М. Таргис - Песнь камня Страница 20

– Я только начала… Я только собиралась… – чуть не плача, бормотала она.

– Значит, это сделали невидимки, пока ты приводила в чувство госпожу Пондораи, – понимающе кивнула Янина. – Быстро работают. Умели же Кёдолаи воспитывать прислугу. Не смотри ты на меня так, никаких чудес тут нет, просто слуги невидимы.

Хильда молча принялась обходить комнату, расставив руки в стороны и помахивая массивным распятьем.

– Значит, они могут еще быть здесь? Изыди, нечистая сила! – взвыла она.

Янина прыснула от смеха, представив, как услужливая невидимая горничная передает хозяину их с Хильдой разговор о нем.

– Ну хватит! – она решительно направилась к двери. – Покажи мне, где ты видела привидение и куда оно ушло, и можешь охотиться за здешними горничными дальше.

– Мадам, вы же не хотите… Одна? Без графа?

– То он у тебя злодей, то нельзя без графа?

– Он-то колдун, но вы-то ему нравитесь, – пояснила Хильда и раздумчиво добавила: – Потому что он вас пока мало знает.

– Что?! – Янина воззрилась на служанку в праведном гневе, но на простодушном лице Хильды была написана такая искренняя тревога за хозяйку, что актриса только рассмеялась и вышла из комнаты.

Из башни веяло таким пронизывающим холодом, что Янина едва не повернула обратно, но любопытство все-таки пересилило, и она только поплотнее закуталась в свою расписную шаль. На всякий случай, Янина еще раз внимательно осмотрелась. Следуя указаниям Хильды, она прошла продуваемой сквозняками галереей до двери, ведущей в северную башню замка, дальше идти было некуда, кроме как в дверь или через стену, ведь призраки, кажется, так часто делают…

Впрочем, именно этот странный сыровато-тоскливый холод, наводящий на мысли о могиле, вернее всего указывал, что она на правильном пути. Янина осторожно потянула ручку двери, и та легко отворилась, ответив, правда, обиженным скрипом. Видимо, ее не открывали очень давно.

За дверью ждала еще одна винтовая лестница, на этот раз заключенная в глухом каменном цилиндре башни, где единственным освещением был дневной свет, заглядывавший в узкие оконца в стенах. А влажный, пронизывающий холод всё усиливался. Когда на лестнице стало заметно темнее, оттого что вверху заклубился мутный серый туман, несомненно, спускавшийся ей навстречу, Янине пришло в голову, что она напрасно лезет туда, куда ее не звали.

Туман неостановимо сходил по ступенькам, и внутри его двигалась фигура, словно бы более плотный сгусток этой холодной серой мглы. Янина замерла на месте, вцепившись во вделанные в стену металлические перила. Больше всего ей хотелось развернуться и бежать вниз – бегом, пусть даже с риском свернуть себе шею, но туман был уже близок, и повернуться к нему спиной было слишком страшно. А потом стало уже поздно бежать. Едва серая муть коснулась тела Янины, грудь ей пронзила хорошо знакомая боль, и она скорчилась на ступенях в страшном приступе кашля. Одной рукой она так и стискивала перила и прижималась всем телом к стене, чувствуя щекой шершавость кирпича и выплевывая на нее темными потеками кровь. «Как скоро…» – успела подумать она, ощущая, как темнеет в глазах и мир уходит прочь. Таких тяжелых приступов у нее еще не было и никогда еще они не происходили настолько неожиданно, без предупреждающего недомогания. Сегодня она чувствовала себя прекрасно…

Однако смерть пока не спешила ее забирать, кашель прошел, туман развеялся, и Янине пришло в голову, что, вероятно, ее ждет впереди еще много подобных приступов. Она попыталась отпустить перила, удалось ей это не сразу: пальцы прилипли к металлу, будто на сильном морозе. А в следующее мгновение ее замерзшую руку обхватили чужие сильные пальцы. Теплые.

– Господи… – пробормотал над ней низкий, густой голос фон Кларена. – Янина… какого черта вы здесь?!

– Было открыто, – прошептала Янина и снова закашлялась.

– Я никак не думал, что кому-то придет в голову бродить этой промерзшей галереей… Должен был предупредить. Боже, Янина, здесь же такой холод…

– Это ничего, – Янина закрыла глаза, слыша, как он шуршит чем-то, тихо ругаясь и шипя от боли, садится на каменные ступени, а потом он завернул ее поверх шали в свой сюртук, крепко прижал к себе и вытер ладонью ей подбородок.

– Простите, – прошептала Янина и, слегка повернув голову, уткнулась лицом ему в грудь, в жесткую ткань жилета.

– Янина, вы сможете идти? – спросил граф. – Иначе мне придется пойти позвать кого-нибудь на помощь. С этим плечом я не смогу нести вас на руках. Разве что… Вы простите меня, если я подниму вас на одно плечо?

