Клайв Баркер - Явление тайны Страница 24

«Мужчинам – мясо», – подумал он и отыскал на указателе закусочную Батрика «Котлетный дом». Заведение было небольшим и полупустым. Он сел у окна, раскрыл «Сиддхарту» Гессе и продолжал отчаянную борьбу с немецким текстом. Книга принадлежала матери, которая на самом деле читала ее, хотя он не помнил, чтобы она говорила на языке предков. Он вообще не мог связать по-немецки двух слов и, читая книгу, боролся с внутренним заиканием, пытаясь удержать постоянно ускользающий смысл.

– Что будете пить? – голос официантки.

Он уже хотел сказать «коку», и тут вся его жизнь внезапно переменилась.

Джо-Бет вошла в закусочную, как входила в нее трижды в неделю последние семь месяцев, но сегодня вес было словно впервые: дверь, ступеньки, молодой человек за пятым столиком.

Она встретилась с ним глазами. Рот его был полуоткрыт. На нем были очки в золотой оправе, в руке книга. Она не знала его. Но он смотрел на нее с тем же выражением узнавания, которое, она чувствовала, отразилось и на ее лице.

Это как рождение, думал он, глядя на нее. Как возвращение домой после опасного, захватывающего дух путешествия. Не было в мире ничего прекрасней легкого изгиба ее губ, когда она улыбнулась ему.

И снова, как опытная кокетка. Прекрати, шепнула она себе, не смотри на него! Он подумает, что ты от него без ума! Но он ведь тоже смотрит, разве не так?

«Я буду смотреть, пока она смотрит».

«...пока он смотрит».

– Джо-Бет!

Звали из кухни.

– Вы сказали, коку? – переспросила официантка.

Джо-Бет бросила взгляд в сторону кухни. «Меррей зовет, надо идти», – потом назад, на парня с книгой. Он все еще смотрел на нее.

– Да, – услышала она его голос.

И поняла, что это ей. «Да, иди, – говорил он. – Я буду ждать».

Она кивнула и пошла.

Все заняло не больше пяти секунд, но бросило их обоих в дрожь.

Меррей стоял у мойки с обычным мученическим видом.

– Я опоздала всего на две минуты.

– Зачту за десять. Там в углу трое. За твоим столом.

– Сейчас, только фартук надену.

– Быстрее.

Хови смотрел на дверь кухни, ожидая ее появления. «Сиддхарта» была забыта. Она вышла и, не глядя на него, поспешила к столику в дальнем конце.

Его это не расстроило. Работа есть работа. Если надо, он прождет весь вечер и всю ночь, пока она не закончит работу и не посмотрит на него опять.

Во тьме под городом те, кто направлял их, продолжали стискивать друг друга в объятиях, как при первом появлении в этом месте, боясь хоть на миг ослабить хватку. Даже когда они поднялись, чтобы дотронуться до купающихся девушек, они сделали это вместе, как сиамские близнецы. Флетчер потом понял, чего в тот момент хотел Джейф. Сперва он решил, что тому просто нужны тераты. Но его планы простирались гораздо дальше. Ему требовались дети, и, осознав это, Флетчер был вынужден присоединиться к нему. Совершенное его не радовало. Еще больше устыдился он, узнав о последствиях. Когда-то, сидя у окна с Раулем, он мечтал стать небом. Вместо этого распря с Джейфом превратила его в совратителя невинных, фактически убийцу. Джейфа смятение Флетчера радовало, но в то же время Флетчер не раз улавливал среди многолетней темноты мучительные раздумья своего врага – кто из их детей первым придет на помощь?

Время ничего не значило для них. Они не спали, не испытывали голода. Похороненные вместе, как влюбленные, они ждали своего часа. Иногда они слышали голоса сверху, но эти голоса не принадлежали их детям, чья связь с ними, их подлинными отцами, была такой отдаленной. Была... до сегодняшнего дня.

Сегодня их потомки встретились, и это неожиданно восстановило связь, словно, увидев друг друга, они почуяли врагов и обратились к родителям за помощью и разъяснением. Флетчер обнаружил свое присутствие в мозгу юноши по имени Ховард, сына Труди Катц. Глазами своего сына он видел дочь врага, как и Джейф видел его сына ее глазами.

Этого момента они ждали. Борьба, в которой они пролетели половину Америки, истощила их обоих. Теперь их детям предстояло сражаться за них, чтобы закончить борьбу, идущую двадцать лет. И на этот раз борьба будет до смерти.

Так они думали. Теперь, впервые в жизни, Флетчер с Джейфом испытали одинаковую боль – как будто их души проткнули одной пикой.

На борьбу это было непохоже. Совсем непохоже.

– Потеряли аппетит? – осведомилась официантка.

– Да, похоже.

– Унести?

– Да.

– Хотите кофе? Десерт?

– Еще коки.

– Одна кока.

Джо-Бет была на кухне, когда вошла Беверли с тарелкой.

– Ну вот, отбивная пропала, – сказала Беверли.

– Как его зовут?

– Я что, стол справок? Не спрашивала.

– Иди спроси.

– Сама спрашивай. Он заказал еще коки.

– Ладно. Поглядишь за моим столом?

– Ага, только зови меня Купидоном.

Джо-Бет занималась работой и не глядела в сторону парня целых полчаса; вполне достаточно. Она налила коки и вышла. К ее ужасу, за столиком было пусто. Она чуть не уронила стакан; вид пустого стула вызвал у нее настоящую тошноту. Потом краем глаза она увидела его, идущего к столику. Увидев ее, он улыбнулся. Она ринулась к столу, не обращая внимания на поднятые руки за другими столиками. Она уже знала, какой вопрос задаст первым: он прямо вертелся у нее на языке. Но он ее опередил.

– Мы знакомы?

И она, конечно же, знала ответ.

– Нет, – сказала она.

– Т-тогда вы... вы... вы, – он заикался, его челюсть мучительно двигалась, будто он жевал резинку. – Вы... вы...

– Да, я тоже так думаю, – прервала она, надеясь что это не обидит его. Не обидело. Напротив, он улыбнулся.

– Как странно, – проговорила она. – Ведь вы не из Гроува?

– Нет. Из Чикаго.

– Далеко.

– Я родился здесь.

– Правда?

– Я Ховард Катц. Хови.

– А я Джо-Бет...

– Во сколько вы кончаете?

– Около двенадцати. Хорошо, что вы пришли сегодня. Я ведь работаю только в понедельник, среду и пятницу. Завтра вы бы меня здесь не застали.

– Мы друг друга нашли, – сказал он, и от бесспорности этого утверждения ей захотелось плакать.

– Мне нужно идти работать, – напомнила она.

– Я подожду.

В одиннадцать десять они вышли от Батрика вместе. Ночь была теплой. Но это было не приятное, продутое бризом тепло, а настоящая духота.

– Зачем ты приехал в Гроув? – спросила она, когда они подошли к ее машине.

– Чтобы встретить тебя.

Она рассмеялась.

– А почему бы и нет?

– Ну ладно. Тогда зачем ты уезжал?

– Мать переехала в Чикаго, когда мне было всего несколько недель. Она никогда не рассказывала про этот город. Казалось, что для нее это все равно что ад. Вот я и захотел увидеть его сам. Может быть, чтобы лучше понять ее... и себя.