Журнал «Полдень XXI век» - Полдень XXI век, 2011 № 01 Страница 6

Так зачем? Ну как же, надо же нашим купчикам выкрикнуть свое «И — я! И — я!». Труба, правда, пониже, поскольку газ нефти пожиже, но тоже будет елда хоть куда. Да, когда нефть, газ или еще что ударяет в голову, последствия бывают тяжелые. Всё похерили: ансамбль, историю, душу города, регламент — его-то в первую голову. Хотя нам регламенты и херить нечего, у нас на всех регламентах отродясь хер стоит. Старинный, твердый на конце «херъ»! Теперь вот и на душе. И какой полет духа: у всех башни, значит и нам надо. Обезьяны. Ничего оригинального — даже и мысли такой нет, одна мысль: подсмотреть за бугром и… Ну, отличитесь хоть чем-нибудь, ну вкопайте ее в землю на двести этажей, войдите в историю… А кстати, чем не идея: налево — офисы, направо — исторический музей, на каждые десять лет — этаж, со сменой костюмов, медиаэкспозициий в исторических интерьерах и закусок в буфетах. Туристы бы со всего мира валили погрузиться в глубь истории. Или вам символ нужен? Ну, заделайте гигантскую трубу под городом, под Невой, да с выходом в залив — да мало ли что можно придумать, если думать, а не мартышкам подражать. Нет, тянут свой фитиль, дубаи. И на каком грунте? Один фундамент влетит… о мудрецы! А вот Никитин полкилометра на голой земле поставил — и не осела. Почва, правда, другая, но тоже пытались в землю загнать, на сорок метров до скалы. А он поставил так — и ничего, нет кручения, не перекинулась. Вот опять: что это у нас, куда ни сунься, на одного понимающего, как можно сделать, много-много тех, которые стараются загнать его под землю на много-много метров, до скального грунта. И еще в саму скалу, для надежности… Или это везде так? Вообще-то, что ж, можно понять: а что, если… Страшно ж подумать. И маленьким — страшно. И они не думают. А большому — не страшно? Большому не до того, он силу чувствует, ему интересно… Но как знать, кто может, а кто не может. Вот Огюстика, шаркуна придворного, вовремя ухватили за фалды: быстренько подправил, да и то не всё. И та банда завистников, которая мешала ему работать, на самом деле спасла его красиво нарисованный, но плохо просчитанный Исаакий. А с другой стороны, Карлу Ивановичу такая же группа таких же сильных спецов реально мешала. И не предложи он повеситься на своих балках, так и не достроил бы Александринки. А балки его до сих пор стоят, их, вроде, и менять не стали. Вот и пойди, блин, отличи того, кто кричит «я могу», от того, кто может. Сейчас все кричат, не кричишь — тебя не заметят. Ну, и как отличать? А вкладываться-то надо прилично. Банки вот кредитные истории изучают. Но если, допустим, у меня ничего, кроме идеи, и мне вообще некуда приткнуться, — когда начнется кредитная история моей перелетной, перекатной жизни? Нескоро.

А вот я бы действительно дал каждому по куску земли, со светом и дорогами, чтобы, без дураков, и хлеб привозили, и врач мог добраться. Это можно сделать, Явлинский поседел, доказывая: можно! Но кто же будет слушать? Экстремизм. Спасибо, что не посадили… И вот издал бы я такой закон, чтобы рожать только там, и первые семь лет никуда ребенка оттуда не увозить. Чтобы этот вот клочок земли, с опушкой леса или берегом речки, с горкой, или оврагом, или болотом — и с привязанным к этому клочку солнцем, пространством и словом — входил в детскую душу и оставался потом всю жизнь где-то в первом, корневом ее каталоге, и согревал, и поддерживал, и давал устойчивость по курсу жизни, даже если бы прокладывался он в далекой от этого клочка стороне. Как это там?

И вдруг такой повеяло с полейТоской любви, тоской свиданий кратких!Я уплывал… все дальше… без оглядкиНа мглистый берег юности своей.

Не будет такого закона. Ничего не будет… Да блин, делать надо, — а там посмотрим, что будет…

— Ваня, ты сегодня пораньше не сможешь? Я Элю позвала, неудобно…

— О нет! Это уж ты сама… Вот с Гунькой посидите, пусть пообщается с умным человеком, а я уж… Извини.

— Эля, ну техника развивается по своим законам, гуманитарная сфера — по своим…

— Милочка, контемпоральная волна техно-гуманитарной схизмы сингулярна, фатальна. И позиционирование плодов культуры в качестве интеллектуального сырьевого ресурса — прямое следствие аксиологической деградации ретардированного сознания. Это же имплицитно! Посмотри, ведь транспонировалась сама семантика культурного поля, о трансценденции быта и бытия уже нет и речи — все сводится к аранжированию трансформеров механического креатива, к дистрибуции актуализированного специфического ресурса, — какая шняга! Превышена критическая масса активного информационного контента, пошла цепная реакция акселерации времени, человечество выпадает из него, отстает, оказывается вне своего времени, на его задворках, понимаешь?

