Михаил Костин - Живое и мертвое. Ученик мага Страница 54

Один конвоир гыгыкнул. Другой нахмурился. Грубо взял молодого мага за руку и пихнул на выход.

— Оригинал, — бурчал второй, толкая Пантора по коридорам. — Думаешь, у одного тебя такое желание?

Его вывели на задний двор, пихнули в фургон, где уже сидело несколько таких же узников, с похожим приговором. Дверь захлопнулась и мобиль тронулся.

Если бы приговор Пантору вынесли на полчаса позже… Если бы немного замешкались с оформлением документов и опоздали к отправке фургона… Все могло пойти совсем иначе. Но каким-то странным образом все решалось в последние минуты.

Система работала привычно. Даже при том, что ее ключевой блок, приводящий в движение всю государственную махину, сейчас пытались разрушить. Уже разрушали.

Но ничего такого юный маг не знал, потому и не жалел ни о чем. Трясся уже привычно вместе с невеселыми мыслями в фургоне. Трястись пришлось недолго. Вскоре мобиль остановился, заскрежетал ключ в замке и в дверях появились конвоиры. Мобиль стоял на задворках Веролльского вокзала. Пантора и еще пятерых вытащили из фургона и погнали какими-то внутренними закаулками на крохотную, свободную от пассажиров платформу. Там поджидали люди в форме железнодорожников, но вооруженные магически модифицированными пистолями. Возле платформы стоял поезд с парой глухих вагонов. Двери одного были распахнуты. Внутри виднелись нары.

Один из конвойных подошел к железнодорожнику и протянул какие-то бумаги. Тот принял нехотя.

— Сколько?

— Шесть.

Железнодорожник сверился с бумагами, коротко кивнул и махнул рукой:

— Заводи.

Конвоиры не отличались вежливостью. Пихали грубо, словно получая от этого изощренное удовольствие.

Пантор не сопротивлялся, напротив, послушно и без понукания направился в вагон, когда до него дошла очередь. Но это не помешало получить по ребрам.

Вскоре все шестеро узников сидели в фургоне. Он ждал, что к ним подсадят конвоира, но этого не произошло. Железнодорожник принялся отщелкивать стопоры, удерживающие дверь в распахнутом состоянии.

— А чего у вас там в центре творится? — спросил он, закрывая одну створку.

— А чего? — поинтересовался конвоир.

— Да говорят, у вас там стрельба какая-то чуть ли не сутра.

— Говорят, что кур доят, — сердито огрызнулся конвоир, но было ясно, что он что-то знает и что в центре столицы что-то на самом деле происходит.

— Ну, не выкручивайся, говори, чего знаешь, — подстегнул железнодорожник.

Конвоир открыл было рот, и Пантор навострил уши, но в этот момент вторая створка закрылась и в вагоне наступила темнота, показавшаяся в первый момент чуть ли непроглядной. Загрохотал засов, заглушая и без того неслышный разговор. Потом все стихло.

— Эй, — позвал в темноту Пантор. — Братцы, а кто-нибудь знает, о чем это они?

12

К вечеру в бывшем здании Консорциума стало тихо. Не хлопало, не стреляло. Не носились оголтелые толпы разъяренных магов, не отстреливались уступающие этаж за этажом приставы и охрана. Не хлопали двери, не топали убегающие в ужасе чиновники. Комнаты и кабинеты опустели, как под конец обычного рабочего дня. Кто-то был отпущен, кто-то убит на месте без суда. В отношении прежнего правительства Ионея была безжалостна. Впрочем, сейчас о дневном безумии напоминал разве что общий беспорядок. Выбитые окна на нижних этажах, да черные пятна гари на белоснежных мраморных стенах.

Лана, все еще перепуганная, сидела тихо, как мышь в углу огромной залы, расположившейся под самым шпилем величественного здания. Ионея обошла почти все помещения верхних этажей и, в конечном итоге, сообщила, что отныне самая высокая комната в самом высоком здании — ее кабинет. Пока Магесса улаживала другие вопросы, от кровавости которых Лану бросало в дрожь, зал под шпилем убрали и привели в порядок. Так что по возвращении к себе в кабинет новая правительница ОТК осталась довольна.

Недоволен был, пожалуй, только Бруно. Старик семенил за магессой и, когда они вошли в кабинет, бормотал ворчливо:

— … вы обещали свободу.

— Значит, надо выполнять обещание, — госпожа говорила так, словно не было за плечами безумного дня.

Даже подмигнула бодро Лане, что с ней случалось крайне редко. Она была довольна. И это жизнерадостное настроение, в соотношении с пролитой сегодня кровью, еще больше пугало Лану. Ионея прошла к столу, села, взяла гербовую бумагу и принялась писать. Бруно смотрел на магессу выжидательно. Та не обращала на него уже никакого внимания.

