Уильям Ходжсон - Путешествие шлюпок с «Глен Карриг» Страница 27

Вскоре после того, как мы оставили за кормой и этот реликт минувших эпох, над морем сгустилась ночь, и мы стали готовиться ко сну; шлюпка наша все еще шла под слабым ветром, и боцман распорядился, чтобы каждый из нас отстоял свою вахту на руле; в случае же, если бы произошло что-то неожиданное, вахтенный должен был немедленно его разбудить. Сильно утомленный предшествующей бессонной ночью, я тотчас уснул и проснулся только когда матрос, которого мне предстояло сменять, потряс меня за плечо. Окончательно придя в себя после глубокого сна, я обратил внимание на луну, которая висела низко над горизонтом, заливая призрачным светом пустынное пространство плавучей травы справа по борту. В остальном же ночь казалась совершенно обычной и тихой, ибо до меня не доносилось ни звука, если не считать негромкого шипения воды под обводами нашей шлюпки, уверенно шедшей вперед при слабом попутном ветре. Тогда я поудобнее устроился подле рулевого весла и стал ждать конца вахты, чтобы с чистой совестью продолжить прерванный сон, но прежде я спросил матроса, которого сменил, давно ли взошла луна, на что он ответил, что с тех пор минуло, должно быть, около получаса. После этого я поинтересовался, не заметил ли он за время своей вахты чего-нибудь странного, и матрос ответил, что ничего такого не видел; только однажды ему почудился в глубине плавучего континента какой-то огонь, однако он был так далек, что это вполне мог быть обман зрения; кроме того, вскоре после полуночи он несколько раз слышал среди водорослей странные крики и дважды — сильный всплеск, но решил не придавать этому значения. На этом я прекратил свои расспросы, так как матрос, торопясь лечь, отвечал мне с едва сдерживаемой досадой, и я понял, что вряд ли добьюсь от него каких-либо подробностей.

Жребий распорядился так, что моя вахта начиналась незадолго до рассвета, чему я был весьма рад, поскольку в последнее время пребывал в несколько смятенном состоянии духа и имел основания опасаться всякого рода вычурных фантазий, какие способны внушить возбужденному мозгу ночные темнота и тишина. Даже теперь, когда до восхода дневного светила оставалось совсем мало времени, я никак не мог совладать со сверхъестественным страхом, в который повергал меня вид покрытого саргассами моря, ибо, скользя взглядом по его поверхности, я не мог отделаться от ощущения, что в гуще водорослей кипит скрытая, невидимая человеческому глазу жизнь. По временам мне даже казалось, будто из спутанных прядей травы глядят на меня какие-то бледные, неясные, словно во сне привидевшиеся лица не то людей, не то каких-то сказочных существ, и каждый раз по членам моим невольно пробегала дрожь, хотя здравый смысл и подсказывал, что мои видения — всего лишь плод усталости и взбудораженных нервов.

Какое-то время спустя я услышал среди травы очень громкий всплеск, который никак не мог быть галлюцинацией, но, хотя долго и пристально вглядывался в сереющую мглу, не сумел определить его причины даже приблизительно. Прошло еще несколько минут, и прямо передо мной вдруг выскочила из воды какая-то огромная туша, вся обвитая разорванными стеблями водорослей. До нее было не больше сотни морских саженей, и хотя на фоне низкой луны я мог видеть только силуэт чудовища, мне не составило труда узнать гигантскую каракатицу, подобную той, какую мы уже видели раньше. С оглушительным плеском, похожим на пушечный выстрел, она рухнула обратно в воду, и над озаренными луной пространствами вновь воцарилась тишина, однако я еще долго не мог прийти в себя, напуганный внезапным появлением огромной твари и потрясенный ее способностью совершать столь высокие и быстрые прыжки.

Пережитый испуг заставил меня отвлечься от управления шлюпкой, которая незаметно подошла довольно близко к берегу плавучего континента. Вскорости мое внимание привлек странный шорох, донесшийся откуда-то с носа, со стороны бакборта, словно какое-то существо соскользнуло с планшира в воду. Навалившись на рукоять рулевого весла, чтобы отвернуть вправо, я одновременно наклонился вперед и влево, чтобы узнать, в чем дело, так что моя голова едва не коснулась борта. В следующее мгновение я обнаружил, что вижу перед собой бледное, демоническое лицо. Его верхняя часть была сходна с человеческим, но вместо носа и рта я увидел подобие птичьего клюва, странным образом загибавшегося кверху. Существо держалось за борт лодки двумя бледными руками, причем способ, каким оно прилепилось к гладкой наружной обшивке, живо напомнил мне виденную вчерашним утром каракатицу, повисшую на остове старинного судна. Всего миг мы смотрели друг на друга; потом страшное лицо рывком приблизилось, бесформенная рука выпустила борт и протянулась к самому моему горлу, и в ноздри мне ударило отвратительное зловоние, от которого горло мое тотчас перехватило судорогой, а глаза наполнились слезами. Должно быть, именно резкий запах помог мне прийти в себя, ибо с пронзительным криком ужаса я отпрянул и, перехватив рулевое весло за середину, с силой ткнул его рукоятью в воду за бортом — но мерзкая тварь уже исчезла.

Кажется, я снова закричал, стремясь предупредить боцмана и моих товарищей об опасности. Потом со мной, вероятно, случилось что-то вроде временного помрачения рассудка, ибо следующее, что я помню, это лицо боцмана, который тряс меня за плечо, настойчиво допытываясь, что случилось, но я ответил, что не знаю. Лишь немного успокоившись, я рассказал о появлении бледной человекоподобной твари с птичьим лицом, но мой рассказ выглядел столь неправдоподобно, что мои товарищи так и остались в недоумении, заснул ли я на вахте или же действительно видел дьявола.

Потом наступило утро, и дневной свет отчасти рассеял мои страхи.

Остров среди травы

Мы все еще обсуждали внешность и повадки бледного существа, которое я видел за бортом, когда в свете разгорающегося дня матрос второго класса Джоб заметил поднимающийся над водой остров; при этом он вскочил на ноги и издал столь громкий крик, что многим из нас на мгновение показалось, будто бледный дьявол решил нанести нам повторный визит. Но когда и мы увидели то, что открылось взгляду Джоба, мы сдержали свой гнев, ибо вид твердой земли после столь продолжительных скитаний по морю согрел наши души и умягчил сердца.

Поначалу остров показался нам весьма небольшим, ибо тогда мы не знали, что смотрим на него с его узкого конца; мы дружно налегли на весла и двинулись в его сторону. Приблизившись на некоторое расстояние, мы убедились, что остров имеет гораздо большие размеры, чем мы полагали вначале. Обогнув ближайшую к нам оконечность и двигаясь вдоль того берега, который был наиболее удален от мрачного плавучего континента, мы вскоре открыли небольшой залив с отлогим песчаным пляжем, показавшийся нам весьма удобным для высадки. Перед входом в залив мы ненадолго остановились, чтобы оценить обстановку; именно тогда я и обратил внимание на необычную форму открытого нами острова. Он был вытянут в длину, и каждый конец его венчал высокий, крутой утес из черного гранита; посередине же залегала глубокая долина, густо поросшая странной растительностью, отдаленно напоминавшей гигантские грибы, и только у самого берега виднелись заросли чрезвычайно высокого тростника, который, как мы выяснили впоследствии, был очень легким и обладал замечательной крепостью, что роднило его с бамбуком.