Елена Нестерина - Большая книга ужасов – 4 Страница 13

Да, отец. Он лег поспать перед предстоящей ночью. А бедный вампир Кошёлкин, вновь прикованный к кровати за ноги и за руки, спать не мог. Он дрожал всем телом, одеяло то и дело спадало с него на пол, Анджей бегал поправлял. А вдруг и правда не выживет этот несчастный студентик? Вдруг непобедима вампирская зараза?

– Вы не убьете меня? Не убьете? – стуча зубами, спрашивал у Анджея Стасик, когда тот подходил к нему. – Я ж вам по гроб жизни буду обязан. Не убивайте, спасите, а?..

Анджей не знал, как можно успокоить беднягу. Ведь все решит сегодняшняя ночь. Анджей, тайком от родителей, сбегал в ларек и, купив мороженого, попытался накормить им Стасика. Но тот так нервничал, что даже есть не мог. Он лишь благодарно смотрел на мальчишку и ждал. Ждал ночи.

А ночь приближалась…

Медленно спустилась тьма на старое городское кладбище, окутала одиноко стоящий дом за его оградой. Но в доме во всех окнах ярко горел свет. В большой комнате второго этажа тут и там на блюдечках тлели чесночные былки – белые высохшие стебли, вокруг которых располагались обычные наливные чесночные зубчики. От былок поднимался легкий дымок. Вдыхая его, страшно корчился на кровати бедный вампир Кошёлкин, теперь уже к обеим рукам которого были подсоединены капельницы. Растворы, как узнал Анджей от отца, были у него сейчас более концентрированными и насыщенными серебром и все тем же чесноком, которым, казалось, провонял уже весь дом.

Приближалась полночь. Мертвенно-бледное лицо измученного вампира искажалось болью и страданием. Запрокинув голову и широко открыв рот, он кричал – и на глазах у всех отрастали у него длинные вампирские клыки. Рот Стасику больше не заклеивали, ведь он был так слаб, что вполне мог задохнуться. И он орал, неистово дергаясь и не обращая внимания на кровоточащие на руках и ногах сорванные наручниками раны:

– Крови! Дайте мне напиться крови!!! Не мучайте меня, а-а-а-а!

Слезы ручьем текли из его глаз. Никогда Анджей не видел, чтобы у человека лились слезы таким потоком. Белки вытаращенных глаз Стасика были ядовито-красными. Отец Анджея подставил под щеку Стасика пробирку с широким горлышком, быстро набрал в нее льющихся слез и скрылся в лаборатории.

– Да, яд выходит из нашего вампира со слезами, – вернувшись из-за стеллажа, прошептал отец. – Замечательно.

Мама и Анджей переглянулись. Надежда на исцеление вампира Кошёлкина стала теперь уже не такой призрачной.

Стасик продолжал рычать, хрипеть и рваться. Железная кровать ходила ходуном, страдающий вампир раскачал ее так, что она, исправно прослужившая почти сто пятьдесят лет, готова была развалиться на части. Отец и мама бросились держать ее за спинки.

И в этот момент вампир Кошёлкин закатил глаза и завыл. Такого жуткого воя Анджею еще не приходилось слышать. Заглушая все остальные звуки, он несся, заставляя у всех слышащих его останавливаться и холодеть сердца. Казалось, из самой преисподней не могло вырваться звука страшнее.

Долго и протяжно выл обезумевший Стасик. Наконец, выдохшись, он упал на подушку. Анджей, мама и отец замерли. И в гробовой тишине со стороны кладбища донесся ответный вой вампира. Страдающего вампира Кошёлкина услышали собратья. Анджей и его родители с ужасом переглянулись. Быть может, вампиры уже спешили Кошёлкину на помощь…

В эту минуту раздался резкий стук в дверь.

– Ну вот и понеслось! – крикнул отец, хватая в руки большую рогатку и связку серебряных дротиков. – Возьмите в руки по два баллончика и запритесь здесь!

С этими словами он бросился вниз, к двери. Но мама и Анджей не послушались его. Они замерли у входной двери рядом с отцом. Стук повторился. Отец зарядил антивампирскую рогатку.

– Откройте мне, ради Господа Бога, – донесся из-за двери спокойный мужской голос.

И вслед за этим вновь послышался леденящий душу вой вампира. Анджей узнал своего дорогого вампира Кошёлкина и вздохнул с некоторым облегчением.

– Кто там? – резко спросил отец.

– Это я, отец Михаил, – послышалось из-за двери. – Сигизмунд, извините, что так поздно, я пришел к вам по делу.

– Не открывай, папа! – испуганно взмолился Анджей. Никакого отца Михаила он не знал. Ведь это вполне мог быть такой же вампир, как и Кошёлкин…

Не раздумывая, отец вдруг отщелкнул замок и распахнул дверь. Он-то как раз узнал голос отца Михаила – православного священника из кладбищенской церкви. Если только он уже не… укушен вампиром!

– Я здоров, – точно угадав его мысли, сказал отец Михаил, крепко сжимая в руке серебряный нагрудный крест.

Анджей и мама вздохнули с облегчением. Заперев дверь, отец бросился наверх, проверить, что с домашним вампиром Стасиком. Тот по-прежнему судорожно бился, рыдал, измочив всю подушку. Но вой и судороги становились все слабее. Вампир терял силы.

– У меня к вам предложение, – когда отец вернулся в кухню, произнес отец Михаил, – сейчас, на кладбище, силой вот этого креста и святой воды я боролся с вампирами, которые в полночь вставали из своих могил и отправлялись на поиски свежей крови. Но первое, что они делают перед своей охотой, – это получают что-то вроде благословения у главного вампира. Я не знаю, где его искать и что с ним можно сделать, но, если не удастся уничтожить именно его, весь город скоро превратится в сборище бледных теней. К сожалению, усилий церкви здесь недостаточно. Как среди людей, так и среди вампиров есть атеисты и некрещеные. И сила святого креста не действует на них.

Анджей украдкой посмотрел на маму и папу – все в их семье были атеистами. Неужели отец Михаил пришел читать им проповедь и призывать немедленно покреститься? Но тот продолжал:

– Несколько вставших из могил вампиров сейчас вырвались на свободу. Я ничего не мог с ними поделать. Но я знаю, что вы нашли способ обезвреживать и даже уничтожать эту нечисть. Предлагаю объединить наши усилия. Ваша помощь людям – это самое что ни на есть благородное дело. Я горжусь, что знаком с вами. Но…

– Пока мы не отыщем Неупиваемого, эта борьба почти бессмысленна, – согласно кивнул отец, протягивая отцу Михаилу руку. – Мы с вами, отец Михаил.

Щемящий вой вампира Кошёлкина заглушил его слова. Извинившись, отец бросился наверх. Мама и Анджей за ним. Им предстало ужасающее зрелище. Вновь вцепившись страшными клыками в собственное плечо и разодрав его до мяса, вампир снова отравился своей кровью. Кровь продолжала хлестать из его раны, а пацан, непостижимым образом изгибаясь, рвал острыми клыками мокрую подушку. Пух и перья мешались с кровью, лезли ему в рот, но жаждущий крови несчастный вампир Стасик не мог остановиться – он драл и драл подушку, пока не начал задыхаться перемешанными со слезами и кровью перьями.