Поруганные (СИ) - "Solveig Ericson" Страница 19

И в этом вакууме меня посетило Оно. Именно – Оно. Потому что я боялся дать ЭТОМУ логическое название, тогда бы мне пришлось признать, что ЭТОГО у меня больше нет. Мало того, мне пришлось бы пережить мысль, что Оно когда-то существовало во мне.

Я открыл глаза, но мир вокруг не изменился. Тьма. Но эта тьма стала рассеиваться светом, источник которого я не мог определить, пока не понял, что этим источником является моя кожа. Свечение усиливалось до тех пор, пока тьма ни стала сияющей белой. Потом свет начал мешаться с темнотой и тускнеть. Надо мной зависло эфемерное тело. Я оказался лицом к лицу с чем-то до сих пор невиданным, но в перетекающей игре светотеней я узнал себя. Оно прикоснулось к моему лицу невесомой ладонью, оставив на щеке ощущение теплого бриза, и внутри меня гулким шепотом прокатились слова:

- Не теряй себя…

И после этих слов свет вытолкнул тьму и сжался в маленькую точку, которая беззвучно лопнула, растворившись в темноте золотыми искрами.

Не знаю, сколько я провел в таком состоянии, но из анабиоза меня вывел голос, громыхнувший поблизости.

- Рин!

Мышцы напряглись, в голове бухнуло: «ВРАГ!» - приводя мое тело в состояние боевой готовности. Каждый сенсор, за исключением зрения, улавливал малейший сигнал извне. На меня обрушились звуки, запахи, тактильные ощущения. Я чувствовал, с какой стороны чужой, слышал его дыхание и сердцебиение. Гулкое, размеренное. Тук-тук…тук-тук…

Каждый волосок на моем теле завибрировал, поднялся дыбом, почуяв опасность. Я был погребен под слоем опавшей листвы, и справа от меня чьи-то ступни шуршали лесной подстилкой. Подпустив потенциального врага, как можно ближе, я бросился на него, выставив вперед руки, будто у меня были когти, и когда мои пальцы пробили плоть врага, я понял, что да – были. Я успел вонзить клыки прежде, чем меня пригвоздили к земле, обездвижив руки.

- Рин! Рин! Успокойся! Это я – Ликос! Рин!

- Ликос?!

Я втянул его запах: смесь хвои, свежей дождевой горечи… Он пах лесом, но к запаху леса примешивался аромат, характерный только для белоснежного волколака: поношенной кожи, пота и меха. Это успокоило меня.

Я тщетно шарил глазами в темноте, пытаясь его увидеть.

- Ликос? – позвал я.

- Я, - волколак скатился с меня и сел рядом.

- Я не вижу тебя, - пожаловался я, садясь следом.

- Бывает такое, когда вампиры берут слишком много крови. Но это пройдет… Кто это сделал?

- Не знаю, - признался я, потирая место укуса. Шея болела, но никаких следов не осталось, - совсем молодой парень, сероглазый, русоволосый.

Я пытался задушить в себе зарождающуюся истерику, связанную с моим изменившимся статусом.

- Вряд ли он так молод, как ты думаешь, - усмешка справа от меня.

- О, Господи! - я подскочил в ужасе. - Джулия с детьми!

- С ними все в порядке, - поспешил меня успокоить волколак. Тяжелая горячая ладонь легла мне на плечо. – Отбились.

Я расслабился и повел плечом, сбрасывая его руку.

- Я теперь вампир, да? – знаю, что вопрос из ряда «тупой, еще тупее», но его необходимо было озвучить. Убить маленькую, трепыхающуюся надежду.

- Да, - скупо.

- Изменить ничего нельзя?

- Нет.

Не знаю, что в таком случае чувствуют другие, но в моей голове была сейчас гудящая пустота.

- Знаешь, - произнес я после длительного молчания, - а ты отвратителен на вкус.

Смех.

- Знаю, так задумано, иначе мы пережрали бы друг друга.

- Понятно, - я замолчал, погрузившись обратно в гудящую пустоту. Но потом вспомнил о послание и добавил, - Кстати, Влад передал тебе привет.

Тишина. Если таковая может быть в лесу. Судя по пению птиц, был день. Справа от меня зашуршала листва, ломающаяся под тяжестью большого тела, потом воздух разорвался со свистом и тяжелый удар сокрушил ствол дерева. Хруст и с громким трррзыы часть дерева рухнула на землю.

- Эй, - возмутился я, - не ломай деревья, они не причем!

И все же он слишком быстро двигается.

- Прости, это я виноват! – Ликос рухнул передо мной на колени, и я ощутил возле лица его дрожащие ладони.

Мне захотелось вмазать ему, как следует, чтобы не смел больше нести подобную ахинею, но мое тело свело судорогой. Я забился в припадке. Это длилось недолго, но чувствовал я себя после побывавшим под стадом быков.

- Что это было? – спросил я, когда смог отдышаться.

- Первый голод, - голос Ликоса резонировал внутри меня, потому что моя спина была тесно прижата к его груди. – Потом будет хуже, если ты не напьешься сейчас.

- Напьюсь чего? Крови? – меня передернуло.

- Да.

- Нет! – я попытался встать, но сильное головокружение бросило меня назад, в руки волколака.

- Тебе не обязательно пить человеческую кровь сейчас, можешь начать с животной.

- Мерзко, - пробормотал я ледяными губам, - не хочу быть кровососущей тварью.

- Тебе некуда деваться, - прошептал он мне в шею, а потом потерся щекой о мои волосы. – Дверь в обычную человеческую жизнь для тебя теперь закрыта.

- Знаю, но я не могу пить кровь, - ответил я упрямо, погружаясь в сон.

Ликос был как печка, и моему телу очень нравилось находиться в его объятиях, греясь, оно расслаблялось. Горячие губы ткнулись мне в плечо и долгими поцелуями поднялись до уха. Это откровенное действие вызвало во мне лишь чувство комфорта, не больше, не меньше. И еще запоздалую мысль, где это мой свитер?

- Не надо пользоваться моей слабостью, - промямлил я и отключился.

Мое пробуждение было более чем болезненным. Новая судорога, сильнее предыдущей, скрутила меня. Я пытался выползти из собственной кожи, вонзал когти в почву, но все равно закончил в позе эмбриона. Крупная дрожь сотрясала мое тело, слезы безостановочно текли из глаз, и я мог только тихо скулить.

Огромный источник жара окутал меня, тяжелые руки обвили мой торс и притянули к теплу вплотную. Дрожь стала ослабевать.

- Ты понимаешь, что долго так не протянешь? Скоро судороги будут такими мощными, что мышцы начнут выворачивать суставы наизнанку.

- Плевать, - хрипло прошептал я, - не буду пить….кровь.

- Я прошу тебя…- его руки сильнее сжали меня.

Мне пришлось собрать остатки сил, чтобы моя просьба звучала убедительно.