Ольга Морозова - Чернокнижник Страница 3

Мысли и волновали и пугали её. Хотя, в конце концов, все так живут, не она первая, не она последняя. Перспектива остаться старой девой ничуть не лучше. Чего стоят одни жалостливые взгляды замужних матрон, в которых так и сквозит превосходство! Общество осуждает и отвергает женщин, которые не вышли замуж. Гораздо лучше иметь нелюбимого, но богатого мужа и любовника… Надин вздохнула: как это мерзко! Неужели и у неё будет так? Неужели и она поддастся тлетворному влиянию света и пустится во все тяжкие от скуки и обыденности семейной жизни? Нет, она никогда не позволит себе так жить! Вряд ли и Савва стерпит такое, если конечно, она выйдет за него замуж…

Под утро Надин удалось уснуть и поспать несколько часов. Она встала позже обычного, твёрдо решив, что если Савва посватается к ней, она ответит согласием.

Савва стоял с саквояжем возле входа в имение. Дворовая челядь высыпала на улицу его встречать. Дюжий парень подхватил саквояж и понёс в дом. Савва последовал за ним. Пожилой дворецкий обратился к Савве с вопросом:

– Вы к дядюшке вашему, Демьяну Ивановичу, сейчас зайдёте? Он давеча о вас спрашивал.

– Сейчас. Только переоденусь с дороги. Как он?

– Плохо… вчерась в бреду метались, а сегодня потише вроде… я уж думал за батюшкой послать, да потом решил вас дождаться.

– Правильно решил, ступай, я сейчас приду.

Дворецкий тяжело потоптался, и ушёл, вздохнув и покачивая головой.

Савва переоделся и направился прямиком в спальню дядюшки. Тот лежал на белой простыне, бледный, с ввалившимися глазами и сухими губами, которые постоянно облизывал. На скрип открывающейся двери он открыл глаза и сделал попытку улыбнуться:

– Саввушка! Приехал, дорогой! Наконец-то! Уж, думал, умру, и не увижу тебя!

– Ну что вы, дядюшка! Как я мог! Дела сделал, и сразу к вам.

– Умираю, я Савва, попа позови, исповедаться хочу.

– Может, рано попа? Доктора позвать?

– Сказал попа, значит, попа! Не спорь! Устал я землю топтать, да и грешен, покаяться тороплюсь… завтра утром и позови! Слышишь? Ночь, думаю, перекантуюсь…

– Слышу, дядюшка, слышу. Сделаю, как вы велите.

– Ну а теперь иди, нечего здесь сидеть! Я спать хочу…

Савва молча удалился, зная, что спорить с дядюшкой бесполезно.

Он пошёл в библиотеку. Одна старинная книга интересовала Савву, он хотел найти её. Как-то давно дядюшка вскользь упомянул об этой книге, но Савва слова запомнил. Потом попросил дядюшку показать книгу, но тот зашикал на него, накричал… сказал, чтобы Савва и думать не смел. Савва больше про книгу не спрашивал, но забыть не забыл. Долго ему эта книга покоя не давала. Тайком от дядюшки пытался искать её, но не нашёл. Дядюшка всякий раз как чувствовал, и словно из-под земли вырастал, когда Савва в библиотеку заглядывал. Савва плюнул, и на время прекратил бесплодные попытки. И вот теперь, когда дядюшка болен… Савва даже себе стыдился признаться, что приехал сюда отчасти из-за книги. Сладок запретный плод, ох, как сладок!

Савва прекрасно знал, что дядюшка одно время увлёкся чёрной магией, чернокнижничеством… потом, видимо увлечение прошло, но книга эта самая чёрная осталась, и сейчас она будоражила воображение Саввы. Знал Савва и о том, что у дяди ничего толком не получилось, видимо, не создан он для колдовства… но он, Савва, другое дело. Может, конечно, всё это и глупости, но кто знает?

Савва лихорадочно рыскал по книжным полкам. Книг у дядюшки множество, самых разных, но нужной Савва найти не мог. В отчаянии он ударил ребром ладони по стене, ближайшая к нему книжная полка повернулась, и глазам Саввы предстала дверца сейфа, вмонтированного в стену. Савва погладил дверцу рукой. Конечно, она здесь, нет никаких сомнений. А ключ у дядюшки… надо незаметно взять его, никто не хватится, потому что никому нет дела до этой книжки. Никому, кроме него, Саввы.

Савва снова пошарил рукой по стене, и массивная полка встала на место. Савва сел за письменный стол и задумался. Лицо его окрасилось румянцем. Какая неслыханная удача! Вряд ли дядюшка сообщил бы ему, где находится книга. Унёс бы тайну в могилу… но, видимо, кто-то очень хочет, чтобы книга осталась у него, а не была похоронена под слоем пыли.

Скрипнула дверь, и Савва вздрогнул. Дверь открылась, и Савва чуть не вскрикнул от ужаса – ему показалось, что на пороге стоит привидение. Но то был дядюшка. Он тяжело дышал, видно, путь в библиотеку дался ему не просто.

– Что ты здесь делаешь? – Дядя жадно хватал ртом воздух.

