Абрахам Мэррит - Гори, ведьма, гори! [Дьявольские куклы мадам Мэндилип] Страница 13

Во сне вокруг меня танцевали куклы, преследовали меня, пугали. Мой сон был тяжелым.

Глава 6

Странные приключения полисмена Шелвина

К утру состояние Рикори значительно улучшилось. Глубокая кома не прошла, но температура была почти нормальной, дыхание и работа сердца — удовлетворительные. Брэйл и я дежурили поочередно таким образом, что один из нас мог быть всегда вызван сиделкой. Стражи во время завтрака сменялись. Один из моих вчерашних гостей появился, посмотрел на Рикори и получил с теплой благодарностью мой отчет об улучшении его состояния.

Когда я лег спать вчерашней ночью, мне вдруг пришла в голову мысль, что Рикори мог записать что-нибудь в записной книжке о своих поисках, и я почувствовал желание осмотреть его карманы. Момент был удобный. Я сказал своему гостю, что мне хотелось бы посмотреть бумаги Рикори, так как мы с ним были заинтересованы в одном общем деле, для обсуждения которого он и ехал ко мне, когда у него случился приступ.

Я сказал, что у него могут оказаться заметки, интересующие меня. Мой гость согласился, я приказал принести пальто и костюм Рикори, и мы осмотрели их. В карманах были бумаги, но ничего относящегося к интересующему меня вопросу.

Однако во внутреннем кармане пальто оказался странный предмет — тонкая веревочка около 8 дюймов длиной, на которой было завязано 8 узелков, расположенных на различных расстояниях друг от друга. Это были странные узелки, я таких никогда не видел. Я рассматривал веревочку с каким-то неопределенным, но неприятным чувством. Я взглянул на моего гостя и увидел изумление в его глазах; я вспомнил, что Рикори был суеверен, и решил, что эта завязанная узелками веревка была, возможно, талисманом или чем-нибудь в таком роде. Я положил ее обратно в карман.

Оставшись один, я снова вынул веревочку и осмотрел ее внимательно. Она была туго сплетена из человеческих волос, волосы были светло-пепельные и, без сомнения, женские. Каждый узелок был завязан по-разному. Узелки были очень сложные. Разница между ними и разные расстояния от узелка к узелку создавали впечатление написанной словами фразы. Изучая узелки, я опять почувствовал себя так, как будто стоял у запертой двери, которую мне жизненно важно было открыть. Это было то же ощущение, которое я испытал, наблюдая за умирающим Питерсом. Как, бы слушаясь какого-то неясного импульса, я не положил веревочку обратно в карман, а бросил ее вместе с куклой, принесенной Роббинс, в ящик стола. Вскоре после этого мне позвонил Мак Канн. Я страшно обрадовался, услышав его голос. При свете дня история в машине Рикори казалась невероятно фантастичной.

Все мои сомнения вернулись.

Я снова начал задумываться о своем незавидном положении в случае его исчезновения. Мои настроения, видимо, проскользнули в особо сердечном тоне моего приветствия, потому что он рассмеялся.

— Думали, что я сбежал, док? Нет, вы и силой не могли бы угнать меня отсюда. Вот подождите. Увидите, что у меня есть.

Я с нетерпением ждал его прихода. Он явился не один. С ним был грубый мужчина с красной физиономией и большим бумажным мешком для одежды. Я узнал в нем полисмена, которого встречал на бульваре, хотя раньше никогда не видел его без формы. Я пригласил их сесть. Полисмен сел на кончик стула и положил мешок себе на колени. Я вопросительно взглянул на Мак Канна.

— Шелвин, — он махнул рукой в сторону полисмена, — говорит, что знает вас, док. Я привел его к вам.

— Если бы не знал доктора Лоуэлла, я бы здесь не был, Мак Канн, мой мальчик, — сказал Шелвин угрюмо. — Но у доктора в голове мозги, а не вареная картошка, как у этого проклятого лейтенанта.

— Ладно, — сказал Мак Канн ядовито. — Во всяком случае доктор пропишет тебе, Тим.

— Я не за этим пришел, — обиделся Шелвин. — Я видел это своими глазами, говорю тебе. И, если доктор Лоуэлл скажет мне, что я был пьян или сошел с ума, я пошлю его к черту, как я послал лейтенанта. И я говорю это же и тебе, Мак Канн.

Я слушал с возрастающим интересом.

— Ну-ну, Тим, — успокаивающим голосом сказал Мак Канн. — Я тебе верю. Ты даже представить не можешь, как я хочу верить тебе, — и почему.

Он кинул на меня быстрый взгляд, и я понял, что, какова бы ни была причина, по которой он привез мне полисмена, он ничего не сказал ему о Рикори.

— Видите ли, доктор, когда я сказал вам об этой кукле, что она поднялась и выпрыгнула из машины, вы подумали, что я шарлатан. Ладно, сказал я себе, может быть, она не убежала далеко. Может быть, это была одна из усовершенствованных механических кукол, но и у нее где-то должен кончиться завод. И я отправился искать кого-нибудь, кто видел ее. И я встретил Шелвина. Давай, Тим, расскажи доктору, что ты видел.

Шелвин поморгал глазами, осторожно подвинул свой мешок и начал. У него был упрямый вид человека, повторяющего снова и снова одно и то же. И притом неверящему окружению, так как он посматривал на меня подозрительно и угрожающе повышал голос.

— Это было в час ночи. Я стоял на посту, когда услышал, что кто-то кричит с отчаянием «Помогите! Убивают!» «Уберите это прочь!» — вот что он кричал. Я прибежал и увидел парня, стоящего на скамейке в вечернем костюме и шляпе. Он бил что-то палкой, пританцовывал и кричал. Я подошел и ударил его дубинкой. Потихоньку, чтобы обратить на себя внимание, он обернулся и бросился прямо мне в объятия. Мне показалось, что я понял, в чем дело, когда почувствовал, что от него пахнет виски. Я поставил его на ноги и сказал: «Успокойтесь, зеленые черти скоро исчезнут. Это всё закон о запрещении спиртных напитков приводит к тому, что люди отвыкают пить, как полагается мужчинам. Скажите мне, где вы живете, и я посажу вас в такси. А может быть, вы хотите в госпиталь?»

Он стоял, держась за меня, и дрожал.

— Вы думаете, я пьян?

Я посмотрел на него и увидел, что он действительно трезв. Он, может, и был пьян, но теперь совершенно протрезвел. И вдруг он прыгнул на скамейку, завернул брюки, опустил носки, и я увидел кровь, которая текла из доброй дюжины ранок, а он сказал: «Может быть, вы мне скажете, что это сделали зеленые черти?»

Ранки выглядели так, как будто кто-то сделал их иглой для шляпы.

Невольно я взглянул на Мак Канна. Он отвел глаза. Он спокойно разминал сигарету.

— Я сказал: «Что за черт! Кто сделал это?» А он ответил: «Кукла!»

Я вздрогнул, дрожь пробежала по моей спине, и я снова взглянул на Мак Канна. Он посмотрел на меня на этот раз предостерегающе. Шелвин тоже смотрел на меня.

— «Кукла!» — закричал Шелвин. — Он мне сказал — «Кукла!»

Мак Канн засмеялся, и Шелвин обернулся к нему. Я сказал торопливо: