М. Таргис - Песнь камня Страница 10

По общему требованию гостей граф скрепя сердце послал прислуживавшего за столом Лайоша за Ярноком.

Учтиво поклонившись, кучер встал у дверей, изображая собой воплощенную решимость. После раздумчивой паузы к нему обратился доктор Шнайдер.

– Его сиятельство жалуется – и, полагаю, не без оснований, что ты весь день запугиваешь прислугу…

Ярнок горделиво вздернул острый подбородок.

– Я бы уже ушел в горы, да не могу бросить вас здесь, орвош ур, – заявил он. – И если хотите знать мое мнение…

– Вот именно, хотим, – ответил доктор. – Только хватит повторять, что надо уходить. У тебя есть конкретные предложения, я правильно понимаю?

– Но уходить действительно надо и как можно скорее, – развел руками Ярнок. – Если бы вы видели то, что видел я днем, вы бы не раздумывали. А куда… В Кёдоле, в горах есть несколько деревень, но тайных троп горцев мы не знаем и сейчас после лавины точно не найдем. Значит, остается… замок… – внезапно потеряв всю свою уверенность, он исподлобья посмотрел на фон Кларена и неуклюже поклонился.

– Кто бы сомневался, – проворчал фон Кларен и добавил громче: – Замок уже несколько лет пустует и малопригоден для жизни.

– Однако это, по крайней мере, крыша над головой, – повернулся к нему доктор. – Признаться, в нынешних обстоятельствах перспектива встречи с соотечественниками меня не радует, а в замке мы будем в большей безопасности и от них, и от новой лавины, буде такое случится…

– В безопасности, – сухо рассмеялся фон Кларен и покачал головой, – ах, герр доктор… – он перевел взгляд на Ярнока. – А ты ведь знаешь…

– Знаю, – кивнул тот. – Но я вам вот что скажу, мейльтушагош груф[13]. Если выбирать между памятью прошлых времен, пусть даже и кровавой, и озверевшей солдатней, то в замке мы действительно будем в большей безопасности. А если немчура… простите, орвош ур… а если солдаты вздумают и туда вскарабкаться, то по пути сто раз охолонут и отступятся.

– Мы тоже, – пробормотал фон Кларен.

– У вас там привидения водятся, что ли? – улыбнулся доктор, набивая трубку.

– Если бы только они… О привидениях, – фыркнул фон Кларен, – не стоит даже упоминать.

– У нас на родине, – высказался Дьюер, – старый дом да без привидений, это даже неприлично, верно, Фрэнки? Я бы не отказался от возможности обрести новый – континентальный – опыт по этой части.

– Давайте поедем в замок! – тонким голосом высказался Арпад, и мать тут же одернула его.

Янина вздрогнула от отдаленного пушечного выстрела (очевидно, потенциальный неприятель добрался до местного арсенала, служившего исключительно для праздничных фейерверков) и умоляюще посмотрела на фон Кларена.

– Вижу, я в меньшинстве, – вздохнул тот, не без упрека посмотрел на Ярнока и поинтересовался: – А как мы туда попадем, ты подумал?

– Шош ут, – пожал плечами тот. – Как же еще? О другом пути, я полагаю, нечего и думать…

– Нечего и думать, – отрезал фон Кларен. – И ты так легко говоришь – Шош ут? Встали и пошли?

– Если мост не обрушился…

– Если мост не обрушился! Мы этого не знаем, может быть, он давно уже обрушился от ветхости, я там не был уже несколько лет!

– Не такой уж он и ветхий, – махнул рукой Ярнок. – В прошлом году вроде стоял… И в конце концов… Это ваши горы, мейльтушагош груф, они вас не подведут.

– Замечательная точка зрения, – снова покачал головой фон Кларен. – Хорошо. – Он обвел взглядом сидящих за столом. – Итак, нас одиннадцать человек. Нужно собрать какие-то вещи, если мы не хотим переселиться в глухое средневековье… Лайош?

Лакей, не знавший немецкого языка, но по отрывочным словам и общей мизансцене догадавшийся о содержании разговора, что-то быстро затараторил по-венгерски. Фон Кларен мрачно кивнул.

– Как очень своевременно напомнил Лайош, моя карета Шош утом не пройдет, она слишком велика и тяжела.

– У нас есть докторская двуколка, – нашелся Дьюер. – Вчера она уже доказала свою надежность. Можно сложить в нее вещи и поместить дам и мальчика. Ярнок со своим Каштанком их и повезут. Остальные…

Ярнок тяжело вздохнул, но промолчал.

– Всё, что у меня есть, – мой парадный выезд, четверка, – сказал фон Кларен. – Остальным придется идти пешком или меняться. В любом случае часть пути лошадей придется вести в поводу и повозку где-то разгружать и перетаскивать через какие-нибудь проломы. У нас, – он снова обвел присутствующих взглядом, словно прикидывая их выносливость, – у нас только четверо сильных мужчин, доктор немолод, а я, увы, не в лучшей форме…

– Вам-то следовало бы ехать в экипаже, – заметил доктор.

