Валерий Михайлов - Идеальная форма (сборник) Страница 9

Потом, когда сначала ставшие редкими уцелевшие склады кончились совсем, у них кончились еда и вода. В последний раз, ещё в прошлой вечности они смогли разжиться ужасными, местами подпорченными галетами и задохнувшейся тухлой водой. И всё. Хорошо, что вода ещё попадалась. Она кое-где сочилась по стенам тоннеля, и её можно было собирать тряпкой, выжимая потом в рот. Вода была невкусной, иногда отдавала нечистотами, но выбирать не приходилось. Когда надежда найти еду исчезла, Михей первым наелся грибов, растущих на стенах и потолке.

– Лучше я подохну от яда, чем от голода, – решил он, отметая все возражения.

Грибы оказались съедобными, хоть и противными на вкус. Они свисали со стен гроздьями там, где трубы (здесь вдоль стен тянулись коммуникации) подгнили, и из них сочилась зловонная жижа. Часто тоннель был заполнен почти до пояса вонючей кашицей, и им приходилось привязывать себя на ночь к трубам, чтобы не утонуть, и в таком подвешенном состоянии спать в грязи и зловонии. Спасением из этого зловонного ада стал колодец с прогнившими скобами, по которым им пришлось долго карабкаться вверх. Зато наверху их ждало блаженство – просторный сухой коридор, со свежим воздухом, да ещё и светлый. Лампочки реагировали на их появление.

И этот склад. Им повезло, что система защиты износилась в неравной борьбе с крысами и тенями, которых здесь была тьма.

Такое они видели в первый раз. Оружие, обмундирование, провиант. Было ещё нечто, что они решили оставить в покое, потому что здесь всё могло нести смерть. Здесь же на складе была бытовка с чистой горячей водой (душ почему-то работал) и настоящими койками. Они отмылись, отъелись, отоспались, набрали еды и оружия. Они захватили с собой несколько бутылок с ядерной смесью из крепкого алкоголя. Привыкшие к пиву и ничего не видевшие крепче, они напились до чёртиков, и чудом не взорвались вместе с этим хранилищем смерти.

Костик кроме автомата и нескольких гранат прихватил с собой небольшой огнемёт. Так, на всякий случай. И уже на следующий день им пришлось с боем уходить от полчища опомнившихся и не желающих упускать добычу крыс.

Потом был самый тёмный в их жизни коридор, где темнота была мягкой на ощупь, а вокруг то и дело сновали любопытные тени, шаркая своими бесплотными ногами. Можно было конечно включить фонари, которые они прихватили на складе, но тогда бы они привлекли к себе внимание, а в этих коридорах могло водиться что угодно.

Так они и шли вдоль стен пока вдруг стены не кончились, и они остались в абсолютной тёмной пустоте.

– Хорошо, что хоть пол оставили, – чтобы хоть как-то разогнать эту душащую беззвучную тьму прошептал Михей.

– Здесь кто-то есть! – испуганно вскрикнула Женька, и её голос разнесся по этой бесконечности тьмы.

– Тише ты! – успокаивающе и одновременно ласково прошептал ей на ухо Костик.

– Я чувствую их взгляды, – так же шепотом ответила ему она.

– Да нет здесь никого, это страх, страх темноты.

– Может, включим фонарь? Всё равно неизвестно, куда идти – предложил Михей.

Свет. И одновременно Женькин крик, дикий, душераздирающий крик. Женька изошлась криком. Кричать было от чего. Луч света выхватывал один за другим фрагменты огромной (они никогда ещё не видели ничего подобного) круглой комнаты с высоким потолком, вдоль стен которой в несколько рядов висели прикованные цепями человеческие скелеты. Огромное количество скелетов, достаточно огромное, чтобы…

Оставаться здесь не хотелось ни секунды, и они, светя фонарем только себе под ноги, рванули в тоннель напротив, чувствуя, как скелеты провожают их пустыми, словно созданными для темноты глазницами. Они буквально вбежали в тоннель и продолжали бежать до тех пор, пока усталость не свалила с ног. Но спины всё ещё чувствовали чей-то взгляд, будто кто-то невидимый бесшумно следовал за ними.

Уже на следующий день они наткнулись на гнездо, свитое из человеческих костей, скреплённых нечистотами и какой-то зловонной смолой.

И тут появилась эта тварь – ужас, который могли породить только кошмары тоннеля, наполненного тьмой и костями. Она приближалась, скаля свою лысую слепую морду, а из пасти текла густая слюна. Они открыли беспорядочный огонь, заглушая выстрелами крики, не останавливаясь даже тогда, когда закончились патроны. Они продолжали жать на курки, присмиревшего, затихшего без признаков разрушающей жизни оружия, матерясь и не слыша ни себя, ни чего-либо ещё. Грохот и ужас оглушили их, лишили способности думать, анализировать, воспринимать. Все достижения цивилизации были уничтожены, сметены нестерпимым страхом перед этой тварью, встреча с которой стала торжеством тёмных инстинктов природы.

