Кэрри - Кинг Стивен Страница 12

Вот. Платье готово. Кэрри убрала ногу с педали и, подняв платье на руках, окинула его взглядом. Длинное. Отвратительное. Она тут же его возненавидела.

И она знала, почему мама ее выпустила.

– Можно я пойду спать, мама?

– Да. – Она даже не подняла голову от салфетки.

Кэрри повесила платье на руку и посмотрела на швейную машинку. Педаль сама пошла вниз. Иголка запрыгала туда-сюда, замелькали крохотные стальные отблески. Шпулька зажужжала, потом рывком пошла. Колесо сбоку тоже начало вращаться.

Мама вскинула голову, широко раскрыв глаза. Плетеный рисунок по краю салфетки, удивительно сложный и в то же время строгий и точный, вдруг распался.

– Просто убираю нитку, – тихо сказала Кэрри.

– Иди спать, – коротко сказала мама, и в глазах ее снова промелькнул страх.

– Да,

(она боялась что я сорву дверь чулана с петель)

мама.

(и я думаю что смогла бы да думаю смогла бы)

Из книги «Взорванная тень» (стр. 58):

Маргарет Уайт родилась и выросла в Моттоне, в маленьком городке, что граничит с Чемберленом и не имеет ни начальной, ни средней школы. Родители ее жили вполне обеспеченно: им принадлежало заведение сразу за чертой города, называвшееся «Развеселый кабачок». Отца Маргарет, Джона Бригхема, убили во время перестрелки в баре летом 1959 года. К тому времени Маргарет Бригхем исполнилось почти тридцать, и она стала посещать молебные собрания фундаменталистов. Ее мать связала свою судьбу с новым человеком (с Гарольдом Элисоном, за которого она впоследствии вышла замуж), и Маргарет, остававшаяся в доме, им просто мешала: она считала, что ее мать, Джудит, и Гарольд Элисон живут в грехе, и нередко позволяла себе высказывания на эту тему. Джудит Бригхем полагала, что ее дочь останется старой девой до конца своей жизни. В более резкой форме, словами ее будущего отчима, это выглядело так: «Лицо у Маргарет было как зад у бензовоза, и такая же была фигура». Кроме того, он неоднократно называл ее «маленьким Исусиком».

Маргарет отказывалась уйти из дома до 1960 года, пока не встретила на религиозном собрании Ральфа Уайта. В сентябре того года она ушла из дома Бригхемов в Моттоне и переселилась в маленькую квартирку в районе Чемберлен-центр.

23 марта 1962 года Маргарет Бригхем и Ральф Уайт поженились. 3 апреля 1962 года Маргарет Уайт оказалась на несколько дней в больнице города Вестоувера.

«Нет, она не сказала нам, в чем дело, – свидетельствовал Гарольд Элисон. – Мы навещали ее один раз, но она заявила, что мы живем в грехе, хотя мы к тому времени уже оформили наши отношения, и что мы, мол, будем гореть в аду. Сказала, что Бог, мол, отметил нас незримым клеймом, но она его видит. В общем, совсем рехнулась. Ее мать пыталась поговорить с ней ласково, узнать, что случилось, но она впала в истерику и начала кричать про ангела с мечом, который пойдет по автостоянкам и сокрушит всех мерзостных грешников. Короче, мы ушли».

Однако Джудит Элисон по крайней мере догадывалась, что произошло с дочерью: она считала, что у нее случился выкидыш. Если так, значит, ребенок был зачат еще до заключения брака. Подтверждение этого факта пролило бы свет на весьма неожиданную сторону характера матери Кэрри.

В длинном и довольно бессвязном письме матери от 19 августа 1962 года Маргарет утверждала, что они с Ральфом живут безгрешно, вне «Греха Сношения», и убеждала Джудит и Гарольда Элисона «закрыть источник мерзости» и последовать их примеру. «Это единственный путь, – заявляет она в конце письма, – который позволит тебе и Этому Человеку избежать грядущего Кровавого Дождя. Мы с Ральфом, как Мария с Иосифом, никогда не познаем и не оскверним (так и написано) плоть друг друга. Если нам суждено иметь потомство, пусть будет на то Божья воля».