— Мельмот-скиталец?

— Мельмот, да не тот, потому что скитаться ему недолго.

— Ну уж, не вымрем. Человек придумал, как ускорить время, он придумает и как его догнать.

— Да? А что ж могикане не придумали? Гунны, хетты, киммерийцы?

— Ну, мы не могикане. Они не придумывали, а только пытались остановить время. Луддиты тоже ломали машины, а потом ничего, освоили.

— Твои луддиты точно так же вымерли, а освоили уже другие.

— А у нас в дяревне тожа муддиты. Токо что ня ломают, палят все, а вымирать ня торопятся.

— Вот, очень уместная констатация. А лояльные — в смысле, законопослушные — у вас есть?

— Не, у нас никаких нет. А которы есть, теи отсидёмши.

— А вот скажите, молодой человек, эти ваши… хм, «муддиты», разумеется, все сожгут — и где потом будут работать? Зарабатывать где будут?

— А нигде.

— И что же в этом хорошего?

— А ничего.

— Но разве они уж настолько «муддиты», что этого не понимают?

— Понимают, чё ж ня понять. А токо все одно спалят.

— Но почему??

— А им принципно.

— И как она вам показалась, Даня? Ее, правда, иногда нелегко слушать, но она очень умна, защищается скоро.

— Да ничё. Окороки коротки, обсаливши больно. А так ничё.

— Ваня, ты видел? Опять! Это какой-то ужас! Пятьсот человек, с детьми… Слушай, ну как это можно? Ну дети-то причем? Правильная религия, неправильная религия, ну что же, из-за этого…

— Голодных много. Полмира. А телевизоры и сеть везде. И они видят эти дома, машины, рестораны, а им нечего жрать. Тут всегда найдется религия, партия, волна, которая подскажет: они забрали твое, убей их.

— Это какое-то безумие, озверение!..

— Да, одни с голодухи, другие с жиру… Частное небо закрыли — слышала? Только Росаэро. Ты собиралась в свой Эдинбург — учти, теперь будет предварительная проверка на любой билет. На поезда тоже. Так что надо заранее.

— Ну вот, и небо национализировали… Слушай, а как же эти аэромобили Виктора?

— Накрылись. Этим самым местом… указа. Начальство очень довольно, они ему всю дорогу — как бельмо. Уже приказ готов: на теме крест, всю группу разогнать.

— И что же, остается только старая дорога-дублер? А твой проект не могут реанимировать?

— У нас, Мила, все возможно, я всегда это говорил. Проект-победитель был забит в федеральную программу, Витька теперь отпал, но программа-то остается, значит, будет замена. Чуешь? Короче, шеф распорядился все поднять и подготовить к среде.

— А ты успеешь поднять?

— А я и не бросал. И мне еще человечка подкинули для всяких оформлений-представлений. Не хвост свинячий — архитектурный менеджер, технолог успеха, уйди с дороги! Ну, конечно, не с улицы: сынок второго зама, но, вроде, не дурак. Правда, все мы теперь будем у начальства как на ладони…

— Троянский менеджер? А отказаться ты не мог?

— Дороже обошлось бы. Да и при случае может оказаться полезен. Но главное, это ведь означает, что у нас не тупик, не отстой, а — пэрспэктива, ду ю андерстенд? Такие вот дела, Миледька!

— Ну чего, пыль со своей этажерки сметаешь? Давай-давай, куй. Горячо!

— Да, бутылка за мной. А твою-то группу куда? По отделам — или как?

— Не знаю. Не докладывали.

— Так вам ничего и не предложили, во как… Слушай, мы ведь под это дело расширяться должны — давай кого-нибудь пристрою.

— Затем и пришел. Вот список. Этого ты знаешь, его надо бы. Он звезд не хватает, но пашет. И по жизни у него сейчас…

— Да, я слыхал. Сделаем. А это кто?

— Этого я взял, когда мы расширялись. Молодой, но соображает. Поговори.

— Ладно, разберемся. Ты-то сам куда?

— Чапай думает. Чапай на распутье.

— Слушай… только без закидок, да?… Короче, давай к нам, в деньгах практически не потеряешь. Бери всю архитектуру, лучше тебя я все равно не найду. Концепт ты знаешь, дальше руки у тебя развязаны. Будут идеи — обсудим.

— Да какие, Ваня, тут идеи? Нет тут пространства для идей.