Сергей Головачев - Страшный Суд. Апокалипсис наших дней Страница 13

Чувствуете? Видимо, в прошлом здесь случилось что-то ужасное, и сейчас эта жуть так и витает в воздухе.

Когда вы гуляете по Горе, то отчётливо можете почувствовать здесь чьё-то незримое присутствие. Кто-то неотступно следует за вами, кто-то неотрывно следит за каждым вашим движением.

То ли это морок, то ли это леший, то ли страж горы, то ли сонмы духов казнённых и погребённых здесь преступников, не говоря уже о колдунах, ведьмах и прочих тёмных личностях в балахонах с капюшонами, которые встречаются на Лысой чуть ли не на каждом шагу.

А иногда, вернее, два раза в году, в ноябрьский и в майский канун здесь появляются иные.

Вот почему простой народ обходит это место десятой дорогой. Ну, какой же нормальный человек в ясном уме и в доброй памяти потащится на Лысую Гору, овеянную такой дурной славой, кроме нас с вами?

Да, здесь, реально, бывает порой страшно.

Но в действительности, жизнь за пределами Лысой Горы сейчас гораздо страшнее. Многие просвещённые люди даже не подозревают, что только здесь и можно уберечься от тех опасностей, которые подстерегают их в городе. И на самом деле, это единственное место на земле, где ещё можно спастись, – завершил речь свою гид.

Вдоволь нахохотавшись, О’Димон неожиданно вновь впал в уныние:

– Ну и где его черти носят? Который час?

Взглянув на дисплей мобильного телефона, Димон-А выдохнул:

– Самый полдень.

– Ни фига себе! – удивился О’Димон. – Пять минут всего прошло, а такое впечатление, что… целый час.

Он огляделся по сторонам, но вокруг не было ни души: ни выше по дороге, ни ниже. Он даже зачем-то поднял глаза вверх, и тут на лоб ему капнуло что-то липкое. Сморщив нос, О’Димон брезгливо вытерся ладонью и вновь запрокинул голову: прямо над ним на высокой ветке голого, до сих пор ещё не покрытого зеленью дуба вниз головой висело что-то похожее на летучую мышь.

– Кыш отсюда! – махнул он на неё рукой.

Расправив крылья, летучая мышь в тот же миг сорвалась с ветки и, по дёрганой траектории облетев вокруг дуба, скрылась за деревьями.

– Прицельно, – усмехнулся Димон-А, – ладно бы тебя так голубь пометил или какая-нибудь ворона, а то – мышь.

– А разве от них бывает такое дерьмо? – с недоумением уставился О’Димон на свою ладонь, на которой остался прозрачный клейкий радужный след, похожий на радужные разводы в луже от пролитого бензина.

– Не знаю, – пожал плечами Димон-А, – может, и бывает.

В этот момент его щёку украсила подобная же радужная капля, прилетевшая с небес, зловонная и желеобразная.

– Что за чёрт! – негодующе воскликнул он.

Сморщив нос от нестерпимой вони, он вытер щёку тыльной стороной ладони и тут же глянул наверх. Странно, но на дереве, полностью лишённом листьев, среди голых веток ничего не просматривалось: ни летучей мыши, ни вороны, ни голубя, ни какой-либо другой птицы.

Он предусмотрительно отошёл на шаг в сторону, и в ту же секунду на то самое место, где он только что стоял, шлёпнулась увесистая пляма радужного дерьма, обдавшего его и стоявшего рядом О’Димона нестерпимым зловонием.

– Срань господня! – заорал Димон-А.

– Откуда всё это? – воскликнул О’Димон.

На всякий случай, они отошли ещё дальше от дуба, от его нависшей над дорогой ветвистой кроны, в которой сквозило голубое небо. Неожиданно они увидели в вышине над собой воздушного змея. Чем-то похожий на китайского дракона, он слегка повиливал на ветру своим длинным чёрным хвостом. Только вот нити, удерживающей его почему-то видно не было. Воздушный змей словно парил сам по себе.

Приглядевшись, они заметили, что дракона поддерживают в воздухе две пары прозрачных крыльев, и на самом деле это никакой не летучий змей, а гигантская стрекоза. Впрочем, англичане не зря назвали это существо dragonfly. В подтверждение этого предположения, стрекоза неожиданно дёрнулась в сторону и исчезла из поля их зрения.

Спустя несколько секунд она явилась вновь, но в ином виде. Вместо неё над дорогой теперь парило существо, больше похожее на птеродактиля с тёмными крыльями.

Неожиданно летучий ящер резко спланировал вниз. Спускаясь с небес, он с каждой секундой увеличивался в размерах. Перед приземлением длиннохвостый птерозавр с зубастым клювом и соразмерным ему костным гребнем, отведённым назад, шумно замахал перепончатыми крыльями и опустился на задние лапы.

Увидев перед собой двух обезумевших от ужаса парней, птерозавр тут же исправил ошибку и явил им иной, более очеловеченный образ своего величия. Крылатый ящер превратился в очень похожее на человека существо, только с четырьмя перепончатыми крыльями, расставленными в стороны, как у стрекозы.

Вид у него был свирепый. Пасть напоминало собачью, но глаза, уши и щеки вполне были человечьими. Особенно выделялись надбровные дуги, имевшие вид приплюснутых рогов. Вместо передних лап у него образовались руки, а вот задние лапы так и остались трёхпалыми с острыми когтями.

Опустив левую руку вниз, небесный змей поднял правую руку, словно приветствуя парней, и застыл в недоумении, не понимая, отчего у парней такой перепуганный вид.

На голой груди его поблёскивала толстая, в палец толщиной, золотая цепь, на которой покачивалась золотая подвеска в виде треугольника, обращённого острым углом вверх. Хвост у него был суставчатым, как у скорпиона, с острым жалом, а вместо члена торчала змейка, поднявшаяся, как кобра.

– Ну и тварь! – прошептал О’Димон.

И тут рептилоид совершил нечто невообразимое: опустив правую руку, он посмотрел на неё с таким видом, словно на ней были часы. Димоны с изумлением увидели, что на ней, действительно, были часы, чем-то похожие на браслет.

Тварь постучала по циферблату указательным пальцем левой руки, словно проверяя, работают ли часы, и в следующее мгновенье её свирепая собачья морда сменилась на симпатичное лицо человека с кудрявыми волосами ниже плеч и с широкой кучерявой бородой, оформленной прямоугольно.

Хвост исчез, змейка спряталась под похожей на килт юбкой, а голый торс прикрылся наброшенной на плечи накидкой. Мочку его правого уха оттянула серьга – золотой крестик с серебряным кольцом, а голову его увенчал колпак, похожий на чалму.

Внешним видом он чем-то напоминал архангела, который распростёр свои чёрные с позолотой крылья над Майданом.

Правда, у этого архангела имелось не два, а четыре крыла, что в небесной иерархии соответствовало чину херувима. Заметив оплошность, херувим тут же сложил первую пару крыл перед собой, вторую пару – за спиной, и в результате оказался полностью прикрытым ими, словно кожаным плащом.