Кристофер Мур - Грязная работа Страница 25

— Но мне же надо как-то жить. У меня ребенок…

— И это получится, Чарли. Деньги прилагаются. Вот увидите.

Чарли и впрямь увидел. Вернее, видел уже: наследие миссис Мэйнхарт — если оно ему достанется, он заработает десятки тысяч.

— А теперь вам пора, — сказал Мятник Свеж.

Он протянул руку, и лицо его взрезала ухмылка — будто ночное небо распорол лунный серп. Чарли пожал дылде руку — ладонь старьевщика полностью исчезла в хватке музыкального Торговца Смертью.

— Я уверен, что у меня еще остались вопросы. Можно вам позвонить?

— Нет, — ответил мятный.

— Тогда ладно, я пошел, — сказал Чарли, вообще-то не двигаясь. — Полностью брошен на милость сил Преисподней и прочая.

— Берегите себя, — сказал Мятник Свеж.

— Вообще без понятия, что это я такое делаю, — произнес Чарли, делая пробные детские шажочки к двери. — На моих плечах — бремя всего человечества.

— Ага. Делайте зарядку по утрам, — ответил дылда.

— Кстати, — произнес вдруг Чарли, выбившись из ритма своего нытья. — А вы — голубой?

— Я, — ответил Мятник Свеж, — одинокий. Целиком и полностью.

— Ладно, — сказал Чарли. — Извините.

— Ничего. Простите, что огрел вас по голове.

Чарли кивнул, схватил из-за прилавка свою трость со шпагой и вышел из «Свежей музыки» в облачный день Сан-Франциско.

В общем, он, само собой, не вполне Смерть, но и не помощник Санты. Неважно, что никто ему не поверит, если даже он расскажет.

«Торговец Смертью» звучит как-то слишком, но мысль про тайного агента ему понравилась. Агент КАРМЫ — Кармический Анализ, Распределение, Мучительство и Ахинея… Хорошо, над расшифровкой он еще подумает, но все равно — тайный агент.

На самом деле, хоть Чарли этого и не знал, к тайному агентированию он был приспособлен неплохо. Поскольку бета-самцов не засекают никакие радары, из бет получаются отличные шпионы. Не типа «Джеймс Бонд на „астон-мартине“ с ракетными установками пежит красивую русскую атомную ученую на собольей простыне» — скорее типа «глубоко законспирированный бюрократ с плохо прикрытой лысиной выуживает раскисшие от кофе документы из мусорки».

Неприметность открывает ему такие двери, а также располагает к нему таких людей, что недоступны альфа-самцу, у которого тестостерон выступает на лбу. Вообще-то бета-самец бывает опасен — не столько, правда, в смысле «все тело Джета Ли[31] — его смертельное оружие», сколько в смысле «бухой на газонокосилке идет в атаку на курятник, как Люк Скайуокер».

Итак, направляясь к трамвайной остановке на Маркет-стрит, Чарли мысленно примерял новую личину тайного агента. Ему это вполне себе нравилось, и тут, проходя мимо отверстия ливнестока, он услышал свистящий женский шепот:

— А малютку мы оттырим себе. Сам увидишь, свежее Мясо. Скоро-скоро.

Едва Чарли ворвался из переулка на склад, Лили кинулась ему навстречу.

— Легавый опять тут был. Тот дядька умер. Вы его убили? — К этой пулеметной сводке она прибавила: — А, сэр? — После чего отдала ему честь, сделала реверанс и, сложив руки, поклонилась на японский манер.

От всего этого Чарли несколько смешался — когда пригрозили дочери, его и так охватила паника, и он через весь город мчался домой как полоумный. Чарли понимал: такие знаки уважения — не к добру, ими Лили зловеще прикрывает какой-то проступок, либо собирается просить об услуге, либо — как часто уже бывало — девчонка просто хочет его смерти. Поэтому Чарли сел на высокий деревянный табурет у стола и спросил:

— Легавый? Дядька? Яснее, пожалста. И я никого не убивал.

Лили вдохнула поглубже.

— Тут снова был тот легавый, он уже заходил на днях. Выяснилось, что дядька, к которому на прошлой неделе вы ездили на Тихоокеанские высоты… — Она глянула себе на предплечье, где что-то было записано красными чернилами. — …Майкл Мэйнхарт, покончил с собой. И оставил вам записку. Где говорит, что вы должны забрать всю одежду, и его, и жены, и продать ее по рыночной цене. А потом он написал… — Тут она снова сверилась с вымазанной рукой. — «Чего именно в сочетании „Я просто хочу умереть“ вы не поняли?» — Она подняла голову.

— Это он сказал после того, как я сделал ему искусственное дыхание, — пояснил Чарли.

— Так вы его убили? Или как вы это зовете? Мне можно сказать. — Она снова сделала реверанс, что встревожило Чарли больше, чем несколько.

Он давно уже постановил, что его отношения с Лили строятся на крепкой основе приязненного презрения, а теперь эта основа шаталась.

— Нет, я его не убивал. Что это вообще за вопросы?

— Вы убили дядьку с портсигаром?

— Нет! Этого я и в глаза не видел.

— Вы же понимаете, что я — ваш верный приспешник, — сказала Лили, на сей раз сопроводив заверение поклоном.

— Лили, да что с тобой такое?

— Ничего. Совершенно ничего со мной такого, мистер Ашер… э-э, Чарлз. Вы предпочитаете Чарлз или Чарли?

— Ты спрашиваешь только сейчас? Что еще сказал полицейский?

— Хотел с вами поговорить. По-моему, они обнаружили, что Мэйнхарт был в одежде покойной жены. И часа не прошло, как вернулся из больницы домой, услал сиделку, весь разоделся и проглотил пачку болеутолителей.

Чарли кивнул, вспоминая, как железно Мэйнхарту не хотелось держать в доме одежду супруги. Он стремился быть ближе к покойной жене — только еще ближе не получалось. И когда его не приблизила даже ее одежда, он последовал за женой единственным известным ему способом — слился с нею в смерти. Такое Чарли понимал. Если б не Софи, он бы тоже постарался объединиться с Рэчел.

— Изврат, а? — сказала Лили.

— Нет! — рявкнул Чарли. — Нет, Лили, это не изврат. Это вовсе никакой не изврат. Даже не думай. Мистер Мэйнхарт умер от горя. Может, и не похоже, но это так.

— Извините, — произнесла Лили. — Вы же специалист.

Чарли не отрывал взгляда от пола, пытаясь разглядеть на нем какой-то смысл: раз он потерял меховую шубку — сосуд души миссис Мэйнхарт, значит ли это, что пара никогда больше не будет вместе? Из-за него.

— А, и еще, — добавила Лили. — Тут сверху кричала миссис Лин, вся по-китайски и на нервах, — какая-то черная птица вроде как разбила окно…

Чарли слетел с табурета и кинулся вверх по лестнице через две ступеньки.

— Она у вас в квартире, — крикнула Лили ему вслед.

Когда Чарли ворвался к себе, аквариум покрывала оранжевая пленка телеадвокатов. Азиатские державы стояли посреди кухни: миссис Корьева прижимала Софи к груди, и малютка буквально барахталась, стараясь выбраться из гигантского зефирного каньона защиты, пролегавшего меж массивных казацких кулей наслажденья.