Календарь, однако, свидетельствует, что Кэрри была зачата позже в том же году…

В понедельник девочки переодевались к физкультурным занятиям почти спокойно, без обычной возни и криков, и никто из них особенно не удивился, когда в раздевалку, резко распахнув дверь, вошла мисс Дежардин. На груди у нее болтался серебряный свисток, и если спортивные трусы на ней были те же самые, что и в пятницу, никаких кровавых отпечатков ладоней Кэрри там не осталось.

Не глядя на нее, девочки продолжали молча переодеваться.

– Хороши выпускницы, – спокойным тоном произнесла мисс Дежардин. – Сколько вам осталось? Месяц? А до весеннего бала и того меньше. Надо полагать, большинство из вас уже приглашены и приготовили платья. Ты, Сью, видимо, идешь с Томми Россом. Элен – с Роем Эвартсом. А тебе, Крис, я думаю, тоже есть из кого выбрать. Кто же этот счастливчик?

– Билли Нолан, – угрюмо ответила Крис Харгенсен.

– Вот повезло-то ему, а? – прокомментировала мисс Дежардин. – Что ты собираешься подарить ему на торжественном вечере? Салфетку с пятнами крови? Или, может, кусок использованной туалетной бумаги? Я так понимаю, это в последнее время по твоей части.

Крис покраснела:

– Ну хватит, я пошла. Я вовсе не обязана все это выслушивать.

Случившееся в пятницу не давало молодой преподавательнице покоя все выходные. Перед ее глазами так и стоял образ Кэрри – она плакала навзрыд и пыталась что-то сказать, а между ног у нее прилепился мокрый тампон. Это – и ее собственная озлобленная, бесчувственная реакция.

Когда Крис хотела пройти мимо нее в дверь, мисс Дежардин протянула руку и, схватив Крис за плечо, толкнула к ряду металлических шкафчиков. Та с грохотом врезалась в побитую дверцу оливкового цвета. Глаза ее стали круглыми от удивления и неожиданности, а затем черты лица исказила бешеная ярость.

– Ты не имеешь права! – закричала она. – Тебе это так не пройдет! Вот увидишь… сука!

Кто-то вздрогнул, кто-то судорожно втянул в себя воздух, но все продолжали смотреть в пол. Ситуация пошла вразнос. Краем глаза Сью заметила, что Ферн и Донна Тибодо стоят, держась за руки.

– А меня это не волнует, Харгенсен, – сказала мисс Дежардин. – Если ты – или кто-то из вас – думаешь, что я сейчас выступаю в роли преподавателя, то вы здорово заблуждаетесь. Мне просто хотелось дать вам понять, что в пятницу вы совершили отвратительный поступок. Дерьмовый.

Крис Харгенсен с насмешливой улыбкой на губах глядела в пол. Остальные, пряча глаза, тоже смотрели кто куда, только не на преподавательницу. Сью поймала себя на том, что уставилась на душевую кабинку – место преступления, – и рывком отвела взгляд в сторону. Никому из них не доводилось еще слышать, чтобы учитель характеризовал чей-то поступок словом «дерьмовый».

– Кому-нибудь из вас пришло в голову остановиться и подумать, что чувствует при этом Кэрри Уайт? Вы хоть когда-нибудь вообще думаете? Сью? Ферн? Элен? Джессика? Вы, все? Вы считаете ее уродливой. Так вот большего уродства, чем вы продемонстрировали в пятницу утром, я еще в жизни не видела.

Крис Харгенсен пробормотала что-то про своего отца-адвоката.

– Заткнись! – крикнула мисс Дежардин ей в лицо.

Крис отшатнулась так резко, что ударилась головой о металлический шкаф за спиной. Она вскрикнула и принялась тереть затылок.

– Еще одна реплика, – мягко произнесла преподавательница, – и я тебя отделаю. Хочешь убедиться, что я говорю правду?

Решив, видимо, что она имеет дело с ненормальной, Крис промолчала.

Мисс Дежардин уперла руки в боки и объявила:

– Дирекция определила вам всем наказание. К сожалению, это не мой вариант наказания. Я бы выгнала вас на три дня и не позволила участвовать в выпускном вечере.

Несколько человек переглянулись, послышался обиженный ропот.

– Это бы вас точно проняло. К сожалению, администрация школы состоит целиком из мужчин, и, я подозреваю, они не до конца поняли, насколько отвратителен был ваш поступок. Поэтому – только неделя дополнительных занятий.

Все облегченно вздохнули.

– Но это будет неделя моих занятий. В спортивном зале. И я из вас все соки выжму.