Саймон Кларк - Вампиррова победа Страница 3

Бернис натягивает на себя простыню повыше. Постель окутывает ее коконом-безопасности. Тепло постели как будто превращается в непроницаемое силовое поле.

Ее взгляд прикован к экрану с болезненной напряженностью, она испытывала такое лишь однажды, когда, возвращаясь домой из школы, случайно оказалась на месте автокатастрофы...

Мама! Мама! Видела, сколько там крови? Там все было темно-красное и черное, а в нем белые кусочки, как комья свиного жира...

Теперь такие же жутковатые чары исходят от экрана.

Она смотрит, как на экране появляется молодой человек лет двадцати пяти и на фоне гостиницы начинает наговаривать в микрофон. (Моя комната — на верхнем этаже, думает она. Не лицо ли это там в окне? Бледное, обрюзгшее, безглазое.)

Она сосредоточивается на голосе (американец; воспитанный и хорошо образованный, приятной внешности светловолосый человек в очках мягким голосом говорит в микрофон.) Он говорит так дружелюбно (хотелось бы с ним познакомиться — не то что со старым мертвым мистером Морроу, который волочит распухшие на кладбище ноги по ковру за моей дверью).

Она вслушивается в слова молодого человека, и внутренний голос-мучитель наконец — и слава богу — стихает.

— Привет, — говорит человек на пленке. — Это день шестой моего путешествия по наводненной привидениями Англии, страны, где обитают не только мужчины, женщины и дети нашего промышленного века, но и демоны, драконы и чудовища из народных поверий. Я стою на рыночной площади городка Леппингтон, расположенного всего в десяти милях от портового города Уитби. Того самого прославленного Уитби, где в 1897 году высадился на берег граф Дракула Брэма. Стокера.

Процветание Леппингтона, население которого никогда не превышало трех тысяч человек, основано на смерти. Более столетия крупнейшими работодателями здесь были бойня и консервный завод, расположенные позади вокзала. В 1881 году мэр Хардинг Леппингтон, патриарх Леппингтонов, семьи, столь неразрывно связанной с городом, что и имя у них общее, получил контракт на поставку консервированного мяса британскому флоту. В те времена индустрия консервирования еще только делала свои первые шаги. Местные фермеры гнали овец и прочий скот с окрестных холмов прямо через центр города: по главной улице, мимо церкви и гостиницы позади меня, через рыночную площадь, — а затем их, как в воронку, засасывало в огромные кованые ворота бойни. Тысячи голов скота пригоняли на убой. В те времена овец и даже коров живыми подвешивали за задние ноги, а затем перерезали горло. Несколько часов спустя, когда кровь из туш стекала в специально пробитые канавки в полу, мертвые животные поступали в мясницкий цех, где сотни деловитых мужчин разрубали их на куски нужного размера, чтобы втиснуть в гигантские котлы, требовавшие по тонне угля за раз. Эти чаны для варки мяса были так велики, что в них вполне уместился бы небольшой грузовичок-пикап. Потом вареное мясо закатывалось в жестяные банки — их тогда делали из настоящего олова. Банки затем охлаждали и отсылали на корабли ее величества. Консервы, без боязни отравиться, можно было потреблять в течение двух лет после того, как обреченные животные в последний раз пробежали по брусчатке мостовой, на которой я сейчас стою. «Лечебное и питательное мясо с подливой полковника Леппингтона» — как броско назывался этот продукт — можно было встретить в корабельных камбузах от Аляски до Занзибара.

Таков Леппингтон, город, выстроенный на крови. Рабочих с мясного завода Леппингтона прозвали «красными» задолго до появления коммунизма. По ночам можно было видеть, как они возвращаются домой, с головы до ног красные от крови забитых в тот день животных.