– Как мешок, – слабо улыбнулась Янина. – Я смогу идти. Благодарю вас, Альби.

Они осторожно встали, башня ощутимо пошатывалась, и Янина крепко держалась за графа. На белом треугольнике его сорочки, видимом над жилетом, краснели следы ее крови.

– Здешние призраки никогда не нападали на людей до сих пор, – растерянно произнес фон Кларен. – Я не думал…

– Это просто совпадение, – вздохнула Янина. – И холод тоже ни при чем. Моей чахотке здесь почему-то не нравится. Но я с ней договорюсь, обещаю вам.

Цветы, вышитые на балдахине, оказались хищниками, и в их цепких колючих лапах трепыхались цветные птицы, смотрели тупыми стеклянными бусинками, такие яркие, что болели глаза и совсем не было этих птиц жалко. Они с мерзким писком врывались в ее сны, дергались в захвативших их плетях, умолкали, задушенные, а потом всё начиналось сначала. Приходя в себя, она снова и снова принималась пересчитывать их, но каждый раз сбивалась, когда ей начинало казаться, что они двигаются по полотну, меняются местами. А иногда они принимались выть, как волки.

Янина не знала, сколько пролежала так: день, два, три? Когда она решила, что ей стало намного лучше, было позднее утро, судя по тому, что солнце заглядывало сверху в ее высокое окно, выходившее на балкон. И, нежась в его неярком зимнем свете, Янина осознала, что еще ни разу не бывала на балконе собственной комнаты.

Хильда осуждающе сопела, помогая ей одеваться, и всячески давала понять, что готова силой удерживать хозяйку в спальне во избежание новых неприятностей, так что Янина в конце концов с ней поссорилась и отправила вон.

Стоило распахнуть тусклые створки, и солнце так и хлынуло в комнату. На то, чтобы вымыть окно, услужливость невидимок, очевидно, не распространялась. Или, подумала Янина, они просто не любили иметь дело со стеклом. Мало ли…

Она вышла на балкон и с удовольствием вдохнула чистый горный воздух. Перед нею простирался горный массив, вероятно, с северо-восточной стороны Кёдоля. Поросший хвойным лесом кряж сбегал вниз по левую руку, огибая поднимавшуюся справа вершину. Перегнувшись через парапет, Янина увидела под собой замковую стену, по которой гуляла с графом. Прослеживая убегающие вдаль горы в надежде отыскать знакомую деревню, Янина повернулась влево и вздрогнула, упершись взглядом в мощное каменное колено. На карнизе сбоку от ее балкона стояла исполинская каменная статуя рыцаря, сработанная из потемневшего от времени желтоватого песчаника. Янина извернулась, но так и не смогла заглянуть ему в лицо, ей видны были только огромные руки в грубо сработанных каменных перчатках, державшие выставленный перед рыцарем, упиравшийся кончиком в карниз, на котором он стоял, меч.

– Доброе утро, – вежливо поздоровалась с ним Янина, потрогала холодный, выщербленный ветрами столетий камень под наколенником рыцаря и вернулась в комнату.

Из оружейной залы доносился методичный перезвон клинков и тонкие азартные крики. Проходя мимо, Янина заглянула в просторное округлое помещение, чтобы определить источник интригующего шума. Арпад с головой, в три слоя обмотанной материнским шарфом, очевидно, изображавшим турецкий тюрбан, наскакивал на пустой доспех, увенчанный украшенной вышитой лентой и пером черной шляпой, принадлежавшей Лайошу, и ударял его кривой покрытой ржавчиной саблей. Лязга он производил на удивление много для одного, пусть даже вооруженного саблей, ребенка. Доспех сопротивления не оказывал.

– Рыцарская конница атакует с фланга! – страшным голосом крикнула Янина: – Ты убит.

Арпад резко повернулся, рядом на пол свалилось нечто железное, с таким грохотом, что Янина зажала уши.

– И что это за великое историческое сражение? – поинтересовалась она.

– Мы – турецкие захватчики, – пояснил Арпад и в доказательство помахал своей саблей (Янина на шаг отступила), – а это Лайош Великий, – он указал концом сабли на доспех.

– Разве Лайош Великий сражался с турками? – нахмурилась Янина. – Может быть, это Матяш Корвин?

– А у него шляпа Лайоша, – резонно возразил Арпад.

– Как знаешь… Мы? – вдруг сообразила Янина. – А кто это – «мы»?

– Я знаю, – опустил глаза мальчик. – Я не должен якшаться с простонародьем. Но мне же тут больше не с кем играть! Это дети кухарки, Имре и… – он оглянулся, но обнаружил лишь валявшиеся на полу кривые ножи. – Ну вот, исчезли, – сокрушенно вздохнул он. – Они сторонятся взрослых.