Линкольн Чайлд - Колесо тьмы Страница 12

Беседа внезапно прервалась, потому что такси подкатило к пристани Куин-док. Пендергаст стремительно выпрыгнул из машины, Констанс – за ним. Слева располагалось здание таможни и регистрации отбывающих; справа царило настоящее вавилонское столпотворение из зевак, провожающих, съемочных групп и представителей разнообразных СМИ. Все размахивали британскими флагами, разбрасывали конфетти и приветствовали отплывающих громкими возгласами. Ко всему прочему играл оркестр, внося свою лепту в эту какофонию.

И над всем этим высилась «Британия». Казалось, она зрительно уменьшала не только причал, но и весь город; ее черные борта перерастали в белоснежную сияющую надстройку высотой более чем в дюжину палуб; сплошь бликующее стекло, балконы и декоративная облицовка из красного дерева. Это судно оказалось больше и величественнее, чем все, что Констанс могла себе вообразить, и его громадина нагнала на всю округу – улицу Платформ-роуд, Банановую верфь, прибрежный район Оушн-Виллидж с эспланадой – тень в буквальном смысле слова.

Но тень эта двигалась. Ревели пароходные сирены. Портовые рабочие травили стальные тросы и убирали погрузочные краны. Высоко над головами провожающих сотни пассажиров стояли у палубных поручней или на бесчисленных балкончиках, фотографируя, бросая серпантин и взмахивая руками на прощание. С последним, сотрясшим небо и землю ревом сирены громадная «Британия» медленно, тяжеловесно и неумолимо начала выходить из дока.

– Извините, приятель, – развел руками таксист. – Я сделал все, что мог, но…

– Несите сумки! – перебил его Пендергаст и припустил сквозь толпу зевак к контрольно-пропускному пункту.

Он лишь на мгновение остановился, чтобы показать полицейским свой значок, а затем вновь устремился вперед, мимо оркестра и операторов с камерами, туда, где на импровизированных подмостках, закрытых огромным флагом, стояла плотная группа официальных лиц и среди них – как сообразила Констанс – руководство пароходной компании «Северная звезда». Они уже собирались расходиться; мужчины в темных костюмах пожимали друг другу руки и начинали спускаться с помоста.

Пендергаст преодолел толпу более мелких функционеров, обступивших помост, и выделил человека, стоявшего в самом его центре: дородного, осанистого джентльмена с тростью черного дерева и белой гвоздикой в петлице. Тот принимал поздравления от окружающих и был явно застигнут врасплох, когда Пендергаст втесался без приглашения в эту маленькую группу. Некоторое время человек слушал спецагента; на лице его отражалась смесь нетерпения и раздражения, затем он вдруг нахмурился и начал яростно трясти головой. Пендергаст продолжал настойчиво говорить, а господин с тростью весь подобрался и принялся жестикулировать, тыча пальцем то в теплоход, то в собеседника; лицо его при этом густо налилось краской. Вокруг стали тесниться телохранители, и оба на некоторое время пропали из виду.

Констанс ожидала у такси, рядом с водителем. Он не побеспокоился достать багаж, что и неудивительно: громада «Британии» уже скользила вдоль пристани – пусть медленно, но все же постепенно набирая скорость. Теперь корабль не остановится до самого Нью-Йорка, после того как в течение семи дней и семи ночей будет бороздить океан.

В это время раздался еще один пароходный гудок, и внезапно вокруг носовой части судна забурлили громадные водовороты. Констанс нахмурилась: ей показалось, что судно замедляет ход. Она бросила взгляд в сторону Пендергаста. Сейчас он снова был виден – стоял сбоку от человека с гвоздикой, который что-то говорил в мобильный телефон. Лицо осанистого джентльмена из багрового сделалось пурпурным.

Констанс переключила внимание на судно. Да, это была не иллюзия: заработали носовые подруливающие устройства, и «Британия», кормой вперед, медленно поползла обратно в док. Оглушительные ликующие крики вдруг словно захлебнулись, толпа смотрела на океанский лайнер с нарастающим замешательством.

– Чтоб я сдох! – пробормотал водитель и, обойдя вокруг машины, стал вытаскивать багаж.

Пендергаст сделал знак Констанс встречать его у контрольно-пропускного пункта. Девушка начала продираться сквозь гудящую толпу, таксист – за ней. В самом доке рабочие спешно заново растягивали нижние кран-балки. Оркестр было примолк, затем вновь принялся энергично наяривать.

Прозвучал еще один гудок, а тем временем напротив черного борта судна опять устанавливали сходни. Пендергаст увлек спутницу через пропускной пункт, и вместе они торопливо зашагали по причалу.

