Город тысячи богов (СИ) - Кожин Олег Игоревич Страница 3

Крест остановился у столика Гора, протянул жесткую, намозоленную в качалке ладонь. Они росли в одном дворе, учились в одной школе и даже какое-то время дружили. За последний год они с Гором дрались пять раз, и счет был три-два в пользу Креста. Гор хотел подняться, но придавленный Лизиным затылком остался сидеть, хлопнул по протянутой ладони. Крест проглотил, кивнул понимающе.

- Слышал, ты в Боград намылился? – вместо приветствия спросил он.

- Через семь часов самолет на Москву, - Гор кивнул. – Там до ночи чалиться. А оттуда поездом, до самого конца.

Вокруг них вновь начала смыкаться толпа. Все покивали со знанием дела. От Красноярска до Бограда – подать рукой, но реально попасть туда можно только из Москвы, и это давно уже никому не казалось странным. Поговаривали еще, что китайцы наладили теневой маршрут через Монголию, но в это мало кто верил. Упрямцев, что в обход официальных квот пытались пробиться в Боград на внедорожниках, а то и просто пешком, водило по местности, покуда не кончался бензин, еда и силы. Обезвоженных, голодных, балансирующих на самой грани рассудка, их каждый год сотнями вытаскивает МЧС. Тех, кто продолжает упорствовать, находят в таком виде, что опытные патологоанатомы бросают работу, наплевав на пенсию и выслугу лет. Чаще не находят вовсе. Зато единственный экспресс, курсирующий между Москвой и Боградом, идет без остановок, покрывая огромное расстояние менее чем за сутки. Объяснить это чем-то кроме магии не представлялось возможным.

- Мамка без тебя истоскуется, да?! – гыгыкнул один из бычков, многозначительно подмигнув.

Гор помрачнел, потянулся было встать, но Крест опередил, не глядя двинул шутнику локтем под дых. Покачал головой, предостерегая – не сегодня, мол. Шутки про мать, были гарантированным способом быстро вывести Гора из себя.

Во дворе, в школе, друзья, соседи, - все знали, что до тринадцати лет Гора мучили кошмары. Шли годы, дети становились взрослее и острее на язык, а Гор все так же спал с матерью в одной постели. Это были не просто страшные сны, а удушающие, полные невыносимого ужаса реальности, после которых его колотило крупной дрожью, и не кричал он только потому, что горло стискивали невидимые темные щупальца. После тринадцатилетия кошмары никуда не делись, просто однажды устав от насмешек, Гор решил бороться с проблемой самостоятельно, выбив у шуток почву из-под ног.

Хуже всего, что он и сам чувствовал ту волнующую, совершенно не материнскую нежность, с которой мать порой гладила его волосы, целовала в висок или касалась плеч. Стыд, чудовищный стыд заставлял его раз за разом бросаться в драку, даже в заведомо проигрышную. Гор и сейчас покраснел, тихо радуясь, что в мертвяцком свете фонарей этого никто не заметит. Лиза схватила его за руку, крепко стиснула холодными пальцами.

- Будешь на Храмовой площади, в Вознесенский собор зайди, - Крест невозмутимо вещал о своем. – Ты ж русский пацан, хоть и выглядишь, как папуас, и кликуха у тебя папуасовская. Если просто так не захочешь, то зайди, когда прижмет. Вот почувствуешь, что все, край, вспомни, что русский человек всегда в храме помощь найдет. Серьезно.

- С чего ты взял, что прижмет? – спросил Гор.

- В дьявольское логово едешь, братуха. Конечно прижмет.

Крест очень серьезно покачал головой, и, не прощаясь, пошел обратно. Бычки потянулись следом. Вскоре, с другого берега человеческого моря донеслось приглушенное, «с дороги, лять!».

- А он прав, - Лиза приподнялась на локте, заглянула Гору в лицо. – Баран безмозглый, а прав. Ты реально осознаешь, что можешь не вернуться?

- Осознаю, - буркнул Гор. – Что вы все заладили, блин? Комендант, мать, даже Крест! Теперь ты еще!

- Это потому, что мы все тебе завидуем, и надеемся, что ты передумаешь, – очень честно ответила Лиза. – Но при этом мы о тебе еще и беспокоимся.

- Это Крест обо мне беспокоится? - Гор усмехнулся, тряхнул косой.

- Не цепляйся к словам. Мама твоя, я – этого разве мало? – Лиза понизила голос. - Слушай, Гор, поправь меня, но ты ведь так ни с кем и не…?

