Виталий Вавикин - Две жизни для одной мечты Страница 31

Дуган выглянул в окно, позвонил Айрис. «Придушить бы Хэффли, чтобы не лез не в свое дело», – подумал Дуган, и в какой-то момент идея не показалась ему настолько безумной. Воображение, словно издеваясь, нарисовало картину, как не Маллиган, а Хэффли посылает письмо без обратного адреса. «Почему бы и нет?» – решил Дуган, попытался узнать все что можно о бывшем студенте, но ничего, кроме старой статьи об Элиоте Марше, не было.

На следующий день в библиотеке Дуган поднял архив, отыскав газету с этой статьей. Пробежался глазами по тексту, стараясь не смотреть на свою фотографию. Меланхолия нахлынула, захлестнула с головой, смыла с берега в пучину паники. «Маллиган найдет и убьет меня, Айрис, Дьюс. Убьет, если мы не сбежим, не спрячемся». Дуган представил, как, сидя на диване в гостиной своего дома, пытается рассказать жене, как оказался в Филадельфии. «Она не поверит мне. А если поверит, то возненавидит. Если и был шанс во всем признаться, то я упустил его в ту ночь, когда она решила, что будет неплохо съехаться. Тогда она могла уйти, могла все изменить, а сейчас все слишком завязло. Сейчас она сможет лишь возненавидеть меня. Я подставил под удар ее. Я подставил под удар Дьюс. И теперь мне не будет все равно, когда сгорит мой дом, как это было в Дакоте. Теперь все иначе».

Дуган продолжал нагнетать панику, бездумно перекладывая газеты. Жизнь в Дакоте оживала, возвращалась. Дуган вспомнил старый перекресток возле озера Хипл. «Об этом тоже рассказать Айрис?» – спросил он себя и нервно рассмеялся. «Хотя с этого, возможно, все и началось. И неважно, была та женщина реальна или нет. Без перекрестка я бы никогда не увидел Маллигана, не оказался бы в Филадельфии».

Пойманные за хвост воспоминания предательски вывернулись, впились в руку мучителя, впрыскивая под кожу яд, отправляя еще дальше в прошлое.

Дуган вышел в отведенное для курения помещение.

Прошлое шло по пятам, хватало за пятки голодным койотом. Прошлое, никуда, по сути, и не уходившее, просто Дуган перенес его на страницы своей книги, спрятал за ложными именами и бутафорными стенами придуманных домов, которые в большинстве своем были срисованными с тех, что окружали его все детство. Старик Пирс, Микела, дворовая распродажа. Картина вспыхнула перед глазами, затем газета. Газета из Филадельфии. Фотография светловолосой женщины, перекресток, ночь… Все спуталось, развалилось на части. Реальность и вымысел переплелись между собой.

«Нет. Газета определенно была. Газета шестидесятых».

Дуган докурил и отправился в архив. Он не помнил названия газеты, не помнил точной даты. Но он знал, что должен найти ее, обязан найти. «Может быть, Микела смогла запомнить название?» – подумал Дуган, начиная собирать в голове смытые временем цифры телефонного номера. Кто-то зашел в помещение архива, о чем-то спросил. Дуган наугад сказал, что занят. Безликий коллега ушел. Лампа под потолком загудела, моргнула несколько раз, погасла. Следом за ней загудели остальные лампы, освещавшие проходы архива. Перед глазами мелькнула знакомая газета. Свет погас. Дуган выругался, отыскал зажигалку. В тишине раздался женский смех. Знакомый смех. Дуган уже слышал его прежде. Слышал в своих снах, когда видел, как горит его родной город, а женщина со светлыми волосами танцует между домов. Огонь зажигалки вспыхнул.

– Стивен Огли и Нэйл Бойлан, – прочитал Дуган фамилии боксеров.

Черно-белая фотография в газете вздрогнула, начала обретать цвета. Боксеры на ринге продолжили танец боли, заревела собравшаяся публика. Две девушки в первом ряду прервали поцелуй.

– Врежь ему, Бойлан! – закричали они в один голос.

Зажигалка нагрелась, обожгла руку, упала на газеты. Огонь вспыхнул как-то внезапно, прожорливо. Пополз по газетным листам, перекинулся на стеллажи, оконные шторы. Затрещали старые доски, закорчилась бумага. Дуган услышал женский смех. Женщина со светлыми волосами кружилась в танце между стеллажей. Огонь не трогал ее, но огонь подбирался к Дугану. Пламя охватило библиотеку. Жар обжигал щеки. Глаза слезились от дыма. Дуган зашелся кашлем, проснулся, не понимая, что происходит. Вскочил из-за стола, огляделся. Ни огня, ни дыма. Лампы продолжают светить. На столе открытая газета с черно-белой фотографией. На фотографии боксер-средневес Нэйл Бойлан и светловолосая женщина. Дуган отыскал ее имя. Мэдхен Уорд. Крупные капли скатились по лбу, попали в глаза. Недавний сон оживил в памяти удушливый запах дыма.

Дуган вырвал из газеты страницу с фотографией женщины и боксера и спешно покинул архив. Рабочий день закончился. На улице было ветрено, и ему долго не удавалось прикурить.

– Кажется, у тебя что-то из кармана выпало, – сказала Бетани Нунбел, проходя мимо, увидела вырванную из газеты страницу. – Надеюсь, это не из архива?

– Как раз из архива, – признался Дуган, спешно поднимая обрывок газеты. Бетани нахмурилась, сочла, что это шутка, и вяло рассмеялась.

– Хорошая попытка, Марш! – сказала она с мечтательностью старой девы.

– Кстати, я говорил тебе, что мое второе имя – Дуган?

– Очень хорошая попытка! – расплылась в широкой улыбке Бетани и, виляя бедрами, пошла прочь. Дуган проводил ее взглядом, снова попытался прикурить.

Позже, в интернет-кафе, названия которого он не знал и в котором никогда прежде не был, Дуган попытался найти в поисковике женщину по имени Мэдхен Уорд. Ссылка была всего одна, и та приводила к той самой статье, что лежала у него в кармане, вырванная из старой газеты. Меланхоличный журналист вяло рассказывал о пожертвовании боксером Нэйлом Бойланом полученных за бой денег в фонд детского дома на окраине Пенсильвании. Здесь же безрадостно сообщалась и фамилия женщины, которую Бойлан называл чуть ли не главным творцом своей минувшей победы. Читая об этом, Дуган выпил пару чашек кофе и выкурил несколько сигарет, затем попытался выяснить дальнейшую судьбу Нэйла Бойлана. На момент поединка ему было тридцать два года, после сведения о нем терялись на пятьдесят лет и имя боксера всплывало лишь в связи с открытием нового дома для престарелых в обанкротившейся столице штата.

С трудом дождавшись выходных, Дуган покинул Филадельфию. На дорогу до Гаррисберга у него ушло чуть меньше трех часов, плюс около часа он потратил на поиски дома престарелых, отстроенного на берегу реки Соскуэханна, в очередной раз убедившись, что города с населением свыше пары десятков тысяч человек ему противопоказаны.

– Вы его сын? – спросила Дугана начинающая седеть медсестра, которая, казалось, специально отказывается от косметики, чтобы подчеркнуть свой возраст.

– Сын? – удивился Дуган. – Боюсь, что нет.