Охотник за головами - Тим Каррэн Страница 11

диспетчерской вышки и тёмных силуэтов зданий и бункеров с их изодранными стенами и крышами из мешков с песком, продырявленными снарядами. Миновали бункер «морских пчёл»[2] и натыкались на группы морпехов, которые продолжали травить мне истории одну за другой, пока голова не пошла кругом... а потом мы услышали крики внутри периметра. Несколько человек побежали туда — посмотреть, какого чёрта происходит. Когда подобрались ближе, я увидел горящие фонари и орущих, матерящихся людей.

Крики доносились из миномётного окопа, окружённого высокой стеной из мешков с песком. Медики там ползали между штабелями ящиков с боеприпасами. Один делал пехотинцу какой-то успокоительный укол.

Полковник Лейтон был там, злющий, как никогда раньше. В бронежилете, каску снял и лупил ею себя по ноге.

— ОТОМСТИМ ЗА ЭТО, СУКИ! — орал он так, что даже северовьетнамцы наверняка слышали. — ГРЁБАНЫЕ МУДАКИ, УБЛЮДКИ-УБИЙЦЫ! ПРИДЁТ ВРЕМЯ РАСПЛАТЫ, И ГОСПОДИ ПОМИЛУЙ ВАШИ ЖЁЛТЫЕ ЗАДНИЦЫ, КОГДА ОНО НАСТАНЕТ!

Там лежало четверо убитых морпехов, которых медики накрыли брезентом. Лейтон увидел меня, прожёг взглядом насквозь, потом подозвал.

— Хочешь кое-что увидеть, Мак? — спросил он, и в его голосе звенели безумные нотки. — Иди, глянь. Просто, чёрт подери, посмотри на это.

Когда я спустился туда, один из медиков стал откидывать брезент, полотнище за полотнищем, и я увидел — господи боже, я это увидел... и лучше бы не видел. Тела не были повреждены, только забрызганы кровью. Могло показаться, что они просто спят... если бы не то, что все четверо были обезглавлены.

— Использовали что-то чертовски острое, — сказал один из флотских санитаров. — Срезало головы начисто, как ёбаным мечом.

Вокруг меня люди стонали и всхлипывали, а я мог только стоять и смотреть. Наконец кровь вернулась в конечности, и я смог двигаться. Мы со Смоуксом переглянулись, думая об одном: что же должно быть настолько бесшумным и безжалостным, чтобы так расправиться с четырьмя морпехами.

— Сраные гуки, вот кто, — проговорил Лейтон, словно прочитав наши мысли. — Ну, поверьте мне, да, чёрт подери, придёт день расплаты. Ублюдки-мясники...

Мы со Смоуксом стояли там ещё долго, с сигаретами в зубах, даже после того как унесли тела, и мы остались одни. Какой-то сержант велел нам уходить спать — они мертвы, и это ничего не значит, ясно? Ничего не значит.

А вокруг нас ночь ползла, извивалась и плясала зловещими, призрачными тенями, касаясь нас, обтекая и тянясь к нам цепкими чёрными пальцами. Всю ночь мы слышали крики северовьетнамцев, молящих о помощи или смерти, и гадали — кричат они от ран или потому что какая-то безымянная тварь их учуяла и подбиралась к ним.

На рассвете мы обнаружили кое-что интересное.

Не конкретно мы со Смоуксом, а отделение, патрулировавшее периметр.

Они вывели нас туда показать, хотя место было чрезвычайно опасное. Но даже северовьетнамцы в тот день сидели тихо, и я всё думал — почему. От миномётного окопа тянулись следы, вдавленные в мягкую красную глину. Огромные отпечатки, такие же, как те, про которые Куинн говорил, что видел в горах над деревнями горцев. Они были настолько большими, что я мог поставить в них свой ботинок — одиннадцатого размера — а Смоукс мог пристроить свой ботинок рядом с моим. От пятки до носка семнадцать дюймов, и вдавлены глубоко. В них чернели комья земли, кишащие опарышами.

Ни один человек на свете не мог оставить такой след.

Но что бы это ни было, я видел только следы от миномётного окопа к периметру. Дальше — ничего, словно эта тварь перепрыгнула через мешки с песком и колючую проволоку, мины и растяжки, прямо до вьетнамских траншей.

— Тот, кто оставил эти следы, был чудовищно тяжёлым, — сказал один из морпехов сухим, настороженным голосом. — И что бы это ни было, оно кишело червями.

Я смотрел на эти спутанные холмы и лощины, на эти густые, всё скрывающие джунгли и думал — какой сбой эволюции мог породить такое существо.

10

После этого я неделю провёл в Сайгоне.

Сидел в основном в гостиничном номере, пытался писать и много пил, но больше ничего не делал. Мой разум был заполнен детскими образами огров и лесных демонов, чудовищ и троллей, что прячутся в тёмных лесах, вечно голодные до человеческой плоти и детского мяса.

Всё начинало складываться — по крайней мере, в моём воспалённом мозгу — и мне не нравилась общая картина. Мысли о перестрелках и терактах, артиллерийских обстрелах и мешках для трупов стали теперь обыденными. Тот жуткий ореол, что когда-то их окружал, исчез. Я думал о вещах куда более страшных и, возможно, ненавидел себя за эти мысли. Но какой у меня был выбор? Я был законченным агностиком, собирателем историй, жизней и трагедий. Я всегда сохранял непредвзятость даже к самым необъяснимым происшествиям, но никогда по-настоящему в них не верил; просто записывал их, не особо задумываясь.

А тут я начал размышлять.

Сперва прикинул, что знаю. Негусто. Какая-то полоумная сука в занюханной деревушке (Бай Лок) несла чушь про «охотника за головами», она ещё выдала Ак куи ди сан дау — типа «дьявол, охотящийся за головами». Обычная деревенская байка, какими местные друг друга стращают. Ладно. Потом Куинн рассказал, как сам в это поверил, мол, следы видел, может, даже самого охотника как-то заметил. Я Куинну верил. Он был настоящим сукиным сыном, прирождённым воякой, но только не выдумщиком. Не лжецом. Потом была заварушка с четвёртым подразделением — та ещё веселуха вышла — и пока мы ждали эвакуации, какой-то салага съехал с катушек, давай палить, орёт, что видел здоровенного урода, крадущегося вдоль периметра. Потом был этот отмороженный сержант-мясник из 173-й бригады, Бриджес, и его история про головы на кольях. У Бриджеса совсем не было чувства юмора. Он жрал вьетконговцев на завтрак и срал в глотку дяде Хо просто ради забавы. Если такой говорит, что что-то видел, я склонен верить, и только потому, что я очень хорошо знал подобных ребят — эти сказки травить не будут. Потом был Кхесань. Кхесань с историями о разведгруппах, найденных без башки в джунглях. Кхесань, где я своими глазами видел тех обезглавленных морпехов. И да, Кхесань, где я сам видел следы, тянущиеся от минометной позиции к периметру, где они, мать их, просто взяли и исчезли.

Вот и все факты.

Хватит ли этого? На самом деле хватит? Нет, говорил я