Анна Кирьянова - Охота Сорни-Най [журнальный вариант] Страница 21

— Ты, доча, Любке ничего не говори. Знать, он не ее судьба. Только хуже сделаешь, натолкнешь ее на мысль. Ты, Раечка, погоди, выжди; надо уметь, доча, выжидать. Вон у нас в Дулино — девки замуж повыскакивали, а потом, кроме колотушек да пьяного ора, ничего в жизни и не увидали. Намихрюкаются до позеленения и давай жене рожу чистить, топором гонять… Нет, Рая, нам этого не надобно. Я тебя выкормила, выучила, приданое собрала. За кого пожелаешь, за того и выйдешь. Вот останешься как-нибудь с этим Егором наедине, поговоришь, покажешь себя, какая ты ловкая, умная, терпеливая — и он за тобой на край света пойдет. Главное, выжди и наедине, значит, общайся, чтобы никто не мешал. А Любке ничего не говори; не больно верь подружкам-то, нет в них верности!

Рая внимательно выслушала совет мамы и решила следовать ему. Она ни словом не обмолвилась про свои чувства к красавцу Егору.

Но сейчас, при Любкином признании, ее словно огнем ошпарило изнутри; неужели подруга догадалась об интересе Егора и теперь испытывает к нему взаимную симпатию?

— И кто же этот счастливец? — небрежно спросила Рая, проткнув палец толстой иглой и даже не поморщившись.

— Ой, я боюсь, ты будешь меня ругать! — потупилась Люба, делая мелкие ровные стежки. — Райка, ты не в ту сторону шьешь!

Какая палатка! Сердце чуть не выскакивало из Раиной груди, она с трудом удерживала себя от крика, от желания потрясти Любку за плечи и заставить немедленно выложить все секреты.

— Ошиблась, — спокойно ответила Рая и распорола три ненужных стежка. — Так давай признавайся, что это за таинственный незнакомец? Я же твоя лучшая подруга, я пойму.

— Это Юра Славек, — прошептала Люба. — Я влюбилась в Юру Славека!

От радости Райка чуть не расхохоталась, она испытала огромное облегчение. С удвоенной энергией принялась она сшивать жесткую ткань, болтая с подружкой:

— Вот и правильно! Отличный парень этот Юрка, такой симпатичный! Ну, а что стиляга — так это ерунда, просто он хорошо одевается, следит за собой.

— Ты правда так думаешь? — робко спросила Люба.

— Конечно, правда! — с воодушевлением ответила Рая. — Мне он самой очень нравится!

— Он не такой, как все, — начала Люба старую как мир песнь любви. — Он — необыкновенный, удивительный человек, сложная, противоречивая личность!

Рая внимательно слушала Любины рассуждения и дифирамбы. Солнечный луч, разорвавший плотные покровы февральского неба, метался, прыгал, играл и наконец проник в темную и душную каморку, где мирно шили свое будущее убежище две юные девушки. Луч позолотил пряди Любиных волос, осветил лицо Раи; в его светящейся полосе клубились и вращались крошечные пылинки. Идиллическая картина: две молоденькие девушки с иголками в руках шьют и беседуют о своих чувствах и переживаниях… Спокойствием и тихой радостью веет от этого зрелища; а красивый голосок светловолосой девушки журчит как ручеек:

— Я никогда ничего подобного не испытывала, Рая! Когда он взял меня за руку, я чуть не упала — так у меня голова закружилась. У него такие глаза, от них исходит и печаль, и радость, и любовь; я буквально купалась в его взгляде, понимаешь?

Рая вздохнула. Конечно, она понимала, как не понять, если каждый день она глядела на Егора в тайной надежде, что и он посмотрит на нее так же, улыбнется твердо очерченными губами и вдруг произнесет что-то важное и долгожданное, нежное и прекрасное… Райка разомлела и раскраснелась, забыв о шитье. Может, ей самой следует быть смелее? Вот сейчас они шьют громадную палатку, в которой будут все вместе проводить длинные зимние ночи. Конечно, долго не уснут, будут играть на гитаре, петь студенческие песни… Снаружи будет выть холодный ветер, лежать покров белого снега на много километров вокруг, а в их временном общем доме будет тепло и уютно от маленького примуса и крошечной печурки. Они будут сидеть все вместе, рядом, на байковых одеялах, прижавшись друг к другу в тесноте палатки. Рая устроится рядом с Егором, элегантно обопрется на руку и чуть-чуть коснется плечом плеча Егора… Полутьма скорет прыщи и сальность ее молодого лица, черты приобретут загадочность и нежность. Егор посмотрит на нее и вдруг увидит, как она хороша, молода, привлекательна и, главное, надежна. Он незаметно склонится к ней и тихонько поцелует в щеку…

— Райка, очнись, чего ты чмокаешь? — услыхала размечтавшаяся Рая от подруги и моментально отрезвела. Она несколько минут сидела с самым идиотским выражением лица и по-детски чмокала губами, воображая поцелуй с возлюбленным. Девушка покраснела и одернула Любу:

— Давай скорее дошивать, не до ночи ведь сидеть здесь!

А Люба с удовольствием сидела бы в каморке до ночи, так приятно ей было говорить о милом Юрочке, описывать в сотый раз его внешность и разбираться в запутанном внутреннем мире этой загадочной личности. Она тоже мечтала о ночах в большом доме, сшитом их обоюдными с Раей усилиями. Как хорошо целый день скользить на лыжах по снежной пустыне, взбираться на пригорки и съезжать вниз с замиранием духа, слушая, как ветер воет в ушах! Устать, но смеяться и веселиться, скрывая утомление, а потом с облегчением влезть в установленную парнями палатку и хлопотать по хозяйству, разжигая примус, нарезая застывший хлеб, раскладывая только что сваренную еду в алюминиевые миски. Юра будет тихонько пожимать ей руку в темноте, когда все запоют веселые походные песни, такие длинные, что ни одну не удалось пока допеть до конца. А когда все уснут, когда сопение и тихий храп огласят палатку, можно выкарабкаться наружу, на свежий морозный воздух, чуть отойти от палатки и обнять друг друга в зимней ночи, согревая его лицо своим горячим дыханием… И снова можно поцеловаться, как тогда, в коридоре общежития; снова испытать те томительные и сладкие ощущения, которые она впервые познала несколько дней назад.

— Ты чего, Любка, стонешь? — в свою очередь поинтересовалась Рая ехидно, глядя, как подруга с отрешенным лицом смотрит в угол, издавая нежные скулящие звуки.

Люба встрепенулась и стыдливо посмотрела на Раю. Девушки поняли друг друга и рассмеялись, потом Люба спросила:

— А тебе, Райка, кто-нибудь нравится?

— Один человек, — ответила таинственно подруга. — Но он об этом даже не догадывается. И, наверное, никогда в жизни так и не догадается!

В словах девушки была затаенная горечь, и Люба решила утешить подружку:

— Что ты, Рая! Надо самой устраивать свое счастье! Он обязательно ответит тебе взаимностью: ты такая умная, рассудительная, практичная! Ты спортсменка, у тебя столько побед в соревнованиях! И учишься ты отлично.

Каждое Любино слово ранило Раю, но она привыкла скрывать свои чувства. Ах, как ей было нужно, чтобы Люба хоть чуть-чуть похвалила ее внешность, нашла бы что-то привлекательное в ее фигуре, в широких бровях, в светлых глазах, ну хоть в походке! А Люба словно нарочно говорила обидные чисто по-женски вещи, словно не понимала, что Рае больно слышать такие вот похвалы…