Александра Треффер - Во сне и наяву. Сборник рассказов

Во сне и наяву

Сборник рассказов

Александра Треффер

© Александра Треффер, 2016

© Александра Треффер, дизайн обложки, 2016

© Александра Треффер, иллюстрации, 2016

ISBN 978-5-4474-7924-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Обложка и иллюстрации автора.

Веб-сайт: [битая ссылка] http://alexandratreffer.wix.com/knigi

e-mail: [email protected]

Севостьяновская буря

В дверь большого дома, стоящего в центре странно безлюдного села Севостьяново, опасливо поглядывая на небо, покрытое набухшими влагой тучами, отчаянно колотил хорошо одетый мужчина лет тридцати пяти.

– Да что же вы, черти, – задыхаясь, бормотал он, – все там повымерли что ли?

И кулак его снова обрушивался на неподатливые доски.

Заскрипела калитка, и раздался дребезжащий женский голос:

– Ты кто, сынок? Что здесь забыл?

Вздрогнув, человек резко повернулся и увидел невысокую старушку, одетую по моде тридцатых годов двадцатого столетия. Она вопросительно смотрела на неизвестного, перебирая пальцами кисточку опоясывающего бёдра шнура. В маленькой женщине не было ничего угрожающего, и мужчина перевёл дух.

– Здравствуйте, – приветствовал он её, – я заблудился. Час кружил по посёлку, а выбраться не смог. Вот, хотел дорогу спросить.

– Беда, – покачала головой пожилая дама, – не вовремя тебя сюда занесло.

Она показала на небо.

– Грядёт буря. Пока она не минует, покинуть село не сможет никто. На обочине твоя машина?

– Моя, – подтвердил незнакомец.

И, нахмурившись, спросил:

– Что тут творится, что за мистика такая?

– Долго объяснять. Как тебя звать, сынок?

– Я Владимир Мохов, можно Володя.

– Вот что, Володя….

Подойдя, женщина взяла того за руку.

– … дом этот большой, людей в нём много, тьма его не обойдёт. Конечно, тебя никто не выгонит, но прятаться в нём не стоит. Идём со мной. Я живу одна, и ко мне, Бог даст, никто не заглянет.

– Вы о чём? – недоумевающе вопросил Владимир.

– Всё после….

И старуха увлекла заинтригованного собеседника за собой. Перейдя дорогу, она толкнула дверь осевшего, запущенного домика и остановилась, пропуская мужчину вперёд. Шагнув за порог, тот осмотрелся.

Взгляду его предстала обычная деревенская кухонька, пропитанная запахом прелости и плесени; все старые деревянные строения пахнут именно так. Но кроме тяжёлого влажного духа, в воздухе витал яркий цветочный аромат, и, очутившись в комнате, Владимир ахнул: повсюду в горшках, небольших ведёрках и даже кастрюлях цвели розовые кусты.

– Какое чудо! – восхитился он. – Когда-то я тоже пытался выращивать эту красоту, но растения почему-то не прижились…. Эй, что вы делаете?!

Этот возглас вырвался у Мохова, когда женщина взяла большую доску, намереваясь заколотить вход.

– Так надо, – сказала она резко.

И более мягким тоном добавила:

– Давай-ка выпьем чая. Я закончу здесь, а ты поставь самовар, он в углу….

– Нет уж, – возразил Владимир, – лучше я тут.

Пока он вгонял гвозди в дерево, прибивая его накрест и поперёк, в комнате весело звякали чашки.

– Как мне вас называть? – присоединившись к хозяйке, поинтересовался мужчина.

– Нинель Фёдоровной, – отозвалась та, намазывая повидлом ломоть хлеба.

– Так что здесь происходит, Нинель Фёдоровна? – повторил вопрос собеседник, принимая кружку с чаем.

– Севостьяновская буря, – загадочно ответила старушка.

– Мне это ни о чём не говорит, – покачал головой Владимир.

– Ладно….

Женщина помолчала, прихлёбывая кипяток.

– Когда я поселилась в Севостьяново, – начала она, – а случилось это лет сорок назад, у меня была семья: муж и трое детей….

– Была?

– Да. Младший сын уехал в город после того, как погибла его сестра. Остальные пропали раньше.

– Как, пропали? – удивился Мохов.

– В буквальном смысле. Наше село, как объяснил однажды специалист, стоит на разломе. И здесь исчезают люди.

– Господи!

Руки мужчины затряслись, и горячий чай выплеснулся ему на колени. Взвыв, Владимир вскочил и забегал по помещению.

– Но зачем вы баррикадируете входы? – остановившись и кивнув на закрытое ставнями окно, спросил он.

– Ты дослушай, – недовольно сказала женщина. – Видел тучи?

Мохов кивнул.