— Будет вам свобода, — говорила она, продолжая писать. — Всех арестованных магов из-под стражи выпустить.

Сердце Ланы застучало от радости. Значит, его выпустят. Лишь бы только не было поздно. Страх перед госпожой мгновенно ушел. Захотелось броситься к ней и расцеловать, но она сдержалась и ничем не показала радости.

Лицо старика тронул прищур. Маг улыбался, он тоже, кажется, был доволен.

Ионея писала, не заметив, как в дверях появились двое молодых магов с белобрысым мужчиной.

— Всех государственных служащих, оказавших нам сопротивление — на острова, — продолжала комментировать Ионея.

— Как? — пискнула Лана, чувствуя, как от решительности госпожи в вынесении приговоров у нее снова холодеет в груди.

— В назидание, — миролюбиво пояснила Ионея, глядя на ученицу. — Чтоб прочим неповадно было.

— Зачем?

— Чтобы другие прониклись и не думали нам перечить.

Ионея поглядела на старого мага с улыбкой, словно мать на несмышленого ребенка. Когда начала говорить, голос тоже звучал как у матери, объясняющей несмышленышу прописные истины. Рука магессы взметнулась, ставя в конце листа витееватый росчерк.

— Вот первый указ нового правительства, дорогой мой Бруно. Позже я сделаю несколько необходимых назначений. Прочее останется пока без изменений, но для понимания ситуации, чтобы лучше работалось… Вот еще.

Она снова наклонилось к листу и вписала что-то.

— Всех родственников госслужащих, оказавших сопротивление, взять под стражу и сослать на острова, — пояснила, ставя точку.

Бруно посмотрел странно. Сказать с определенностью, одобряет ли старик такое решение или, напротив, недоволен, пожалуй, было нельзя.

Правительница взяла бумагу и протянула старому магу.

— Вот. Вы знаете, что делать. Ступайте, соберите совет старших магов. И за работу. Сегодняшняя победа только первый шаг. Надо действовать быстро, пока у старой власти не нашлись преемники. Иначе все пропадет. Сейчас у нас есть шанс ограничиться переворотом и сменой власти малой кровью, но если появятся люди, которые попробуют возмутить народ… вы понимаете. Гражданская война нам не нужна. Ступайте, Бруно.

Лорд поклонился и вышел. Ионея проводила старика взглядом и уже возле дверей заметила троицу. Двое молодых парней из ее теперешней охраны и растрепанный блондин. Лицо мужчины было до ужаса знакомо. Только ссадина на виске и фингал под глазом, а также грязный костюм вместо обычной щеголеватости сбивали с толку.

— Госпожа, — подал голос один из охранников. — Этот господин утверждал, что знает вас и желал поговорить с вами.

Ионея полоснула по молодым магам холодным взглядом.

— Вас не учили, господа, спрашивать разрешения, прежде чем входить в кабинет?

— Но этот господин… — промямлил охранник.

— Оставьте его и пойдите вон, — отрезала Ионея.

Лицо ее оставалось гневным, покуда молодые маги из личной охраны не закрыли дверь с обратной стороны. Тогда госпожа улыбнулась журналисту.

— Здравствуйте, господин Санчес, — приветствовала она.

— Здравствуйте, Ива.

Журналист выглядел уставшим и истерзанным.

— Ионея, — поправила правительница. — Теперь Ионея. Тот псевдоним ушел в прошлое. Но я не забываю людей, которые были рядом, когда я была Ивой.

Она, кажется, в самом деле была рада визиту О'Гиры, а тот, напротив, был мрачен. И чем больше радости исходило от правительницы, тем мрачнее становилось лицо журналиста.

— Это хорошо, что не забываете. Я пришел к вам с просьбой.

— Вот как. Я только заняла это место, а ко мне уже идут просители.

— Я шел к другому человеку. Еще с утра он сидел в этом здании, — разозлился Санчес. — Но так получилось, что теперь я могу обратиться только к вам.

Ионея поднялась из-за стола и подошла к журналисту.

— Смело, — кивнула она. — Вы мне нравитесь, господин журналист. Вы мне еще тогда понравились. И эта ваша категоричность в определенных вопросах мне импонирует.

— Если честно, вы мне еще тогда не понравились и не нравитесь до сих пор, — сердито буркнул журналист.

— Действительно честно, — улыбнулась Ионея. — Еще очко в вашу пользу. Ладно, говорите, зачем вы явились к той, кто вам так не нравится. Явно не денег одолжить.