– Это исключено, – отрезал фон Кларен.

– Я – верхом! – встрял Арпад, и Дьюер подмигнул ему.

– Хильду можно приписать к мужчинам, – объявила Янина. – Насколько это касается хождения пешком. Она невероятно сильна и вынослива, а родом с альпийского альма, так что к горам привычна. Я же претендую на место в седле, думаю, коляска нужнее другим.

– Так и решим, – подытожил граф. – Собирайтесь и постарайтесь выспаться, если сумеете. Выступаем на рассвете.

– А… может быть, прямо сейчас? – предложил Дьюер. – С фонарями? Уж очень эти взрывы действуют на нервы, по правде говоря.

Но тут даже Ярнок помотал головой.

– Эйфель утан. Идти в горы после полуночи – самоубийство.

– На Шош уте нам фонари несильно помогут, – согласился фон Кларен. – Вы просто не представляете себе, что там за крутизна. Вам кажется, замок недалеко? Выйдем на рассвете, хорошо, если до темноты доберемся.

Хильда что-то бормотала по-баварски – Янина не пыталась вникать в неудобопонятные обороты речи горничной, когда та беседовала сама с собой, – запихивая в многострадальный саквояж очередную книгу.

– Оставь это, – приказала Янина, встала с кресла и нервно прошлась по комнате. – Говорю тебе – оставь. Лишний груз. Подумай о бедном Каштанке. Чего доброго, тебе самой придется тащить саквояж в гору.

– Ничего страшного, мадам, потащу. А что ж, мы бросим ваши любимые книжки здесь?

– Потом вернемся и заберем, – отрезала Янина. – Кому они нужны?

– Можем и не вернуться, – спокойно заметила Хильда. – Сожгут тут дом, и пропали ваши книжки.

– Новые куплю, – Янина сделала еще один круг по комнате, снова села, но тут же вскочила и подошла к окну.

Окна ее комнаты были обращены на север, и горящего города ей было не видно, однако отдаленное зарево бросало рыже-красные отсветы на заснеженные склоны гор и белые шапки на кронах деревьев. Вдалеке постоянно хлопали выстрелы, подсвечивая разными цветами небо – пруссаки наслаждались грандиозным фейерверком.

– Скорей бы уж рассвет, – пробормотала Янина и вышла из комнаты.

Лайош, спешивший куда-то с озабоченным видом, дал ей понять, что хозяин не спит и находится в своем кабинете. Янина сама не знала, собственно, чего хочет от графа, ей просто тесно было в комнате, но послушно последовала указаниям Лайоша, спустилась на этаж ниже и открыла тяжелую дверь резного дуба.

Альби фон Кларен в теплом домашнем халате сидел за большим письменным столом и просматривал какие-то бумаги, рассеянно играя с серебряным ножом для разрезания бумаг, выполненным в виде миниатюрного кинжала. Край стола был сплошь покрыт насечкой мелких разрезов – без всякого почтения к благородному ореху.

– Не спите, фройляйн Янина? – спросил он, обернувшись.

– Не могу, – Янина зябко повела плечами и плотнее укуталась в расписную русскую шаль, когда-то подаренную ей одним поклонником из России. Помолчала и тихо добавила: – Мне страшно. Ваше сиятельство, мы успеем… уйти?

– Конечно, успеем. Я даже по-прежнему уверен, что здесь мы находимся не в меньшей безопасности, чем в горах, – признался он. – И, кстати, не вздумайте оставлять здесь книги, чтобы облегчить общий груз. Лошадь уж как-нибудь вытянет.

– В некоторых автографы, – извиняющимся тоном сообщила Янина, – было бы жаль…

– Тем более. В такие моменты лучше держать то, что дорого, при себе, – Он с внезапным раздражением бросил нож на стол и внимательно посмотрел на нее снизу вверх.

Янина отвела взгляд и прерывисто вздохнула.

– Подойди сюда.

Она подчинилась.

Фон Кларен взял ее за руку и тихо спросил:

– Чего ты так боишься?

– Я уже видела один захваченный город, – ответила Янина низким голосом, чувствуя, что на глаза ей наворачиваются слезы. – В том самом 1848 году, когда и герр Дьюер… Я была ребенком и видела, как погибли мои родители. Видела, как мою мать… – она почувствовала, как сильные пальцы графа крепко сжимают ее руку, и закончила: – Увезите меня отсюда. Увезите меня, прошу, в свой замок, куда угодно, ваше сиятельство…

– Я увезу тебя, Янина, – ответил он. – Уже через несколько часов. И оставь это «сиятельство». Сейчас это не имеет значения. Никто из нас не знает, что с нами будет завтра. Но я буду рядом, – он встал на ноги, и Янина только и успела еще раз глубоко вздохнуть, как его тонкие губы нашли ее рот и примкнули к нему в жадном и отчаянном поцелуе.