Патриция Бриггз - Звезда Дэвида Страница 3

— У меня тогда было по горло дел в суде, и в новую семью его определили без меня, — продолжала Стелла, опустив взгляд к рукам, вцепившимся в плотный конверт. — Проблем там не ожидалось, в семье уже были приемные дети, а Девонт — парнишка хороший и трудностей ни для кого не создавал.

— Но что-то случилось? — предположил он.

— Приемная мать говорит, что он вдруг озверел, стал швыряться мебелью, разбивать вещи. Потом он стал ей угрожать, и приемному отцу пришлось отправить его в нокаут. Девонт в больнице со сломанной рукой и двумя сломанными ребрами. И ничего не говорит.

— И ты его приемным родителям не веришь.

Она возмущенно фыркнула:

— Эти Линнфорды с виду — прямо мистер и миссис Бреди с телеэкрана. Она кивает и улыбается на все его слова, а он весь — обаяние и забота. — Она снова фыркнула и заговорила с отчетливой дикцией: — Я бы им не поверила, даже если бы они мне ответили, который час. И я знаю Девонта. Он только хочет окончить школу и получить аттестат, чтобы учиться в колледже и самому о себе заботиться.

Он задумчиво кивнул:

— Так, а зачем ты позвонила мне?

Он вполне готов был говорить с этой семьей, но подозревал, что, если бы ей было нужно только это, она бы позвонила ему не раньше, чем ад замерзнет. Для такого дела у нее есть братья.

— Из-за этих фотографий.

Она показала на конверт.

Ему пришлось проехать еще квартала два, пока нашлось удобное место для остановки. Двигатель он выключать не стал.

К папке было приколото шесть фотографий, и Дэвид их развернул веером, чтобы увидеть все сразу. Это оказалось очень интересным, и захотелось увидеть что-то еще, кроме фотографий. Разрушений было куда больше, чем может устроить один мальчик. Такое могли бы десять мальчиков сделать, да и то с кувалдой у каждого: такие дыры в стенах больше ничем не пробить. Дыры в потолке на высоте десяти футов, тяжелый письменный стол на боку, развалившийся на три куска, старинное Дубовое кресло в щепки, и одной ножки вообще нет. Очень, очень интересно.

— В последний раз я видела такое…

Она не договорила. И хорошо, что не договорила. И надо было признать, что сейчас на снимках не было крови и растерзанных тел.

— Сколько Девонту лет?

— Шестнадцать.

— Ты можешь меня отвести на это посмотреть?

— Нет, там уже все отремонтировано.

Он поднял брови:

— А это давно случилось?

— Двадцать первого, три дня назад. — Она подняла руку, предупреждая его слова: — Знаю, знаю. Ремонтникам было здесь работ на месяц, но деньги — вещь красноречивая. У этого типа они есть.

Что-то здесь не так.

— А зачем они брали в семью приемного ребенка?

Она впервые за весь разговор посмотрела ему в глаза и кивнула, будто он что-то подметил важное.

— Если бы разрешение давала я, то сразу бы учуяла подвох. Богатые не берут безродных невоспитанных детей. А если берут, то едут в Китай или на Филиппины и усыновляют там совсем крошек, над которыми можно сюсюкать. Приемных детей из приютов они не берут — без задней мысли. Но у нас отчаянно не хватает таких приемных семей… и эту утверждала не я.

— Ты сказала, что мальчик отказывается разговаривать. С тобой или вообще ни с кем?

— Ни с кем. После этого случая он еще не сказал ни слова. Полностью закрыл общение.

Дэвид подумал, перебрал варианты.

— Кто-нибудь еще был травмирован, кроме мальчика?

— Нет.

— Ты не против, если бы я сейчас на него посмотрел.

— Буду рада.

По ее указаниям он доехал до больницы, припарковал машину, но не успел открыть дверцу, как она поймала его руку. В первый раз за все время к нему прикоснулась.

— Он может быть вервольфом?

— Допустимо, — ответил он. — Такие вот разрушения…

— Это было похоже на наш дом, — сказала она, не глядя на него, но и не убирая руку. — Как наш дом в тот вечер.

— Будь он вервольфом, я сомневаюсь, чтобы твой мистер Линнфорд смог бы послать его в нокаут, оставшись без единой царапины. Может быть, вервольф как раз Линнфорд.

Это укладывалось бы в картину. Почти все его знакомые вервольфы становились в конце концов богатыми — те, кто оставался жив. С детьми было труднее. Может быть, поэтому Линнфорд с женой брали приемышей.

Стелла резко кивнула — вниз-вверх.

— Вот и я так подумала. И тогда все сходится, если Линнфорд — вервольф. Ты сможешь это определить?

У него в груди ком свернулся. Как это с ее стороны храбро: вызвать единственного известного ей монстра, чтобы разобраться с другим монстром. Это напомнило ему, как она встала между ним и мальчиками, защищая их изо всех сил.

— Давай поговорим с Девонтом, — сказал он, стараясь не рычать и преуспевая в этом лишь наполовину. — А потом я займусь Линнфордом.

Больничные коридоры украшали гирлянды с красными и зелеными лампочками. С каждым годом на Рождество прибавлялось пластика и сам праздник уходил все дальше от того Рождества, которое помнил Дэвид.

Дочь, не задерживаясь, провела его к лифтам, здороваясь на ходу с проходящими сотрудниками. Очень ему не нравилось, что дети с каждым годом стареют. Больно было смотреть на серебро у них в волосах и знать, что в конце концов неумолимое время всех их у него заберет.

В лифте она старалась держаться от него как можно дальше, как от незнакомца — или монстра. Ну, хотя бы не удрала с воплем.

С горечью нельзя жить все время.

И он это знал. Горечь, как почти все неприятные эмоции, пробуждала волка, беспокоила. А беспокойный волк — существо опасное.

Сестра на посту знала Стеллу и поздоровалась с ней, назвав по имени.

— Этот мистер Линнфорд приходил, хотел навестить Девонта. Я ему сказала, что пока к мальчику не пускают. — Она посмотрела на Стеллу недовольно: зачем она доставляет столько хлопот такому хорошему человеку, как мистер Линнфорд? — Какой потрясающий человек: беспокоится об этом мальчике после всего того, что тот ему сделал.

Она отдала Стелле лист на подложке и посмотрела на Дэвида с ленивым любопытством. Он ей улыбнулся самой безобидной улыбкой, и она улыбнулась в ответ, принимая бумагу от Стеллы обратно.

Дэвиду было видно, что она там написала: Стелла Кристиансен и посетитель. И в самом деле, не писать же, что он ее отец, раз он выглядит моложе ее?

— Какой бы он ни был потрясающий, — ответила Стелла сестре с легким намеком на сталь в голосе, — вы его не допустите к ребенку, пока мы не будем знать, что там случилось и почему.

И она решительно направилась к дверям, перед которыми сидел за столом полисмен и читал потрепанную книгу Стивена Кинга «Куджо».

— Привет, Хорхе!