– Спешить нет нужды, Констанс. – Пендергаст небрежно взял ее под руку, переходя на неторопливую, прогулочную походку. – Самая пора насладиться моментом: ведь мы удерживаем в ожидании величайший в мире океанский лайнер. Не говоря уже о четырех с лишним тысячах человек на борту.

– Как тебе это удалось? – спросила она уже на мостках.

– Мистер Эллиотт, генеральный директор «Северной звезды», – мой горячий поклонник.

– В самом деле?

– Ну, даже если он не был им десять минут назад, то сейчас определенно стал. Мы с этим джентльменом только недавно познакомились, а он уже разгорячился – еще как!

– Но задержать отправление, заставить пассажирское судно вернуться в док…

– Когда я объяснил, как важно для его выгоды разрешить нам ступить на борт и как невыгодно лично для него этого не сделать, мистер Эллиотт горячо пожелал оказать содействие. – Пендергаст посмотрел на громаду судна и опять усмехнулся: – Знаешь, Констанс, в данных обстоятельствах я, пожалуй, признаю этот вояж явлением положительным. Может, даже приятным.

Глава 10

Роджеру Майлзу, круизному директору-распорядителю на лайнере «Британия», надлежало принять одно из первых и самых важных решений в этом путешествии. Перед ним стоял вопрос: за каким столом обедать в этот вечер? Данный вопрос всегда был очень больным, а сейчас он стал тем более щекотливым, что это был первый вечер первого рейса крупнейшего в мире океанского лайнера.

В самом деле, вопрос непростой.

Работа Майлза состояла не только в том, чтобы знать имена и потребности всех пассажиров, но и общаться с ними. Постоянно. Его отсутствие за чьим-то столом даст пассажирам понять, что не особо их и ценят.

А это было совсем не так.

Но с другой стороны, что делать, если в списке пассажиров почти три тысячи имен, распределенных по восьми ресторанным залам и трем классам?

Первым делом Майлз определился по поводу ресторана: это будет «Оскар», обеденный зал которого оформили в кинематографическом духе. То было эффектное помещение в стиле ар-деко, одна его стена представляла собой сплошной экран из венецианского хрусталя с водопадом позади, и вся эта конструкция еще подсвечивалась изнутри. Тут присутствовал искусственно созданный «белый шум» в виде шепота волн, создающий любопытный эффект мнимого понижения уровня прочего шума. Две другие стены были отделаны настоящим листовым золотом, а последняя представляла собой сплошное окно, выходящее в черноту океана. Не самый большой ресторан на судне – самым большим был «Королевский герб» с его роскошными тремя уровнями, – но самый щегольской по части декора.

Да, пусть это будет «Оскар». И естественно, пассажиры второго класса. Пассажиров первого класса следовало избегать любой ценой; обычно это были кретины, которые вне зависимости от размеров своего состояния не умели скрыть варварской привычки обедать раньше семи.

Следующим шел вопрос стола. Это, конечно, должен быть так называемый официальный стол – большой, за которым гости могли бы по-прежнему наблюдать старомодную традицию заблаговременного распределения мест, в результате чего за трапезой все окажутся перемешаны с незнакомцами, как в былые славные дни океанских лайнеров. Конечно же, официальные костюмы. Для большинства это означало просто черный галстук, но Майлз, очень щепетильный насчет подобных вещей, всегда надевал белый смокинг.

Далее, ему придется самому отобрать гостей за свой столик. Как человек разборчивый, он имел много личных – по общему признанию, порочных – предрассудков. Список тех, с кем Майлз не желал иметь дел, был длинным. Возглавляли его во множестве генеральные директора и председатели правлений, а также все, кто так или иначе связан с фондовой биржей, ну и, конечно, техасцы, толстяки, дантисты и хирурги. Майлз предпочитал иной список, в который входили актрисы, титулованные аристократы, богатые наследницы, гости телевизионных ток-шоу, стюарды авиалиний, гангстеры и те, кого он называл «таинственными личностями», – люди, не поддающиеся точному определению, с интригующей деталью в облике, очень богатые, что называется, экстра-класса.

После многочасового тасования имен пассажиров директор-распорядитель составил список людей, которых счел блистательной компанией для премьерного обеда. Разумеется, он будет комплектовать для себя стол на каждый вечер путешествия, но этот первый вечер – особенный. Этот обед должен запомниться. Образец изысканного времяпрепровождения и развлечения. А Майлз всегда нуждался в развлечениях, когда находился в рейсе, потому что – и это один из величайших его секретов – он так и не научился плавать и смертельно боялся открытого моря.