Уже после, когда они выпили остатки алкоголя, отдышались, пришли немного в себя, они поняли, что были на волосок от смерти, причём не в первый раз. Никто больше не сомневался в том, что Степана сожрала эта или подобная ей тварь. А вдруг она не одна? Этот вопрос вернул приступ ужаса, который, было, уже начал проходить. Патроны… Они перевернули все рюкзаки. В общей сложности патронов осталось только на один автоматный рожок.

Костик докурил сигарету до самого фильтра и запустил окурок далеко в тёмную глотку тоннеля. Сердце, бившееся, как будто он бежал стометровку, вернулось к обычному ритму работы. На душе стало спокойно. Ему даже захотелось спать. Он потрепал Михея по плечу.

– Пора? – пробормотал тот сонным голосом.

– Держи, – Костик передал ему автомат и тут же заснул, где сидел, прислонившись спиной к стене.

Они не разбились только лишь потому, что провалились сквозь тонкий прогнивший пол тоннеля у самого края огромной воронки, по краю которой они и скользили какое-то время. Далее ход поворачивал в сторону, что тоже замедлило падение. В конце концов, выскочив всего метрах в трёх от земли, они плюхнулись в воду.

Конечно, подобная прогулка кувырком вряд ли способствовала философски-созерцательному восприятию действительности, но настоящий шок они испытали уже после того, как выбрались из воды и слегка отдышались. Простор и свет. Вверх смотреть было невозможно. Оттуда лился яркий, слепящий свет. Вокруг же бассейна, куда они так удачно совершили посадку…

– Да это же цветы! – пришла в себя Женька, – Трава, цветы и деревья!

И люди. К ним уже спешили люди. Красиво одетые мужчины и женщины. Костюмы, фраки, платья, каблуки… Все женщины были в платьях, с красивыми прическами и в туфлях на каблуках, от чего Женька почувствовала себя неловко в старой военной форме и солдатских ботинках.

– Здравствуйте, – только и нашёлся сказать Костик.

– Какие милые варвары! – воскликнула шикарно одетая дама.

– Варвары, здесь? При всём уважении, Беатрисса, – произнёс, подчеркнуто грассируя, щёголь средних лет в шикарном смокинге.

– Сами полюбуйтесь. Или вы хотите сказать, что это – эллины? – слышалось из разряженной толпы.

– Никогда не видела эллинов.

– В любом случае суббота обещает состояться, как вы считаете?

– О чём они? – толкнула Женька Костика. Ничего не понимаю.

– Подожди, – перебил её Михей, – не будем дёргаться. Пусть придут в себя. Тем более что их всё равно больше.

– О чём ты? Это же Мир! – воскликнула Женька.

– Они всё путают, – всплеснула руками одетая как кукла старушка, – это Рим, деточка, Рим, а не Мир. Мы – народ Рима, а откуда прибыли вы?

И тут они поняли, что не в состоянии ответить на этот вопрос. На выручку пришла всё та же дама в шикарном платье:

– Да чего мы их мучаем. Им надо прийти в себя, выспаться, приготовиться к субботе…

Римом оказался огромнейший по меркам подземелья, шириной в несколько километров грот с высоченным, никто не знал, насколько высоким, потолком, излучающим яркий горячий свет, позволяющий расти траве и деревьям. Всё свободное пространство Рима занимала городская площадь, превращённая трудами рабов в благоухающий парк. Здесь же в шикарных домах, вырытых в стенах грота, жили так называемые граждане Рима. С одной стороны это великолепие венчал обрыв, на краю которого, во всю ширину грота и был возведён Колизей. С другой стороны дома постепенно становились всё хуже и хуже. Рим заканчивался лачугами рабов, сразу за которыми начинался безжизненный колючий кустарник.

Костик лежал на спине на своём поистине королевском ложе и смотрел в никуда, сквозь высокий лепной потолок. Несмотря на внешнее благополучие и роскошь ему было не по себе.

«Рим, Великий и Единственный, – думал он. – Ещё одна подземная химера. Или не химера, а так, пародия на химеру. Или это первый круг рая? То-то их так встретили. Отдельные дома по несколько комнат. Жратва – какая хочешь, вИна… Прелесть. Кровать, вот, огромная, больше, чем самая большая их квартира ТАМ… Женьку завалили нарядами. Она от такого счастья в себя прийти не может. – Костик вспомнил, как она в первый раз пыталась легко пройтись на каблуках, и как чуть не сломала ноги. – Дитя дитём. Она бы в этих туфлях и спала, если бы не уставали ноги. Михей нервничает. К нему ещё и рабыню подселили для полного счастья, а он весь напряжённый. Не нравится ему в Риме. Тем лучше. Мы же не собираемся навсегда…»