Рыцарь в клетке (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович Страница 40

Женские? Мне? Акколидион, я же это припомню…

Не удержавшись, я достал один из револьверов из его гнезда, а затем встал из-за стола. Гладкий, приятный, лёгкий… провернув оружие на указательном пальце несколько раз, я поймал его рукой точно в нужном положении, откинул барабан, отжал курок, забросил барабан легким движением кисти назад. Пистолет издавал вкусное щелканье, безупречно реагируя на все экзерсизы. Однако… Задумавшись, я автоматически закрутил его на пальце снова, повторил все процедуры несколько раз, наслаждаясь звучанием, примерился, готовясь к стрельбе. Симулировал перезарядку, остался отвратительно доволен. Приятно. Очень приятно.

Слишком приятно!

Смутил калибр патронов, которые вполне отвечали сорок четвертому магнуму русского типа из другого мира, но демонстрировали куда большую длину и чуть ли не винтовочную по массе пулю. Здесь такие патроны выпускались англичанами и шли под маркировкой «Mk.III/z». Очень распространенная штука под любимые боссами лондонских банд «брасскиллеры», они же немецкие StG-192, переточенные английскими умельцами под городские бои.

Пострелять загорелось сразу… из-за чего я поспешно сунул блестящие недоразумения назад в бархат. Потом, я еще слабоват, чтобы экспериментировать с этими вкрадчивыми блестящими… сучками. С внутренней стороны крышки шкатулки парой капель сургуча было приклеено письмо, адресованное мне. В нём Акколидион описывал историю подаренных мне револьверов.

Она оказалась простой, но чрезвычайно забавной. В 3187-ом году известному тогда чешскому оружейнику эти парные револьверы заказал приказчик графа Онежского. Оный граф человеком был для Русской Империи тех времен преудивительным — беспощадный дуэлянт, не прощавший ни малейшего оскорбления, и при этом тишайший и любящий муж, всю жизнь верный своей единственной жене, Маргарите Крузенфольц. А вот жена, при всей своей миловидности и красоте, была изрядно, даже очень изрядно ревнивой, постоянно закатывая мужу, человеку очень публичному, скандалы и сцены. Граф же, любящий жену как-то даже чересчур, прощал ей все до смертного одра, причем, что удивительно — супруга отошла первой. Вскоре, буквально через полгода, этот знаменитый стрелок и кавалер многих орденов, отошел вслед за ней, оставив после себя единственную попытку как-то сыронизировать над характером любимой женщины.

Вот так я оказался владельцем парных крупнокалиберных шестизарядных револьверов высочайшего класса, которые были прозваны своим первым владельцем…

… «Любимые шлюхи»!!

И смех, и грех. Могу понять иронию бедного верного графа, но назвать так оружие… Черт побери, насколько же они удобные!

Волевым решением выбросив подарок из головы, я захлопнул коробку, подошел к своей кровати и… пал возле неё на колени, дабы заглянуть под сей необходимый каждому человеку предмет мебели. «Под» было всё хорошо — из тьмы, освещаемой слабым сиянием переносного фонаря, на меня робко и чуть рассерженно смотрели два больших зеленых глаза. Регина тихо шмыгнула носом и поправила бретельку ночнушки, спавшую с тощего плечика. Живущий у меня под кроватью лейтенант читала «Введение в экономику для учеников старших классов». Беллетристику я у себя не держал.

Тишина обошлась с инквизиторами достаточно гуманно, благо те были отлично тренированы по стабилизирующим разум техникам — автоматчики и рыжая даже сознания не потеряли, воздействовал я недостаточно долго. Но вот собственное начальство, как и заинтересованные лица местного правительства, были очень не против (аж отсюда слышно) задать зачинщице «токийского истребления» множество неприятных вопросов, с занесением в личное тело. Комендант, быстро прочухавший эту тему, почему-то решил сделать Регину пропавшей без вести на поле боя, а не отдать её тощее тело на поживу хищникам. Лишенный каких-либо идей, он обратился с вопросом ко мне, а я, как личность чрезвычайно продажная (если это не идет в разрез с ранее принятыми на себя обязательствами) — продался за весьма прельстивую цену, спрятав рыжее недоразумение под своим ложем.

