Вера Крыжановская-Рочестер - Эликсир жизни Страница 14

– Делай как знаешь, моя красавица! Конечно, я не откажу тебе в твоей первой просьбе. Угощай на здоровье моих молодцов!

Я позвал одного из пиратов и приказал ему нести амфору за Лорой. Та сама наполнила все кубки и предложила матросам выпить за ее здоровье.

Когда Лора вернулась к столу, она была белей своего платья и падала, казалось, от слабости. Я с тревогой спросил ее, не устала ли она; но она покачала головой и ответила со странной улыбкой:

– О, нет! Пир еще только начинается.

В эту минуту своими полуоткрытыми губами, отрывистым дыханием, поднимавшим девственно прекрасную грудь, и зловещим и пожирающим пламенем, горевшим в ее глазах, она окончательно очаровала меня.

Обезумев от страсти, я схватил ее в свои объятия и унес в каюту, поручив командование кораблем своему помощнику; что же касается странника, то он уже давно ушел, сославшись на усталость.

Прошло около часа, как вдруг ужасные крики и шум на палубе оторвали меня от моего любовного бреда.

Я тотчас же отрезвел и бросился наверх. Представившееся моим глазам зрелище заставило меня положительно окаменеть.

Мои матросы, точно охваченные внезапным безумием, катались по палубе, рычали, как дикие звери, и изрыгали зеленоватую пену. Некоторые лежали неподвижно, с почерневшими лицами и казались мертвыми.

В эту минуту мой помощник приподнялся на локте и вскричал, поднимая руку, сжатую в кулак:

– Проклятая!… Она отравила нас…

Он тоже из любезности просил Лору налить ему вина и осушил кубок за ее здоровье.

Я понял, что он прав, и мною овладела безумная ярость против этой женщины, которая дьявольски отомстила мне, лишив меня сразу всех моих верных товарищей.

Я хотел выхватить кинжал, всегда находившийся у меня за поясом, но его там не оказалось. В ту же минуту я почувствовал сильный удар в бок и услышал чей-то шипящий голос:

– Умри, убийца, и будь проклят! Пусть твоя проклятая душа вечно блуждает по этим водам и нигде не найдет себе покоя!

Я обернулся и увидел Лору. Лицо ее пылало; взор горел дикой ненавистью. Она держала мой кинжал, а руки и платье ее были залиты моей кровью.

Я поднял кулак, чтобы ударить ее, но рука моя бессильно опустилась и я, охваченный внезапной слабостью, упал на палубу. В глазах у меня потемнело. Как сквозь покрывало видел я, что

Лора подняла кинжал и вонзила его себе в грудь. Затем я потерял сознание.

Свежее веяние, коснувшееся моего лица, заставило меня открыть глаза, и я увидел странника, стоявшего около меня на коленях. Огненный взгляд его, казалось, пронизывал меня. Вдруг он пробормотал дрожащим голосом:

– Хочешь ты жить – жить очень долго? Не будешь ты проклинать меня за это? Тогда я спасу тебя.

Я чувствовал, что умираю, и с почти нечеловеческим усилием пробормотал:

– Спаси меня – и я буду благословлять тебя!

Тогда Агасфер, так как этот странник был он, вынул из кармана маленький флакон, наполненный бесцветной жидкостью, приподнял мою голову и вылил мне в рот содержимое флакона.

Мне показалось, что я проглотил огонь, все пылало но мне. Затем меня оглушило точно ударом молнии.

Когда я открыл глаза, то лежал на своей кровати. В нескольких шагах от меня, у стола, сидел странник и читал длинный свиток пергамента.

Я чувствовал себя свежим, сильным и здоровым, как всегда. Вместе с сознанием ко мне вернулась и память. При воспоминании об ужасной смерти моих верных товарищей с моих губ сорвался хриплый вздох и отвратительное ругательство.

Пилигрим тотчас же встал, подошел ко мне и строго сказал:

– Зачем ты проклятием встречаешь свое чудесное исцеление? Будь признателен Небу, брат мой, за то, что чувствуешь себя сильным и здоровым. Взгляни на единственный след после ужасной ночи.

Он откинул рубашку, и я увидел у себя на боку широкую кроваво-красную рану, затянутую тонкой и прозрачной, как стекло, кожей.

– И этот знак долго был заметен? – с любопытством спросил Морган.

– Он виден по сию пору, хотя с тех пор прошло более трех веков, – ответил голландец.

С этими словами он расстегнул свое платье, откинул рубашку и показал Ральфу странный знак, действительно похожий на свежую рану, закрытую прозрачным, напоминавшим кожу пластырем.

– Вид этого странного знака произвел в то время на меня страшно тяжелое впечатление, и я почувствовал внутреннюю слабость.

