанский Караль — удивительное общество, возводившее пирамиды и амфитеатры для исполнения священных танцев и не знавшее войн. Археологи обнаружили в руинах Караля бесчисленное множество музыкальных инструментов, но совсем не нашли оружия.

Спустя тысячу с лишним лет (в Междуречье в это время правил царь Хаммурапи, а в Египте фараон Аменемхет III строил одно из чудес света — Великий Лабиринт) Караль пришел в упадок, но огонь, зажженный в его святилищах, не угас, а дал начало эстафете культур, развивавшихся и на побережье, и в горных долинах, и даже в дождевых лесах на склонах Анд.

Чавин, Сечин, Паракас, Наска, Мочика, Чиму, Уари, Тиауанако — все это ветви огромного раскидистого дерева цивилизаций, существовавших на территории Перу и Боливии до возникновения единой огромной — более пяти тысяч километров с севера на юг — империи Тауантинсуйю. Цивилизация инков, золотой плод, вызревший на этом дереве, появилась сравнительно поздно — в конце XI века нашей эры (на Руси в это время вступал в зрелость Владимир Мономах, а Западная Европа готовилась к Первому крестовому походу). Зато территория, над которой властвовали сыновья Солнца, была огромной даже по меркам европейских империй — в нее входили современные страны Перу, Эквадор, Боливия, южная Колумбия, северное Чили, а также северо-запад Аргентины. Не случайно государство инков называлось Тауантинсуйю — Четыре Стороны Света.

Даже самые удаленные уголки империи были соединены между собой превосходными вымощенными камнем дорогами, по которым передвигались и огромные армии инков, и быстроногие гонцы, доставлявшие в столицу донесения от наместников подчиненных областей. Правда, дороги эти были не приспособлены для колесного транспорта — и дело тут не в том, что индейцы до Колумба якобы не знали колеса (прекрасно знали — археологи обнаружили при раскопках глиняные игрушки-повозки на колесиках), а в отсутствии в Южной Америке тягловых животных. Самым крупным животным, которое использовали индейцы, была нежная и довольно слабосильная лама; навьючить на нее тюк весом до сорока килограммов еще можно, а вот запрячь в повозку уже не получится.