– Зачем вы поднялись?! Мне захотелось почитать… я не думал, что это так расстроит вас.

– Ты хотел найти её? Признайся? – голос у дядюшки звучал хрипло, ему трудно было говорить.

– Вам не стоит так волноваться, дорогой дядюшка. Я вообще не понимаю, о чём вы говорите. Я хотел почитать на сон грядущий, и пришёл сюда, чтобы выбрать книгу.

– Ты лжёшь… – дядюшка вдруг закатил глаза, его затрясло мелкой дрожью, он попытался что-то сказать, но смог исторгнуть только нечто нечленораздельное. Он начал задыхаться и хватать ртом воздух. Савва испугался и подбежал к нему. Дядюшка упал, нелепо взмахнув руками, Савва закричал, и на крик сбежалась челядь.

Все вместе подняли тело и перенесли на кровать. Демьян Иванович не подавал признаков жизни. Одна его рука крепко сжимала что-то, висящее на верёвке на шее. Савва осторожно разжал пальцы: там оказался ключ. Какая-то баба запричитала:

– Барин, барин-то помер! Господи Иисусе! Без покаяния!

Все начали истово креститься, а на бабу зашикали.

Савва велел звать священника. Когда дворня разбежалась, Савва снял ключ с шеи дядюшки и положил в карман. Потом кликнул баб, чтобы посмотрели за барином – вдруг жив ещё?

Когда утихло, Савва пробрался в библиотеку и проделал трюк с книжной полкой. Дрожащей рукой вставил ключ в сейф, боясь, что не подойдёт, и провернул. Дверца поддалась, и Савва извлёк на свет вожделенную книгу в чёрном кожаном переплёте. От волнения у Саввы перехватило дыхание. В коридоре послышались чьи-то торопливые шаги, Савва быстро спрятал книгу обратно, закрыл сейф и вернул полку на место, сделав вид, что изучает корешки с названиями.

Вошёл дворецкий:

– Батюшка прибыли, они у вашего дядюшки сейчас.

– Так он жив? – изумился Савва.

– Да. Как вы ушли, пошевелился и застонал, видно, в обмороке был. Батюшка его причащает. Кончается Демьян Иванович… – старик смахнул слезу, – большой души был человек! Уж как праздник, так и подарочки, и рюмочку поднесёт, и про детишек спросит, и про бабу мою… не гнушался нашим братом… эх, да что говорить! – верный слуга махнул рукой и отвернулся, плечи его затряслись.

Савве было чуждо это волнение. Он остался спокоен, как будто ничего не случилось. Но чтобы не прослыть чёрствым и неблагодарным, он сказал:

– Ну, полно тебе, Евдокимыч! Не убивайся так… все под Богом ходим! – Савва попытался сделать скорбное лицо.

Евдокимыч тяжело вздохнул:

– Понимаю, что всё в руках Божьих, но слёзы так и катятся, так и катятся, окаянные! Словно баба какая… стар я тоже уже… мысли всякие лезут… что там, да как? У Бога-то?

– Да ты поменьше думай об этом, дорогой мой! Или дел у тебя нет?

– Да есть, барин, есть дела-то… дел тех мне до самой смерти не переделать…

– Вот и ступай, делай дела-то… барина подготовить надо, распорядись там… я один хочу побыть. – Савве не терпелось остаться в одиночестве, и болтовня старика его раздражала.

Евдокимыч ещё раз вздохнул, повернулся и вышел, оставив, наконец, Савву одного. Савва закрыл дверь на ключ, чтобы никто больше случайно его не побеспокоил, и вытащил книгу из сейфа.

Кожа на обложке местами затёрлась и блестела. Савва нежно погладил её рукой. Медная застёжка позеленела, Савва отогнул её и открыл книгу. Его глазам предстали описания сатанинских ритуалов, сопровождаемые картинками. Многие картинки были откровенно непотребными и пугающими. Савва пробегал глазами по строчкам, жадно впитывая написанное.

Савва перелистывал страницу за страницей, где-то останавливался, перечитывая по нескольку раз. Наконец он устал, закрыл книгу и убрал в сейф. Глаза его горели, на губах блуждала улыбка. Дядя слабак: он испугался, испугался и спрятал книгу. Наверное, сейчас мнит себя великим грешником, пытается рассказать благообразному попику всю правду, кается… если обрёл дар речи, разумеется. А если нет, так только мычит или плачет. Идиот, мог бы иметь весь мир, а прожил жизнь земляного червяка. Боже, как слаб человек! Слаб и ничтожен!

Савва потёр пальцами виски – голова раскалывалась. В дверь робко постучали. Савва вскочил и открыл дверь. На пороге стоял испуганный Евдокимыч.

– Барин сейчас помрёт! Идите скорее, Савва Андреевич, он вас велел кликать. Видно, попрощаться хочет. Батюшка ужо и причастил его…

Савва выбежал за дверь и бросился в комнату к дяде. Тот лежал на кровати и смотрел прямо перед собой. Савва подошёл к нему и сел рядом на стул. Батюшка стоял рядом. Дядюшка глазами показал, чтобы тот вышел, а потом вперил угасающий взор в Савву и прошептал: