Сергей Головачев - Страшный Суд. Апокалипсис наших дней Страница 14

Выпростав из-под прорези накидки руку, кудрявый красавчик по-свойски протянул её Димонам и представился, прожужжав нечто невразумительное на манер стрекозы:

– Лиахим.

– Дима, – протянул ему руку Димон-А.

Пожимая руку и удерживая её дольше обычного, херувим незаметно надавил подушечкой своего большого пальца на третий сустав его указательного пальца.

– Дима, – протянул ему руку О’Димон.

Небесный бес пожал ему руку тем же тайным способом и также представился ему, растянув улыбку до самых ушей:

– Лиахим.

– Лиахим? – переспросил его О’Димон, знающий, что подобные господа, обычно, и пишут всё не так, как все, и произносят всё наоборот.

– Ну, вообще-то… м-м-м… если вам так удобно, можете называть меня Михаил, – чуть убавил он широту улыбки.

Оба Димона также улыбнулись ему в ответ, не зная, что ещё сказать. Они прекрасно понимали, что означало это рукопожатие. Тайный знак сообщал им, что это был свой человек, и ему можно было доверять, несмотря на то, что прикрыт он был чёрным плащом из четырёх крыл.

Предполагая всё же, что крылья эти им привиделись и, что, скорей всего, это обман зрения в результате воскурения травы, они как бы невзначай попытались заглянуть бородатому и длинноволосому красавчику за плечи. Может, там они видны?

Поняв их намерение, Лиахим вновь растянул улыбку до ушей. Словно прочитав их мысли, он отрицательно покачал своей прямоугольной бородой. Его обескураживающая улыбка вмиг убрала оставшуюся неловкость. Димонам стало казаться, что они уже знают его целую вечность.

– А у вас какой уровень, Михаил … тридцать третий? – поинтересовался у него О’Димон.

– Бери выше.

– Шестьдесят шестой?

– Ещё выше, – с улыбкой покачал головой Лиахим.

– Неужели сто тридцать второй? – удивился Димон-А, поднявшись недавно вместе с приятелем лишь на первую ступеньку тайной и могущественной пирамиды.

В ответ кудрявый бородатый красавчик лишь усмехнулся, с шумом выпустив благоухание своего дыхания сквозь ноздри, и повёл правой рукой. Парни обратили внимание, что на руке его красовался янтарный браслет, чем-то похожий на часы. Циферблат был круглым, и в нём по окружности располагались двенадцать бугорков. Стрелок не было, вместо них располагался срединный бугорок.

– Что, ещё выше? – с недоумением посмотрел на него Димон-А.

Лиахим кивнул ему и, не желая дальше развивать эту тему, перескочил на другую:

– Вы, видимо, ждёте Дэна?

– Да, – признался Димон-А.

– Дэн! – тут же позвал кого-то Лиахим и, коснувшись пальцем срединного бугорка на циферблате, повернулся к дубу лицом, а к ним спиной.

К удивлению Димонов за спиной херувима не было видно крыльев. Коричневый кожаный плащ с длинным разрезом сзади и с двумя разрезами по бокам плотно облегал его плечи.

Правда, на плечах его находилась теперь совсем иная голова. Это была огромная кудлатая львиная морда, раскрывшая пасть, словно на логотипе кинокомпании «Метро-Голдвин-Майер», и прорычавшая вслед за этим:

– Нэд!

Львиноголовый херувим аки Михаил Львов нетерпеливо топнул ногой. То, что курильщики травы увидели затем, привело их в ещё большее изумление. Из-под корней дуба выползла чёрная, землистая, похожая на аспида, змея. Она была такая огромная, что казалась втрое шире удава, и такая длинная, что шесть с половиной раз обвила метровое в диаметре дерево.

Поднявшись таким образом над землёй, ползучий змей лукаво выглянул из-за ствола. Изогнув туловище своё в форме двойки, точно так, как на картине Васнецова «Страшный суд», пугающей всех прихожан во Владимирском соборе, голова змея раздулась вдруг до размеров человеческой головы.

Щелевидные зрачки его при этом сплющились от напряжения. Не раскрывая рта, он выстрелил далеко вперёд длинный, раздвоенный на конце язык и хитро повёл головой, как бы показывая этим, что одурачить публику ему, раз плюнуть.

– Дани-ил! – как бы с укоризной попенял ему херувим.

В очередной раз коснувшись циферблата своего браслета, он вновь топнул ногой, при этом львиная его голова сменилась на орлиную.

Раскрыв клюв, птицеголовый господин Михаил Орлов заклекотал:

– Ли-инад!

Вильнув кончиком хвоста, аспид тут же исчез за деревом, но через секунду появился вновь, правда, уже в ином виде, заменив своё змеиное туловище на человеческий торс, причём почему-то с женской грудью. Но, видимо, что-то у него там не сработало, поскольку голова его осталась прежней – змеиной.

Вид человека со змеиной головой на плечах и с женской грудью привёл Димонов в такое недоумение, что те в ужасе подались назад.

– Даниэла! – вновь недовольно укорил его Лиахим.

Но тот словно не слышал его.

– Вот глухой! Ну, сколько можно топать! – недовольно заорал на него херувим.

Ещё раз постучав пальцем по циферблату браслета, он в третий раз топнул ногой, при этом птичья голова у него исчезла, а на её месте выросла рогатая морда быка, исполненного очей.

Херувим в ипостаси Михаила Быкова замычал своё:

– Алэ-ин-ад!

Заметив оплошность, голова аспида прямо на глазах у Димонов превратилась в человеческую голову, а женская грудь прикрылась пиджаком из змеиной кожи. Сама же голова стала похожей на голову, хорошо известной Димону-А и принадлежавшей знакомому барыге – темнокожему Дэну.

Правда, сейчас его лицо вместо темно-коричневого имело почему-то серовато-зелёный оттенок. Глаза же были закрыты плотно прилегающими к лицу чёрными непроницаемыми очками. На правой руке у него также красовался похожий янтарный браслет с круглым циферблатом.

– Дэн? – удивился ему Димон-А.

– Дэн, Дэн, – кивнул ему барыга с налысо бритой головой, огромными пухлыми губами, с узкими плечами и уродливо длинной шеей. Кроме стильного пиджака из змеиной кожи на нём были надеты тёмно-зелёные кожаные штаны.

На груди Дэна поблёскивала толстая, в палец толщиной, золотая цепь, на которой покачивалась золотая подвеска в виде треугольника, обращённого острым углом вниз. В сам треугольник были вписаны две буквы S.

Приветливо улыбнувшись, он подошёл к Димону-А, как к старому знакомому. Приставив ногу к его ноге и прикоснувшись коленом к его колену, Дэн прижался грудью к его груди и, похлопав рукой по его спине, прошептал ему в ухо:

– Серпенты принёс?

– Принёс, – ответил Димон-А и достал свёрнутую в трубку и стянутую резинкой толстую пачку зелёных купюр.

Сняв резинку, Дэн развернул веером целую кипу однодолларовых банкнот. Мигом их пересчитав, он на всякий случай одну из них выхватил, чтобы просмотреть на свет сквозь всевидящий глаз на вершине пирамиды.