– Так вот, сынок, раз в три-четыре года они затягивают небо, и начинается кошмар. Пока за стенами гудит буря, по посёлку бродят силы зла. Они охотно навещают дома, где живут большие, зажиточные семьи, и люди стараются загородить любую щель, через которую их могут увидеть. А благоухание роз заглушает запах человеческой плоти.

– И что собой представляет это зло? – поинтересовался гость, уже не сомневающийся, что слушает страшную сказку.

– Выжившие не знают, а мёртвые рассказать не могут. По каким приметам оно выбирает жертвы, неизвестно, но перед тем как исчезнуть, те страшно кричат и отбиваются от пустоты.

Посмотрев на улыбающегося мужчину, Нинель Фёдоровна попеняла:

– Не веришь? Зря. Возможно, то, что я говорю, и походит на бред сумасшедшего, но я своими глазами видела, как мои Петя и Олег, промучившись несколько минут, растворились в воздухе. А через несколько лет это повторилось….

– Знаете что, – несколько раздражённо прервал её Владимир, – спасибо вам за чай и за интересную беседу, но мне пора. Дождь в машине не страшен, а дорогу я как-нибудь отыщу.

– Дверь заколочена.

– Ничего, выберусь через окно.

И направился к нему.

– Нет!

Крик женщины напугал Мохова, и он обернулся. Старуха смотрела вслед безумным взглядом, не пытаясь, однако, подняться с места.

– Володя, – лихорадочно быстро заговорила она, – не надо. Я не хочу, чтобы твоя смерть осталась на моей совести. Прошу, пережди бурю здесь. В моём доме, возможно, и не безопасно, но снаружи ты будешь, как на ладони. Тебя ждут боль и ужас, а меня….

Она сглотнула.

– А меня – очередное потрясение.

Владимир закипел.

– Послушайте, но это же смешно… – начал он.

И замолчал, услышав, как по стеклу замолотили струи дождя, и оно зазвенело от порывов шквалистого ветра.

– Н-да, – пробормотал мужчина, – от такой грозы, действительно, лучше прятаться под крышей.

Он сел.

– У вас хороший язык, – сказал он. – «Тебя ждут боль и ужас, а меня очередное потрясение», – звучит вполне литературно.

Нинель Фёдоровна не улыбнулась.

– Я учительница, – сказала она. – Была. Преподавала в местной школе русский язык.

– Тогда понятно.

Они помолчали.

– Вот вы – интеллигентный человек, – начал Мохов, – а верите в дурацкие страшилки. В ваших устах эта история звучала так убедительно, что я немного испугался. Но ведь это чушь.

Женщина обречённо покачала головой.

– Думай, что хочешь, но, прошу, не покидай дом, пока буря не утихнет. Если не ради себя, то хотя бы ради моего спокойствия.

– А она, похоже, кончается, – поднимаясь и шагая к окну, сказал мужчина.

Владимир приник глазом к дырочке от сучка. И не сразу осознал, что его зрачок находится на одной линии с другим: огромным, иссиня чёрным с красноватым отливом, покоящемся на жёлтого цвета радужке.

Отшатнувшись, Мохов не устоял на ногах и упал.

– Что… что это? – прошептал он.

– А что ты видел? – напряжённым тоном поинтересовалась Нинель Фёдоровна.

– Глаз. Там глаз… – ошеломлённо пробормотал гость и вскрикнул, когда зазвенело выбитое стекло, и ставни завибрировали от сильных ударов снаружи.

– Автомобиль, – пробормотала старуха, – надо было его отогнать. Они догадались….

– О чём? – в страхе вопросил мужчина.

– Что в доме кто-то есть.

– Ну, и что же нам делать? – внезапно потеряв голос, прошептал Владимир.

– Ничего, – не интонируя, отозвалась собеседница, – это конец.

Вновь раздался грохот, один из ставней влетел в комнату, и, снеся покалеченную раму, внутрь вползло нечто, настолько ужасное, что человек онемел. Внешне бесстрастно старуха наблюдала за молчаливой борьбой жертвы с видным только ей порождением ада, как вдруг… дождь прекратился, ветер стих, и в комнату проникли горячие лучи солнца. Тот, о чьей душе беззвучно молилась хозяйка, рухнул на пол, а женщина кинулась к нему, повторяя:

– Не успели, не успели….

И заплакала, разглядев багровый росчерк когтей на предплечье гостя и густую проседь в тёмных волосах.

Вечерело. Стоя у калитки, хозяйка злосчастного жилища смотрела, как Владимир неверными шагами идёт к машине, как садится за руль, и губы её шептали:

– Видно, мальчик угоден Богу, иначе он бы его не спас.

Хлопнула дверца, и Нинель Фёдоровна вздрогнула, увидев, что Мохов возвращается.

– Собирайтесь, – негромко сказал тот. – Достойный человек не должен жить в этом проклятом месте. Если вас не увёз отсюда сын, то это сделаю я.