Федор Сологуб - Стихи о вампирах (сборник) Страница 16

Ф. Сологуб

* * *

Недотыкомка сераяВсё вокруг меня вьется да вертится, —То не лихо ль со мною очертитсяВо единый погибельный круг?

Недотыкомка сераяИстомила коварной улыбкою,Истомила присядкою зыбкою, —Помоги мне, таинственный друг!

Недотыкомку серуюОтгони ты волшебными чарами,Или наотмашь, что ли, ударами,Или словом заветным каким.

Недотыкомку серуюХоть со мной умертви ты, ехидную,Чтоб она хоть в тоску панихиднуюНе ругалась над прахом моим.

Чертовы качели

В тени косматой ели,Над шумною рекойКачает черт качелиМохнатою рукой.

Качает и смеется,Вперед, назад,Вперед, назад.Доска скрипит и гнется,О сук тяжелый третсяНатянутый канат.

Снует с протяжным скрипомШатучая доска,И черт хохочет с хрипом,Хватаясь за бока.

Держусь, томлюсь, качаюсь,Вперед, назад,Вперед, назад,Хватаюсь и мотаюсь,И отвести стараюсьОт черта томный взгляд.

Над верхом темной елиХохочет голубой:– Попался на качели,Качайся, черт с тобой. —

В тени косматой елиВизжат, кружась гурьбой:– Попался на качели,Качайся, черт с тобой. —

Я знаю, черт не броситСтремительной доски,Пока меня не скоситГрозящий взмах руки,

Пока не перетрется,Крутяся, конопля,Пока не подвернетсяКо мне моя земля.

Взлечу я выше ели,И лбом о землю трах.Качай же, черт, качели,Все выше, выше… ах!

Дышу дыханьем ранних рос,Зарею ландышей невинных:Вдыхаю влажный запах длинныхРусалочьих волос, —

Отчетливо и тонкоЯ вижу каждый волосок;Я слышу звонкий голосокПогибшего ребенка.

Она стонала над водой,Когда её любовник бросил.Ее любовник молодойНа шею камень ей повесил.

Заслышав шорох в камышахЕго ладьи и скрип от весел,Она низверглась вся в слезах,А он еще был буйно весел.

И вот она передо мной,Все та же, но совсем другая.Над озаренной глубинойКачается нагая.

Рукою ветку захватив,Водою заревою плещет.Забыла темные путиВ сияньи утреннем, и блещет.

И я дышу дыханьем рос,Благоуханием невинным,И влажным запахом пустыннымРусалкиных волос.

Ведьме

Поклонюсь тебе я платой многою, —Я хочу забвенья да веселия, —Ты поди некошною дорогою,Ты нарви мне ересного зелия.Белый саван брошен над болотами,Мертвый месяц поднят над дубравою, —Ты пройди заклятыми воротами,Ты приди ко мне с шальной пошавою.Страшен навий след, но в нем забвение,Горек омег твой, но в нем веселие,Мертвых уст отрадно дуновение, —Принеси ж мне, ведьма, злое зелие.

Не трогай в темнотеТого, что незнакомо, —Быть может, это – те,Кому привольно дома.

Кто с ними был хоть раз,Тот их не станет трогать.Сверкнет зеленый глаз,Царапнет быстрый ноготь, —

Прокинется котомИспуганная нежить.А что она потомЗатеет? мучить? нежить?

Куда ты ни пойдёшь,Возникнут пусторосли.Измаешься, заснёшь.Но что же будет после?

Прозрачною щекойПрильнет к тебе сожитель.Он серою тоскойТвою затмит обитель.

И будет жуткий страх, —Так близко, так знакомо,Стоять во всех углахТоскующего дома.

Злая ведьма чашу ядаПодает, – и шепчет мне:– Есть великая отрадаВ затаенном там огне.

– Если ты боишься боли,Чашу дивную разлей, —Не боишься? так по волеПей ее или не пей.

– Будут боли, вопли, корчи,Но не бойся, не умрешь,Не оставит даже порчиИзнурительная дрожь.

– Встанешь с пола худ и зеленПод конец другого дня.В путь пойдешь, который веленДухом скрытого огня.

– Кое-что умрет, конечно,У тебя внутри, – так что ж?Что имеешь, ты навечноВсе равно не сбережёшь.

Но зато смертельным ядомВесь пропитан, будешь тыПоражать змеиным взглядомНеразумные цветы.

– Будешь мертвыми устамиТы метать потоки стрел,И широкими путямиУмертвлять ничтожность дел. —

Так, смеясь над чашей яда,Злая ведьма шепчет мне,Что бессмертная отрадаЕсть в отравленном огне.

