Стефени Майер - Полуночное солнце Страница 2

Я с трудом удержался от гримасы, которая выдала бы ему, что она лжёт. Мы с Элис должны были держаться вместе. Среди наших родственничков, самих по себе из ряда вон выходящих, мы с нею — один, читающий мысли, а другая ясновидящая — были ещё бóльшими выродками. Поэтому мы стояли друг за друга горой.

— Тебе поможет, если ты будешь думать о них, как думают люди о своих знакомых, — продолжала увещевать Элис своим высоким, музыкальным голосом. Из предосторожности она говорила сейчас слишком быстро, чтобы человеческое ухо могло разобрать её слова. Впрочем, поблизости никого, кроме нас, не было. — Её зовут Уитни. У неё есть младшая сестрёнка, которую она обожает. Её мама приглашала Эсме на ту вечеринку в саду, помнишь?

— Я знаю, кто она, — отрезал Джаспер. Он отвернулся и уставился в одно из маленьких окон, расположенных под самым карнизом и опоясывавших всю столовую. На том разговор и закончился.

Ему надо бы поохотиться сегодня ночью. Глупо так рисковать только для того, чтобы испытать себя на прочность. Джасперу лучше бы установить границы своих возможностей и не пытаться прыгнуть выше головы. Его старые привычки шли вразрез с нашим образом жизни, и так легко от них не избавиться. Стоит ли выжимать из себя все соки?

Элис, тихо вздохнув, встала, взяла поднос с едой (маскировка для отвода глаз) и ушла, оставив его в покое. Она знала, когда её подбадривания становились ему поперёк горла. Хотя Розали и Эмметт более откровенно выставляли напоказ свои отношения, именно Джаспер и Элис чувствовали каждое, даже самое малое, изменение настроения своей второй половинки. Как будто они тоже могли читать мысли — но только друг друга.

"Эдвард Каллен".

Вот живучий рефлекс. Я обернулся на звук своего имени, хотя меня никто не звал — имя было произнесено только мысленно.

На краткую долю секунды мои глаза встретились с парой больших шоколадно-карих человеческих глаз на бледном, сердечком, лице. Я узнал это лицо, хотя до настоящего момента никогда не видел его собственными глазами. Оно занимало сегодня главное место в головах почти всех школьников. Новая ученица, Изабелла Свон. Дочка шефа полиции, переехавшая недавно от матери к отцу, вынужденная жить здесь из-за какой-то изменившейся семейной ситуации. Белла. Она поправляла каждого, кто называл её полным именем...

Я скучающе отвернулся. Мне понадобилась секунда, чтобы понять: это не она мысленно произнесла мое имя.

"И эта тоже сразу обалдела от Калленов! Ещё бы!" — услышал я продолжение мысли.

На этот раз я узнал "голос". Джессика Стенли. Давненько она не беспокоила меня своей мысленной болтовней. Как я наслаждался покоем, когда её неуместное увлечение мною прошло! Было почти невозможно избежать её навязчивых нелепых фантазий. Временами я очень жалел, что не имею права в подробностях объяснить ей, что произойдёт, если мои губы, а заодно и зубы, окажутся где-нибудь поблизости от её шеи. С надоедливыми фантазиями тотчас было бы покончено. При мысли о её возможной реакции я едва не расхохотался.

"Фиг ей там что-нибудь обломится, — продолжала Джессика. — В самом деле, её и хорошенькой-то даже не назовёшь. Не могу понять, почему Эрик так пялится на неё... Или Майк".

Она мысленно встрепенулась при последнем имени. Её новое увлечение, всеобщий любимец Майк Ньютон, совсем её не замечал. А вот новенькая его, очевидно, заинтересовала. Опять-таки — как сияющая игрушка для малыша. Это обстоятельство придало злобный и сварливый оттенок мыслям Джессики, тогда как внешне она была сама сердечность. Как раз сейчас она рассказывала новоприбывшей все расхожие сплетни о моей семье. Должно быть, её собеседница спросила о нас.

"Ты глянь, я тоже оказалась в центре внимания! — самодовольно думала Джессика. — Как удачно, что мы с Беллой вместе сидели на двух уроках. Уверена, Майк захочет у меня разузнать, что она..."

Я попробовал отгородиться от этой пустой болтовни прежде, чем её мелочность и банальность сведут меня с ума.

— Джессика Стенли вытряхивает перед новой ученицей, Свон, всё грязное бельё клана Калленов, — прошептал я Эмметту, чтобы отвлечься.

Он тихонько усмехнулся.

"Надеюсь, у неё хорошо получается?" — подумал он.

— С воображением у неё плоховато, уж очень как-то всё беззубо. На её месте я бы нагородил всяких ужасов. А у неё — так, только жалкие намёки на скандальчик. Я ожидал от неё большего.

"А новенькая? Она тоже ожидала чего-то большего?"

Я настроился, чтобы услышать, что эта новенькая, Белла, думает о небылицах Джессики. На какие мысли наводит её вид странного, бледного, как мел, семейства, которого все так старательно избегают?

Знать её реакцию входило в круг моих обязанностей. Для моей семьи я служил, если можно так выразиться, локатором. В целях самозащиты. Если кто-то начинал что-то подозревать, я всегда заранее предупреждал остальных, и мы вовремя скрывались. Такое иногда случалось — люди с богатым воображением начинали видеть в нас персонажей книг или фильмов. Обычно они ошибались, но всё же для нас лучше было куда-нибудь переехать, чем осмелиться привлечь к себе слишком много внимания. И очень-очень редко кто-нибудь попадал в точку. Мы не давали им возможности проверить свою гипотезу — просто исчезали, становясь лишь неясным и пугающим воспоминанием...

Я не услышал ничего, хотя и направил свой радар на место рядом с тем, где продолжался нескончаемый идиотский внутренний монолог Джессики. Как будто подле этой сплетницы никто и не сидел. Как странно. Может быть, та девушка незаметно ушла? Скорее всего, нет, потому что Джессика всё ещё что-то щебетала ей. Сбитый с толку, я взглянул в ту сторону. Поверять свой "экстра-слух" другими органами чувств мне прежде никогда не приходилось.

И опять я встретился со взглядом больших карих глаз. Девушка сидела на том же месте и смотрела на нас, что было вполне естественно, поскольку Джессика продолжала щедро осыпать её местными сплетнями о Калленах.

И думала о нас, что тоже вполне естественно.

Но я не мог услышать от неё даже невнятного шелеста.

Она тотчас же опустила взгляд, застыдившись того, что её застали глазеющей на постороннего. Призывно жаркий румянец залил её щеки. Хорошо, что Джаспер все ещё сидел, уставившись в окно, не то страшно вообразить, чтó этот лёгкий приток крови мог сделать с его самообладанием.

Эмоции так ясно отражались на её лице, как будто были написаны большими буквами на лбу: удивление — в то время как она бессознательно подмечала признаки крошечных различий между представителями нашего вида и её собственного; любопытство — при слушании сказок Джессики; что-то ещё… Очарованность? Ну, это мне видеть не впервые. Им, нашим потенциальным жертвам, мы казались исполненными неземной красоты. И, наконец, смущение — когда я поймал её на подглядывании за мною.