Затем шел отрывок с типично открыточными видами города: почта и мини-универсам (в прошлом лечебница для прокаженных), церковь святого Колмана (основана в 670 году от Рождества Христова, изначально кельтская, затем римская, затем англиканская, разрушена ударом молнии в 681 гoдy от Рождества Христова, землетрясением в 1200 году от Рождества Христова, с поперечным южным нефом, поврежденным нацистским «штукасом» в 1945 году от Рождества Христова), кладбище, где на древних надгробиях изображены воины, сражающиеся, оседлавшие или даже совокупляющиеся с монстрами, — историки до сих пор спорят из-за этих барельефов.

За панорамой кладбища следуют виды реки. Рассказ продолжается:

— Считается, что река Леппинг получила свое название в доисторические времена от имени богини — согласно британскому обычаю. В Шотландии река Клайд названа в честь богини Клоты, чье имя расшифровывается как «Божественная очищающая»; название реки Ди происходит от Дева, что означает «богиня»...

Вновь панорамные съемки Леппинга: стремительно мчащаяся вода взбивает белую пену вокруг гигантских валунов; мальчик вооружился удочкой в оптимистичной надежде поймать лосося.

Голос с американским акцентом продолжает мягко выговаривать слова:

— Название Леппингтон — северного происхождения и впервые появляется в писаниях некой святой Хильды, настоятельницы аббатства Уитби, жившей на рубеже шестого века от Рождества Христова. Она вознеслась к славе, заставив броситься с обрыва всех местных змей и завершив этот богоугодный подвиг тем, что отсекла им головы хлыстом.

Монахиня с хлыстом, обезглавливающая фаллоподобных змей? Если это не заставит вас вспомнить фрейдистские символы садомазохизма, то вы, наверное, просто не поняли старика Зигмунда. Как бы то ни было, в году 657 от Рождества Христова она отправила послание местному правителю, королю Нортумбрии Осви, в котором писала: «Леппингсвальт (как в те времена называлось это место) — рассадник демонов, что протыкают пупок и сосут кровь чад божьих. Они разжирели на крови невинных и нападают на путников, людей торговых и паломников без разбора. Они видят в темноте, и все они ведают некромантию». Продолжение послания выдержано в том же гневном тоне, святая Хильда даже обвиняет демонических обитателей Леппингтона в том, что они тачают сапоги и поставляют провиант самому Сатане. Заканчивает настоятельница свое послание мольбой сжечь Леппингтон, или, точнее, Леппингсвальт, дотла, а землю, на которой он стоял, засыпать солью. Старый и испытанный способ уничтожить дом с привидениями. Но — всегда ведь где-то есть «но»... — доброжелательно продолжает голос-накладка, а по экрану идут панорамные кадры городского кафе «Приятного аппетита»... Наше фирменное блюдо: свиной пирог с сидром.Но Леппингсвальт был домом для более чем двух сотен рудокопов, добывавших олово. Добыча олова была грязным, крайне опасным, узкоспециализированным трудом, а само олово было жизненно важно для королевской казны. Убив рудокопов — пусть они и были ярыми язычниками с кучей антисоциальных привычек, — король собственными руками пробивал гигантскую брешь в своих доходах. А потому старый хитрец вместо того, чтобы вырезать жителей городка во имя Христа, предложил святой Хильде, чтобы она взялась насильственно окрестить и обратить в истинную веру языческое население Леппингсвальта и даже надзирать за возведением церкви. Тем все и кончилось. Массовое крещение имело место в водах реки Леппинг, которые по ходу дела унесли жизни трех монахов из аббатства Уитби: старые боги не собирались сдаваться без борьбы. Церковь построили, и, как я уже упоминал, она вскоре пала жертвой молнии. А богобоязненные христиане за пределами Леппингтона, лишившегося прежнего своего имени, перешептывались, что рудокопы в туннелях, как и прежде, поклоняются старым богам. Эти туннели, кстати, со временем превратили скальную породу под Леппингтоном в подобие гигантской губки, в которой сегодня, пожалуй, больше дыр, чем камня. Не один геодезист, вероятно, задумывался над тем, что однажды весь город может провалиться в один гигантский кратер.