В тихий вечер, на распутьи двух дорогЯ колдунью молодую подстерег,И во имя всех проклятых вражьих силУ колдуньи талисмана я просил.Предо мной она стояла, чуть жива,И шептала чародейные слова,И искала талисмана в тихой мгле,И нашла багряный камень на земле,И сказала: «Этот камень ты возьмешь, —С ним не бойся, – не захочешь, не умрешь.Этот камень все на шее ты носи,И другого талисмана не проси.Не для счастья, иль удачи, иль венца, —Только жить, все жить ты будешь без конца.Станет скучно, – ты веревку оборвешь,Бросишь камень, станешь волен, и умрешь».

Лихо

Кто это возле меня засмеялся так тихо?Лихо мое, одноглазое, дикое Лихо!Лихо ко мне привязалось давно, с колыбели,Лихо стояло и возле крестильной купели,Лихо за мною идет неотступною тенью,Лихо уложит меня и в могилу.Лихо ужасное, враг и любви и забвенью,Кто тебе дал эту силу?

Лихо ко мне прижимается, шепчет мне тихо:«Я – бесталанное, всеми гонимое Лихо!В чьем бы дому для себя уголок ни нашло я,Всяк меня гонит, не зная минуты покоя.Только тебе побороться со мной недосужно, —Странно мечтая, стремишься ты к мукам.Вот почему я с твоею душою так дружно,Как отголосок со звуком».

На улицах пусто и тихо,И окна, и двери закрыты.Со мною – безумное Лихо,И нет от него мне защиты.

Оградой железной и меднойЗамкнулся от нищих богатый.Я – странник унылый и бледный,А Лихо – мой верный вожатый.

И с ним я расстаться не смею.На улицах пусто и тихо.Пойдем же дорогой своею,Косматое, дикое Лихо!

Верить обетам пустыннымБедное сердце устало.Темным, томительно-длиннымТы предо мною предстало, —

Ты, неразумное, злое,Вечно-голодное Лихо.На роковом аналоеСердце терзается тихо.

Звякает в дыме кадило,Ладан возносится синий, —Ты не росою кропило,Сыпало мстительный иней.

Голос наш ужасенНашим домовым;Взор наш им опасен, —Тают, словно дым.

И русалки знают,Как мы, люди, злы, —Вдалеке блуждаютПод защитой мглы.

Нечисть вся боитсяЧеловечьих глаз.И спешит укрыться, —Сглазим мы как раз.

Как согласно сердце бьетсяС полуночной тишиной!Как послушно подаетсяПрах дорожный подо мной!

Ночь светла, мне сны не снятся,Я в полях иду босой.Тихо травы серебрятся,Брызжут на ноги росой.

Речка плещет и струитсяТам, за тихою горой,Чтоб со мной повеселитьсяСмехом, пляской да игрой.

Как отрадно окунуться,Брызгать теплою водой!Только ты не смей проснуться,Водяной, старик седой!

Только забелели поутру окошки,Мне метнулись в очи пакостные хари.На конце тесемки профиль дикой кошки,Тупоносой, хищной и щекатой твари.

Хвост, копытца, рожки мреют на комоде,Смутен зыбкий очерк молодого черта.Нарядился бедный по последней моде,И цветок алеет в сюртуке у борта.

Выхожу из спальни, – три коробки спичекПрямо в нос мне тычет генерал сердитый,И за ним мордашки розовых певичек.Скоком вверх помчался генерал со свитой.

В сад иду поспешно, – машет мне дубинкойЗа колючей елкой старичок лохматый.Карлик, строя рожи, пробежал тропинкой,Рыжий, красноносый, весь пропахший мятой.

Все, чего не надо, что с дремучей ночиМне метнулось в очи, я гоню аминем.Завизжали твари хором, что есть мочи:«Так и быть, до ночи мы тебя покинем!»

Сатанята в моей комнате живут.Я тихонько призову их, – прибегут.

Хорошо, что у меня работ не просят,А живут со мной всегда, меня не бросят.

Вкруг меня обсядут, ждут, чтоб рассказал,Что я в жизни видел, что переживал.

Говорю им были дней, давно минувших,Повесть долгую мечтаний обманувших;

А потом они начнут и свой рассказ,Не стесняются ничуть своих проказ.

В людях столько зла, что часто сатаненокВдруг заплачет, как обиженный ребенок.

Не милы им люди так же, как и мне.Им со мной побыть приятно в тишине.

Уж привыкли, знают – я их не обижу,Улыбнусь, когда их рожицы увижу.

Почитаю им порой мои стихиИ услышу ахи, охи и хи-хи.

Скажут мне: «Таких стихов не надо людям,А вот мы тебя охотно слушать будем».

Да и проза им занятна и мила:Как на свете Лиза-барышня жила,

Как у нас очаровательны печали,Как невесты мудрые Христа встречали,

Как пути нашли в Эммаус и в Дамаск,Расточая море слез и море ласк.

А. Блок