Вольфганг Хольбайн - Книга мёртвых Страница 12

Чудовище оказалось слишком легким, а моя трость, несмотря на то что она была сделана из твердой древесины, вряд ли пробила бы хитиновый панцирь, ведь в мире нет ничего тверже хитина, подаренного матерью-природой своим детям — насекомым. Однако труп чудовища успел скрыться в зыбучих песках, а значит, мне уже не разгадать этой тайны, как и не найти ответа на вопрос, откуда взялся этот кошмарный муравьиный лев.

Пожав плечами, я осторожно опустился на четвереньки и таким не особо элегантным способом начал взбираться вверх по отвесной стене воронки. Прошло довольно много времени, прежде чем я наконец очутился на твердой почве.

Но теперь во мне совсем не было уверенности в том, стоило ли выбираться из впадины. Я был здесь не один.

В нескольких шагах от меня застыли три красных муравья, очевидно выползшие из расщелины в скале. Вообще-то, честно говоря, я не отношусь к людям, которые начинают вопить при виде насекомого, тем более такого безобидного и полезного создания, как муравей. Но сейчас я был близок к этому. Я не готов утверждать, насколько эти три муравья были полезными, а вот в отношении безобидности могу высказаться совершенно определенно. Роскошные были муравьи. Правда, немного больше, чем они обычно бывают. Если выразиться точнее, то каждый из этих муравьев мог бы оказаться превосходным обедом для муравьиного льва, с которым я только что с такими трудностями расправился.

Как будто почувствовав мой внезапный страх, ставший сигналом к нападению, эти три чудовища размером с овчарку одновременно бросились на меня. Отпрыгнув в сторону, я уклонился от щелкающих челюстей муравьев и пнул ближайшее ко мне чудовище. Попав ногой по голове и смяв ее, словно яичную скорлупу, я обомлел от изумления. Я замер на месте и уставился на поверженного мной муравья. Несмотря на размеры, чудовище оказалось не крепче обычного муравья. Конечно же, я ударил его изо всех сил, но муравей размером с овчарку при пропорциональном распределении сил мог бы с легкостью протащить на своей спине целый дом на некоторое расстояние.

Воспользовавшись моим замешательством, оставшиеся два муравья, защелкав челюстями, бросились на меня. Жвала длиной с ладонь сомкнулись на моей ноге. Второй муравей прыгнул прямо на меня. Нужно сказать, что подобное поведение совершенно нетипично для муравьев. Выставив левую руку, чтобы защитить лицо, я нанес ему удар правой рукой и в то же мгновение почувствовал, как панцирь чудовища распался на мелкие осколки, словно стекло. Монстр упал на землю.

Повернувшись, я схватил третьего муравья за жвала и, разогнув их, случайно отломал от них кусок. Издав возмущенный звук, муравей отпрыгнул в сторону, но при этом продолжал плотоядно смотреть на меня. Этот странный бой длился не дольше чем полминуты.

Обнажив шпагу, я покрепче перехватил рукоять и оглянулся. Внимательно осмотрев трещину в скале, откуда выползли эти гигантские муравьи, я обнаружил в глубине что-то огромное и блестящее. Но если там сидели еще несколько таких муравьев, то они, очевидно, уже сделали вывод из того, что произошло с их собратьями. Я даже почувствовал некоторое разочарование, осознав, что продолжения битвы с муравьями не предвидится.

Оглядевшись по сторонам, я опустился на корточки и принялся тщательно исследовать поверхность земли, а затем подошел к трем мертвым муравьям и осторожно перевернул их острием шпаги. Их тела были очень легкими — не тела, а пустая оболочка. Как и в случае с муравьиным львом, крови я не увидел. Зато из надлома на одном из панцирей выполз жирный черный паук.

Увидев это волосатое чудовище, я почувствовал, как у меня мурашки побежали по коже. Это был черный тарантул размером с ладонь. Паук враждебно посмотрел на меня, а затем бросился в атаку. Отвратительное чудовище мохнатым шаром взлетело над землей и, промчавшись в миллиметре от моего лица, ударилось о плечо. Паук вцепился лапами в ткань пиджака, и я почувствовал, как что-то мягкое и пушистое коснулось моей щеки и уголка рта.

Завопив, я отпрыгнул в сторону и, чувствуя охватывающую меня панику, попытался сбросить с себя эту мерзкую тварь. К счастью, мне это удалось, и паук, пролетев пару ярдов, со странным хлюпающим звуком упал на песок. На мгновение он замер, а потом, развернувшись, уставился на меня. Одна из лапок паука была сломана, и на черной шерсти виднелась капля крови. Тонкие усики на его голове возбужденно подрагивали.

Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы взять себя в руки. Отвращение холодной рукой вцепилось в мое горло. Лицо казалось грязным и воспаленным в том месте, где меня коснулась паучья лапа, губа занемела, и от одной мысли о том, что ко мне прикоснулся паук, я чувствовал, что схожу с ума.

Больше всех на свете — даже больше Некрона и его приятелей со щупальцами — я ненавидел и в то же время боялся пауков. Как и у каждого человека, у меня была своя слабость, и при столкновении с пауками я испытывал настолько сильный страх, что не мог мыслить логически и едва не терял ясность рассудка. Будь у меня выбор, оставаться ли мне в комнате с тарантулом или разъяренным львом, я предпочел бы льва.

Мне показалось, что паук читает мои мысли. Медленно подтягивая сломанную лапку, он начал двигаться ко мне. Тарантул как-то странно переставлял лапы, как будто это были поршни какой-то отвратительной машины. Глаза-фасеты блестели, длинные жвала жадно подрагивали.

Я чуть было не потерял самообладание. Волна дикой паники захлестнула мои мысли, и что-то в моей душе оборвалось. Я из последних сил прыгнул вперед и растоптал тарантула. Послышался сухой треск, а за ним какой-то мерзкий звук, как будто я наступил на разбухшую от воды губку. Заорав, я отпрыгнул в сторону, вытянув ногу, которой растоптал паука.

Через некоторое время отвращение и страх отступили, и я наконец осознал, что происходит вокруг.

И тут я взглянул на труп муравья. Панцирь был разломан, как будто блестящий хитин взорвался изнутри. И из трещины внезапно поползли пауки. Тарантулы. Черные тарантулы размером с кулак. Тысячи.

Я завизжал. Тарантулы, выстроившись в ряд, бросились на меня.

Сердце Рейно де Мезьера натужно стучало в груди. Жаркий, как пекло, ветер, завывавший над пустыней, на мгновение показался ему холодным. Пропасть под ногами зияла жадно распахнутым ртом. Руки тамплиера дрожали.

— Это же… черная магия, — прошептал он. — Дело рук дьявола.

Словно зачарованный, Рейно не мог отвести взгляда от полуразрушенного моста. Там, где всего секунду назад находился край моста, рыхлый, словно обкусанный разъяренным драконом, сейчас виднелось продолжение дороги. Мост шел наверх. Он был шириной в полтора метра, массивный, как и полагается навесному мосту такого рода. Поручней у моста не было. Но ведь Рейно де Мезьер знал, что, когда они подошли к этому месту, скалы не было и в помине! Однако зрение не обманывало его, и он действительно видел мост, который вел куда-то вперед. Мезьер был уверен, что упадет в пропасть, если поставит ногу на этот якобы существующий мост.