Татьяна Королева - Тимур и его команда и вампиры Страница 15

Он вообще не был человеком.

Арман был вампиром.

Глава 7

В пыльный дачный поселок Армана привело жизненно важное дело. Он приехал сюда за чистыми душами, за удивительной силой, которой не найти больше нигде в мире. Великая мудрость создала эту силу и заключила до времени в два хрупких девичьих тела, пометив их особой печатью — цветком невинности и королевской славы, лилией, — печатью древнего братства истребителей вампиров.

Он должен был успеть получить их силу первым.

Раньше, чем девушки достигнут возраста посвящения в Орден.

Ради этой силы он готов был идти на риск, на любые жертвы и без раздумий отправился в далекую страну, о которой знал очень мало. И признаться по правде, за триста пятьдесят лет своей проклятой жизни Арман еще нигде не ощущал себя так омерзительно, как в этой стране. Но сегодня ему пришлось особенно тяжело. Вчера он изрядно оголодал и пригласил в кино дебелую сельскую деваху, из тех, о которых здесь принято говорить «кровь с молоком». Кто мог предположить, что его кратковременная пассия додумается съесть перед свиданием пару долек чеснока?

Пришлось поспешно выскользнуть из кинозала в ночную темноту. Он с трудом отдышался и стал присматривать новую жертву, но до конца фильма было еще далеко, и дорога к поселку опустела. Так обстоятельства вынудили его остановить выбор на сомнительном типе в фуфайке, который переваливался на нетвердых ногах в тени дерева. Крепкие, белоснежные зубы Армана впились в смрадную, небритую шею, щетина оцарапала губы и нёбо, а кровь подвыпившего пролетария оказалась безнадежно отравленной. Надо полагать, местный люмпен прямо на месте «трудового подвига» наглотался политуры — раствора спирта и мебельного лака.

Хватило всего нескольких глотков этой порченой крови, чтобы Армана начала бить крупная дрожь. Казалось, все его внутренности стекленеют и превращаются в хитросплетение ледяных трубок, готовых разбиться при любом резком движении. Очень медленно и осторожно он добрался до дома. Обессиленный, свалился в гамак, в слабой надежде, что время — единственный союзник проклятых и бессмертных — постепенно вернет ему прежнее состояние.

Но его покой опять разрушил негодный мальчишка — племянник совспеца Гореева, — за которого приходилось выдавать себя Арману в этой варварской стране. Парень угодил в неприятности. Увы, хотя голубая вена соблазнительно пульсировала на загорелой шее мальчишки, Арман не мог причинить ему вреда. Пионера, которому строго-настрого воспрещалось верить хоть в Бога, хоть в дьявола, — окатили святой водой!

Он даже приструнить гаденыша толком не мог. Боль, как острая стальная игла, впивалась в руку Армана от каждого прикосновения. Значит, у мальчика есть освященный серебряный крестик. Но где?

Арман медленно массировал висок, перебирал варианты — на шее только красный галстук, спортивная одежда сшита по гигиеническому стандарту.

— Чёрт! — выдохнул он.

Это был не призыв о помощи, а всего лишь расхожее ругательство. Адский покровитель не сможет явиться на помощь проклятому, потому что силы серебряному кресту добавляла алая пятиконечная звезда! На всех рубашках, майках и футболках мальчишки была нашита нагрудная пентаграмма — древний знак защиты от силы зла, эмблема тайного ордена истребителей нечисти.

Пару дней назад могущественный пятиконечный символ начал появляться и на поселковых заборах, закрыв вампиру доступ во многие дома. Приискивать себе пропитание стало куда сложнее.

Совсем плохо, что намалеванная свежей алой краской звезда вдруг объявилась на калитке дачи Александровых. Как он сможет добиться от этих милых, наивных девушек приглашения войти в дом, если он даже через их сад пройти не может?

Женьке не спалось, зато сестра уснула раньше обычного. Дышала ровно и не вертелась под простыней. Но ключ от входной двери Ольга зажала в кулаке. Никак не стащить!

Девчонка тихонько забралась на подоконник: дом номер тринадцать — двухэтажная дача Гореевых — утопал в непроглядном мраке. Даже фонарь на улице погас. Женька перебралась на другой подоконник и попыталась рассмотреть сарай — над крышей трепетал красный флаг, свет пробивался через щели. Туда-сюда шныряли по саду тени. Там кипела самая настоящая, полная тайн и приключений жизнь!

Она зажгла фонарик, вытащила из-под кровати пыльный чемодан — где же он может быть — отцовский полевой бинокль? Но отыскать ей удалось только пыльную буденовку с выцветшей красной звездой. Женька примерила головной убор и вернулась на подоконник. Отсюда ей хорошо была видна утоптанная дорожка, которая вела от центральной широкой улицы к их саду.

По дорожке вышагивал парень в хулиганской кепке, на вид довольно взрослый. Женька знала, что это племянник участкового — Мишка Квакин, которого обе молочницы считают первым уркой на всю округу. Наперерез ему, легко помахивая осиновой веткой, шел Тимур. Они остановились и разговаривали, как добрые знакомые, и Женьке было очень обидно, что слов не слышно!

А разговор был такой.

Квакин остановился. Плоское лицо его не показывало ни удивления, ни испуга:

— Здорово, комиссар! — склонив голову набок, негромко сказал он. — Куда так торопишься?

— Здорово, атаман! — в тон ему ответил Тимур. — К тебе навстречу.

— Рад гостю, да угощать нечем. Разве вот это? — Он сунул руку за пазуху и протянул Тимуру яблоко.

— Ворованные? — спросил Тимур, надкусывая яблоко.

— Они самые, — объяснил Квакин. — Сорт «золотой налив». Да вот беда: нет еще настоящей спелости.

— Кислятина! — бросая яблоко, сказал Тимур. — Послушай: ты на заборе дома номер тридцать четыре вот такой знак видел? — И Тимур показал на звезду, вышитую на своей синей безрукавке.

— Ну, видел, — насторожился Квакин. — Я, брат, ТЕПЕРЬ и днем и ночью все вижу.

— Так вот: если ты днем или ночью еще раз такой знак где-либо увидишь, ты беги прочь от этого места, как будто бы тебя кипятком ошпарили.

— Ой, комиссар! Какой ты горячий! — растягивая слова, сказал Квакин. — Хватит, поговорили!

— Ой, атаман, какой ты упрямый, — не повышая голоса, ответил Тимур. — А теперь запомни сам и передай всей шайке, что этот разговор у нас с вами последний.[10]

Женька больше не могла усидеть дома! Ей надо быть там, в сарае, вместе с ребятами, — она вытащила чемодан на середину комнаты, взгромоздила на него еще какой-то ящик из-под вещей, ручкой швабры подцепила кольцо от люка, который вел на чердак…