Тогда пилигрим положил мне на плечо руку и сказал:

– Этот кровавый знак должен вечно напоминать тебе, что ты никогда больше не должен браться за оружие для убийства ближнего. Довольно крови и преступлений! Начиная с сегодняшнего дня, ты перестаешь быть обыкновенным человеком. Ты переступил таинственную грань, делающую всякую человеческую жизнь кратковременной. Тебя ожидает безграничная жизнь. Но, чтобы сделаться достойным ее, откажись от своего прошлого; раскаянием и молитвой должен ты изгладить следы совершенных тобой преступлений. Тебе уже не нужно больше жить грабежами и убийствами, так как я дам тебе богатство, а потом отвезу в одно место, где ты будешь принят в число членов мистического и таинственного братства.

По мере того как он говорил, мною начала овладевать глубокая грусть. Мое прошлое, полное приключений, сразу побледнело, и я со смутным предчувствием жаждал чего-то нового и неизвестного.

– Я исполню все, что ты приказываешь, могущественный учитель, повелевающий смертью! – сказал я, опустив голову.

Затем я встал, оделся и выразил желание подняться на палубу. Пилигрим согласился, и мы поднялись по лестнице. Отвратительная и зловещая картина палубы, освещенной дымящимися факелами, наполнила мою душу ужасом и отчаянием.

Все мои матросы были мертвы и валялись вперемешку; на почерневших и искаженных лицах их застыло выражение ужасных мук агонии. Еще вчера все эти смелые молодцы толпились вокруг меня, полные жизни и мужества, а сегодня от них остались одни почерневшие и раздутые трупы! С трудом подавив бушевавшую во мне ярость, я сказал стоявшему рядом со мной старцу:

– Надо выбросить тела в море и вычистить палубу. Я наклонился и хотел взять один из трупов, чтобы выбросить его за борт, но Агасфер удержал мою руку.

– Оставь и не марай себя прикосновением к этим нечистым телам! Дождемся наступления ночи – и тогда все сделается само собою. Гляди, наступает уже день. Сойдем же в каюту, так как этот день мы должны посвятить приготовлениям к новым условиям твоей жизни.

Мы вернулись в каюту. Странник приказал мне собрать и вынести из нее все лишние вещи. Затем он завесил окна плотной материей, совершенно не пропускавшей света, и зажег восковую свечу, стоявшую в углу на маленьком столике.

Покончив с этими приготовлениями, он приказал мне стать на колени посреди каюты, а сам очертил сначала в воздухе, а потом на полу круги, в которые мы оба были заключены.

Я с удивлением увидел, что из его палки исходил сноп огненных лучей, который, подобно сверкающей ленте, держался в воздухе. На полу же маленькими языками пылало пламя.

Затем старик вынул из-за пояса небольшой сверток, содержавший четырехугольный кусок красной материи и сероватый шар, сделанный из неизвестного мне вещества. Положив мне на голову материю и шар, он приказал мне молиться. Но молиться я не умел, так как те молитвы, которым научила меня моя покойная мать, когда я был еще малым ребенком, я совершенно позабыл, а моя последующая дикая и преступная жизнь сделала меня атеистом.

Когда я признался в своем невежестве, странник начал читать слова, которые я должен был повторять за ним и которые позже выучил наизусть. В этой молитве я умолял Всемогущего умилосердиться над моими злодействами.

По мере того как я тогда в первый раз читал эту молитву, я чувствовал во всем теле ужасную боль; можно было подумать, что кинжалы со всех сторон пронизывали мое тело. Потом эта физическая боль исчезла в таком ужасе, какого я – смелый пират – никогда еще не испытывал в своей жизни.

За огненным кругом, окружавшим меня с пилигримом, стали появляться бледные, залитые кровью существа с искаженными лицами. Кровь застыла у меня в жилах, когда я узнал в них убитых мною людей!

Толпа моих жертв все росла, но странник, по-видимому, не обращал на них никакого внимания. Он размеренным ритмом произносил слова на каком-то неизвестном языке. Вдруг в воздухе появилась белоснежная чаша. Чаша эта, подобно сверкающему облаку, носилась над нашими головами, и над нею виднелся широкий золотой крест. Все виденье было окружено разноцветным пламенем.

Впрочем, тогда я видел это как во сне. Все мое внимание было сосредоточено на отвратительной стае, которая со всех сторон подползала ко мне, намереваясь схватить меня. Фосфоресцирующие глаза призраков горели дикою ненавистью; ужасные богохульства и проклятия звучали в моих ушах, а длинные руки с крючковатыми пальцами готовы были, казалось, схватить меня.

Что я претерпел в этот ужасный час, не поддается никакому описанию. Это была сплошная агония! Смело могу сказать, что тогда я последовательно пережил все смерти, причиненные мной.