- Тебе-то что? А может с кем-то и успел уже?

- Если не со мной, значит ни с кем. Ты красивый мужик, Гор. И умный. С юмором, опять же. Редкое сочетание. Психованный немного, ну так сейчас кто не психованный? Жалко будет, если такой генофонд пропадет. Может, пойдем?

Лиза кивнула в сторону уборной, из которой как раз вывалилась хохочущая стайка малолетних панкушек. На миг стало горько, что и она, друг с молочных зубов, видит в нем шикарный трофей, но глядя в ее голубые глаза, Гор понял, насколько убийственно серьезны ее слова про генофонд. Лиза уже тянулась к нему губами, неживыми, синими, то ли от освещения, то ли от холода, но Гор умудрился извернуться и звонко чмокнул ее в лоб.

- Прости. Прости, Лиз, правда, я не могу.

- Почему? – спросила так, словно ничего и не случилось, но глаза полнились обидой и непониманием.

- Я боюсь, - прошептал Гор, пряча взгляд среди провожающих его знакомых, малознакомых, и вовсе незнакомых людей. – Я все думаю, а вдруг они меня только ради этого и позвали, понимаешь? На Третьем круге девственники в цене, все знают… И если что-то изменится… ну…

- Визы не аннулируют, дурак ты этакий, - Лиза усмехнулась.

- Ты поняла, о чем я.

- Поняла.

Лиза помолчала, неловко выуживая из кармана пачку «Парламента». Подозрительно долго возилась с зажигалкой, чиркая колесико негнущимся пальцем.

- И ты все равно едешь?

- Да?

Лиза выдула ему в лицо тонкую струю дыма, пожала плечами, и сказала:

- Дурак.

III

Экспресс на Боград неприятно разочаровал. Обычная электричка, класса «Сапсан», коих тьма на любой региональной ветке. Серо-стальная голова, с красной полосой вдоль окон, убегающей по стенкам вагонов до куцего хвоста – ни малейшего намека на тайну, обещанную окружающими Боград слухами. Даже проводница оказалась обычной миловидной блондинкой в фирменном сером жакете и шапочке в тон. Она бегло осмотрела документы, просветила сетчатку глаза портативным сканнером, и с улыбкой попросила занять любое свободное место, а Гор все пытался разглядеть в ней что-нибудь, ну хоть что-то нечеловеческое: змеиный разрез зрачков, заостренные уши, клыки, на худой конец! Все впустую.

Вспомнился Арлекин, тощий очкарик в клубах дыма от электронной сигареты, что упился на проводах до зеленых чертей. Утирая перепачканные блевотиной губы, он совал Гору вытертую ассирийскую драхму и велел непременно отдать ее Харону, в оплату за провоз. Пьяно икая, Арлекин хлопал Гора по плечу, не понимая, что отделен от перелома пальцев лишь тонкой черноволосой девчонкой, разлегшейся на коленях собеседника.

- Я с Лоскутиным общался, вот как сейчас с тобой! Он первым от нас в Боград поехал, еще когда китайцы на границе бузили. Первым, прикинь?! Тогда еще даже квоты не ввели! Тетка моя техничкой работает в той психушке, где он лечится, я ее уломал меня к нему провести. Он же легенда, чувак, реально легенда! Он мне лично сказал, что Харону надо дать монету, иначе труба…

Пряча усмешку, Гор прошел мимо проводницы, у которой не было ни змей в волосах, ни когтей на пальцах, ни поясного ожерелья из черепов, про которые спятивший Лоскутин лично рассказал полудурку Арлекину.

После перрона, на котором даже голуби не ходили, вагон показался многолюдным, Гор насчитал четыре человека, включая себя. Слева, у самого тамбура, в окружении трех неподъемных рюкзаков, расположился пожилой китаец в черном плаще и очках-фишках, похожий на мафиозного босса из старых гонконгских боевиков. Конечно, куда без китайцев! Он суетливо проверял застежки сумок, подтягивал ремни, перевязывал тесемки, то вдруг вынимал разрешение из нагрудного кармана, и бережно разглаживал его на столе.

Ближе к выходу рыжая девица лет двадцати пяти погрузилась в планшет, закинув ногу в кожаном сапоге на стол. Носок сапога нервно покачивался. Все, начиная с одежды и фигуры, и заканчивая манерой держаться, выдавало в ней недорогую проститутку, или стриптизершу провинциального ночного клуба. Эта, судя по нашлепкам на рюкзаке, прибыла откуда-то из Европы.