Нэнси Коллинз - Кровью! Страница 27

ВНИМАНИЕ! ДОМ ОХРАНЯЕТСЯ СИСТЕМОЙ БЕЗОПАСНОСТИ «ФЕЛЕГЕТОН»!

– Ладно, рискнем. Наверняка Морган не хотел бы, чтобы полиция приехала на вызов.

– Как скажете, босс. – Палмер перешагнул порог, вздрогнув в ожидании неизвестно чего.

Тишина.

Соня осторожно вошла в гнездо вампира, поворачивая голову, как тарелку радара.

– Он не очень старался обставиться, – шепнул Палмер.

В гостиной не было мебели. Желтоватый ковер покрывал пол от стены до стены. Слева от себя Палмер заметил такой же пустой обеденный уголок.

– Он здесь не живет, это только гнездо. Удобно для поддержания личины. Для вампиров это эквивалент квартиры в городе. У многих Ноблей гнезда по всему миру, в основном в столицах – там, где соседям не будет странно, что владелец отсутствует.

– Черт, что-то у меня здесь мурашки бегут по коже.

Соня подняла руку, призывая к молчанию, и потянула носом воздух.

– Ничего не чуешь?

– Ну, теперь, когда ты сказала... вроде барбекю у соседей. – Желудок Палмера отозвался на аромат.

Соня подошла к закрытой двери спальни. Здесь запах жареного мяса стал сильнее. Открыв дверь, Соня шагнула в спальню.

Полумрак был озарен экраном маленького цветного телевизора, поставленного на перевернутый молочный ящик. Напротив телевизора стоял складной стул, а на нем сидел мужчина средних лет в измятом костюме. Пустую комнату наполнял запах жареной свинины.

Мужчина у телевизора медленно повернул голову к вошедшим. Палмера поразила красная, как рачий панцирь, кожа на лице. Будто его вскипятили заживо. Почерневшие губы раздвинулись, челюсть отвисла.

Соня вдруг бросилась назад, в коридор. Палмер с ужасом смотрел, как из ушей и ноздрей сидящего повалили дым и пар. Это было почти смешно, как в старом мультике Текса Авери.

Из глотки обваренного вырвался клуб пламени, ударился об стену рядом с головой Палмера и расплескался по его плечу. Палмер был настолько поражен, что даже не мог крикнуть, хотя почуял запах собственных паленых волос.

Соня схватила его за руку и потащила из комнаты. Пиротик вставал на ноги, готовясь изрыгнуть второй огненный шар. Соня захлопнула дверь, быстро сорвала с себя жакет и набросила на Палмера, сбивая пламя с его плеча и руки. Погасив огонь, она поволокла Палмера к входной двери.

Палмер оглянулся и успел увидеть, как вареный выходит за ними в холл. Двигался он так, будто впервые пользовался конечностями. И еще он будто потел пулями. Потом Палмер сообразил, что это из него капает жир, как с горящей свечи. Все пропитал запах жареного мяса.

– Мы уходим, уходим! О'кей? – крикнула Соня пиротику.

Он остановился в своем неуклюжем марше и уставился на них мутными, как у печеной рыбы, глазами. И продолжал таращиться, пока за ними не закрылась дверь.

~~

– Я же извинилась, чего еще надо? Откуда мне было знать, что у него вместо охранной системы – этот траханный пиротик?

В номере отеля Соня заканчивала заклеивать пластырем ожоги Палмера.

– Знал же я, что не надо было соглашаться, когда ты меня уговаривала! Знал! Но разве я когда-нибудь себя слушаю? Вот меня чуть и не поджарил, как карася, какой-то псих, сбежавший с карнавала!

Палмер дернулся, когда Соня обернула бинт вокруг его руки выше локтя. Правая лопатка дергалась в такт пульсу.

– Да ладно, ничего страшного. Тебе и хуже приходилось. – Соня кивнула на шрам, перекрещивающий сердце.

– Из-за тебя нас чуть не убили!

– Из-за меня тебячуть не убили. И за это я заслуживаю выговора. Наверное, я сама себе пыталась доказать, что не боюсь этого мерзавца. Ты пострадал из-за моей глупости и беспечности. Я этого не хотела.

– Здесь мы с тобой солидарны.

Дальше Соня перевязывала его раны в молчании. Палмер старался найти в себе силы не обращать внимания на касание ее рук. Поначалу его злость вполне питалась страхом и болью, но сейчас она стала проходить. А он хотелпродолжать злиться на Соню. Злиться на нее – это куда менее опасно, чем ей симпатизировать.

Он сообразил, что Соня к нему обращается. Она сидела на полу по-турецки, глядя на него, сидящего на краю кровати.

– Извини? Я задумался.

– Я говорю, забыла, что ты не умеешь регенерировать. Мне надо постоянно себе напоминать, как хрупки люди.

Палмер позволил себе улыбнуться.

– Меня по-разному обзывали за мою долгую жизнь, но слова «хрупкий» в этом наборе ругательств не значилось. А ты говоришь «люди», «человек», будто это клеймо. Ты не считаешь, что ты все же – хотя бы частично – одна из нас? Ты не похожа на Панглосса; в тебе есть что-то живое.

–Это комплимент? Нет, отвечать не надо. – Соня улыбнулась и оперлась подбородком на раскрытую ладонь. – Знаешь, вампиры вообще-то комплиментарное сравнение с человеком рассматривают как смертельное оскорбление. Люди – это всего лишь дойные коровы;надежные продуценты двух вещей, которые нужны для жизни вампиров: крови и отрицательной энергии.

– А ты? Ты оскорбилась?

– Нет, – улыбнулась она. – Потому что я не вампир.

– Чего?

– Ну да, у меня есть все традиционные свойства вампиров: клыки, вкус к «запретному вину», ночной образ жизни, гипнотическая сила – вся эта муть. Но я не настоящий вампир. Понимаешь, я не умирала. Я отклонение – вид из одной особи.

Палмер не мог понять, что значит это признание. Он считал, что Соня избегает дневного света, чтобы не вспыхнуть и не превратиться в обугленную мумию. А теперь до него дошло, что весь день она спит лишь потому, что ночью бодрствует.

– Одиноко тебе, должно быть.

Она склонила голову, глядя на него из-за этих непроницаемых зеркал.

– Я тебе нравлюсь?

Краска бросилась в лицо Палмеру, и его вдруг заинтересовало, сколько точек на колонке телевизора.

– Ну, я бы... гм... сказал, что я просто...

– Понимаю. – Улыбка Сони исчезла, и Палмер услышал у себя в голове эхо собственных слов: «Одиноко тебе, должно быть». Вот именно. В эту дверь, мистер Дойная Корова.

– Я вот что хочу сказать: конечно же, ты мне нравишься. – Он сам удивился своим словам. И еще больше удивился, когда понял, что говорит правду. – Ты мне жизнь спасла.

– Только потому, что это из-за меня ты оказался в опасности. Если бы не я, ты бы вообще в эту кашу не встрял. Даже твои псионические способности могли бы не включиться. Ты бы сейчас...

– Торчал в каталажке штата с выбитыми зубами и растянутой задницей без надежды на помилование до следующего миллениума. Уж поверь мне, как бы жутко и опасно мне сейчас ни было, все могло бы оказаться гораздо хуже.

Палмер протянул руку и поднял Сонино лицо за подбородок. Он сам не знал, почему так сделал, просто это казалось правильным. Как было естественно и притянуть ее в свои объятия. У него начал вставать, и это тоже было естественно. Уже несколько месяцев он жил без секса. Последний раз было с Лоли.