Роберт Стайн - Тихая ночь— 2 Страница 17

— Странно, что он не предложил прокатиться! Этот старый «Плимут» мне уже надоел.

— После того как мы продадим Реву обратно, ты сможешь купить пять машин.

Диана кинула еще один взгляд в сторону спальни.

— Присматривай за ней, Дэнни. Знаю, что тебе хочется спать, но лучше все-таки быть повнимательней. Все должно пройти без сучка без задоринки, ты не забыл?

— Да, хорошо, хорошо, — проворчал он, почесывая голову. — Я присмотрю за ней. Иди звони, а то я тут состарюсь.

Диана вышла и осторожно закрыла за собой дверь. Снаружи был яркий теплый день, скорее сентябрьский, чем декабрьский. На земле виднелись отдельные белые пятна старого снега — один из немногих признаков зимы. Она наклонилась и потрепала по голове старую собаку, которая всегда бродила возле дома.

— Чья ты? Или ты сама по себе?

Собака вяло пошевелила хвостом.

Диана забралась в машину и с третьей попытки завела ее. Потом поехала по направлению к Дивижн-стрит, где рассчитывала найти уединенную телефонную будку. Радио в машине не работало, но девушке оно и не было нужно. Она радостно напевала про себя, шлепала ладонями по рулю и в тысячный раз прокручивала в голове текст, который намерена была сказать мистеру Долби.

Отец Ревы, Роберт Долби, поежился в своем кресле и отложил номер «Уолл-стрит Джорнал». Он сидел перед камином и некоторое время наблюдал за игрой языков пламени. Тяжело вздохнув, поднял газету и снова принялся за чтение. Когда на журнальном столике зазвонил телефон; мужчина издал сдавленный крик, взял трубку и опрокинул при этом маленький стаканчик шерри. Жидкость разлилась, и на полированной поверхности возникла коричневая лужица. Не обращая на нее внимания, мистер Долби поднес трубку к уху.

— Алло!

— Это Роберт Долби? — Голос явно принадлежал молодой женщине.

— Да.

— Мистер Долби, — очень резко и деловито начала та. — Я… э-э-э… Ваша дочь у нас. С ней все в порядке. Я… я звоню сообщить, что вам нужно сделать, чтобы вернуть ее. Это будет стоить миллион долларов. Не волнуйтесь. Ваша дочь жива и…

— Совершенно верно, — ответил Роберт Долби. — Моя дочь Рева жива здорова и в данный момент сидит рядом со мной.

Глава 20

Это не Рева

Мистер Долби смотрел в огонь и прислушивался к судорожным вздохам на другом конце линии. Доносились какие-то голоса, стук тарелок и вилок. Наверное, звонили из ресторана. Он сделал над собой усилие, пытаясь узнать ее голос. Слышал ли он его раньше? Может быть, эта девушка когда-нибудь работала у него? Или сейчас работает? Но не узнавал. Можно было сказать только одно — что она нервничает. И что она очень молода.

Рева встала с соседнего кресла и подошла ближе, прислушиваясь к разговору.

— Папа?

Он поднял палец, призывая ее к молчанию. Рева положила руку на спинку кресла отца и нагнулась, пытаясь разобрать голос звонившей.

— Мистер Долби, повторите, пожалуйста, что вы только что сказали, — дрожащим голосом произнесла Диана.

Она стояла в узенькой телефонной будке возле одного из ресторанов на Дивижн-стрит. Дверь будку закрывалась только наполовину, так что ей пришлось повернуться спиной к залу.

— Я сказал, что моя дочь Рева дома, со мной, — отрезал Долби.

Диана передернулась. Казалось, стены надвигаются на нее всей своей массой. В глазах потемнело, холодный ужас охватил все ее существо, и было ощущение, будто она вот-вот упадет в обморок или закричит. Неужели Долби говорит правду? Или просто пытается подловить ее?

— Мистер Долби, не пытайтесь играть в игры, — тонким, дрожащим голосом выдавила Диана.

— Кто бы вы ни были, слушайте меня! — закричал он.

— Мистер Долби…

— Отпустите девушку! — крикнул Долби в трубку. — Заложница, которую вы взяли, — не моя дочь. От меня вы не получите ни цента. Вы похитили не ту девушку!

Глава 21

Мы должны ее убить

Пэм пыталась распутать шнуры, которыми были связаны ее запястья, но от этого они только глубже впивались ей в кожу. Она расслабилась и попыталась размеренно дышать. Ноги болели, потому что лодыжки тоже были крепко связаны. Горло саднило: в рот был засунут кляп.

Где я? Зачем они меня здесь держат? Что они со мной сделают? Она пыталась отвлечься, но эти вопросы вновь и вновь возникали в голове. Паника охватила все ее существо, заставляя дрожать так, как будто девушку держали на морозе. Зачем они меня похитили? Чего они от меня хотят?

Вдруг Пэм поняла, зачем. Они не хотели похитить ее. Они хотели схватить Реву, ее сестру-миллионершу. Рева. Рева. Рева. Это имя причиняло большую боль, чем впившиеся в лодыжки шнуры. «Во всем виновата она, — с горечью думала Пэм. — Это целиком ее вина. Никто не захочет похищать меня. Они хотели Реву. Рева. Рева. Рева».

Пэм так часто повторяла это имя, что оно утратило для нее всякий смысл. А теперь я должна умереть из-за Ревы? Спину вдруг пронзила острая боль, как будто тысячи муравьев осаждали ее позвоночник. Девушка попыталась сглотнуть слюну, но в горле было совсем сухо. «Если они не ослабят кляп, я просто задохнусь», — подумала она и в тысячный раз потерлась головой о подушку, пытаясь сдвинуть повязку с глаз. Бесполезно.

«Рева. Рева. Рева. Они хотели Реву, но получили меня». Пэм слышала возбужденные голоса из соседней комнаты — ее похитители явно ссорились. Она уже знала, что это парень и девушка, но никак не могла понять, как их зовут. Они тщательно избегали того, чтобы называть друг друга по именам. Пэм подумала, что девушка, должно быть, очень молоденькая, подросток. А вот с парнем непонятно. Он говорил громко, явно очень злился и, похоже, был вульгарен. Они громко спорили. Пэм прислушалась к их разговору.

— Я не виновата! — кричала девушка.

— Не виновата! Не виновата! — передразнил ее парень. — Тогда кто же виноват, крошка? Вы с Пресом ходили в магазин. Вы ведь видели ее, да?

— Не называй имен! — взвизгнула девушка. — Она может нас услышать. Здесь очень тонкие стены, не забывай.

— Так расскажи мне, как это могло случиться, — продолжал парень, не обращая внимания на ее выкрики. — Как мы умудрились похитить не ту? Как ты могла не понять этого?

— Я не видела ее лица! В магазине я ползала по полу, делая вид, что ищу контактную линзу, и не смотрела на Реву. К тому же на ней было что-то типа берета.

Парень зарычал, а потом Пэм услышала какой-то грохот. Девушка снова вскрикнула. Может быть, он швырнул в нее чем-нибудь?

— Соседи! Соседи! — кричала она.

«Может быть, они отпустят меня, — подумала Пэм, пытаясь пошевелить ступнями. Шнуры впивались слишком сильно, ноги совсем онемели. — Может быть, теперь, когда поняли, что ошиблись, они отпустят меня». Она затаила дыхание и прислушалась. Теперь в соседней комнате было тихо.