Ложе, кстати, так и не ставшее до сих пор брачным, жутко раздражало своим устаревшим статусом Рейко, бывшую правоверной японкой, чье здоровое тело довольно давно уже жаждало консумации брака… ну или процесса, с этим неразрывно связанного. Если бы не подживающие раны, я бы даже был с ней целиком и полностью согласен, но увы, пока получал удовольствие лишь от страданий окружающих. Впрочем, консумировать брак с оглядкой на отбитую задницу и поджившие ранения… такое себе удовольствие. Минус на минус явно давал плюс.

Саму мисс Праудмур за сотворенный бардак я не винил совершенно. Да, оно произошло, оно было опасным, оно вылилось в демонстрацию мной неведомой миру Тишины, но если вспомнить, как я сам едва не пристрелил первую попавшуюся мне под руку Иную… дважды, то ватиканцы не просто молодцы, а просто образцы сдержанности! Я бы на их месте просто бы истребил всё, выдающееся за рамки общепризнанной нормы — Иных, местную аристократию, мелких богов и духов.

Вопли снизу приобрели совсем уж угрожающий характер, что было вполне понятно — все были на взводе. Поиски остатков волшебников пока не принесли никаких успехов, что нервировало всех причастных чрезвычайно. Культ продемонстрировал угрожающую тенденцию, избавившись с максимальным эффектом от наиболее неквалифицированных членов. Следовательно, что? Остались самые умелые и прекрасно прячущиеся. Поиски в канализации лишь привели инквизиторов к подземным гнездам, в которых размножали миазменных крыс. Народ и его правители сильно нервничали — защита Токио от Бури не принесла желаемого результата. Телокрадов не появилось, но моральный дух горожан снизился еще сильнее.

А тут еще мы со своим «истреблением» и подбитым дирижаблем сделали неграциозный каминг-аут, нагадив неуклюжим медведем рядом с ульем разгневанных ос.

Я вздохнул, надел кобуру, взял трость и отправился урезонивать крики внизу, пока они не поднялись ко мне наверх, увеличивая риски обнаружения «пропавшей без вести» рыжей Регины.

— Эмберхарт-сан, вы остаетесь на попечении Степаненко-сана! — в ультимативной форме мне сообщил представитель канцелярии, а затем, победоносно задрав подбородок, добавил, — Но Иеками-сама должна быть препровождена во дворец, где даст исчерпывающее объяснение своему злоупотреблению силой на территории города!

— Не возражаю, — махнул я рукой, на что Степаненко и незнакомый мне японец скорчили совершенно одинаковые выражения лиц «да еще б ты возражал». Полюбовавшись на эти уставшие от споров рожи, я ехидно добавил, — Только советую снаряжать в Малайзию экспедицию побольше — там много островов. Иеками могли спрятаться где угодно.

— Я имел в виду Иеками Рейко, Эмберхарт-сан, — процедил японец, меняя выражение лица на «не держи меня за дурака, сопляк», — Не советую продолжать шутить, мы с господином Степаненко уже нашли консенсус и менять его не намерены!

— Мне плевать, что вы нашли, безымянный и невежливый господин, — широко оскалился я, — Но Рейко Эмберхарт из этого дома не сделает ни шага без дозволения своего мужа. А я, как глава рода Эмберхарт и муж Рейко Эмберхарт, принимаю всю ответственность за действия собственной жены!

Подростковые гормоны буквально умоляли хранить меня этот секрет как можно дольше, чтобы при случае выплюнуть его ядовитой струей в лицо куда более важное, чем оголтелый чинуша, уболтавший и так уставшего по жизни майора, но обстоятельства порой бывают сильнее. Сейчас, глядя на внезапно потерявшее всякие сигналы о мыслительной деятельности лицо японца, я еще раз горько пожалел об упущенной возможности довести до катарсиса кого-нибудь посерьезнее.

— Этого не может быть… — прошептал, бледнея как мел, чинуша, — Глава рода не может бракосочетаться без одобрения императора! Более того! — его голос окреп и гневно возвысился, — Вы лжёте! Меня бы оповестили о факте регистрации брака!

— Я вызываю вас на дуэль до смерти за огульное обвинение во лжи, — слова тут же прыгнули мне на язык, — На пистолетах, так уж и быть, раз вы мещанин. Сам вооружусь револьвером. Разумеется, после того как вы передадите полученные сведения кому-либо… значащему. Брак был заключен в храме Соранеко, сам Соранеко-но-ками оказал нам честь свидетельствовать его. Все положенные документы, отмеченные печатью бога, отправлены в канцелярию сразу же после церемонии.