Александр Копылов - Католическая Церковь в России (конец IX – начало XXI вв.). Страница 31

Указом от 25 ноября 1801 г. Департамент по делам католиков Юстиц-коллегии был преобразован в духовную коллегию по делам римско-католической церкви. В том же году при Св. Престоле появился первый русский официальный представитель. Им был назначен граф Виктор Иванович Кассини (1754-1811).

В 1803 году в Россию прибывает французский (сардинский) католический философ, литератор, политик и дипломат – граф Жозеф де Местр (1753-1821). В нашей стране он пробыл до 1817 года. За эти 14 лет он успел оказать существенное влияние на умы и сердца российской интеллигенции, проводя свои беседы в светских салонах и гостиных.

В черновиках романа Льва Толстого «Война и мир» Жозеф де Местр дважды упоминается как посетитель салона А. П. Шерер в 1812 году, а в т. IV указанного произведения (ч.3, гл. XIX), о нем говорится как об одном из «самых искусных дипломатов» эпохи войны 1812 года» [286].

Безусловно, будучи по взглядам своим ревностным католиком, де Местр смог вдохновить своими мыслями часть своих слушателей: «Католическая религия может быть… чрезвычайно полезной…, так как она представляет великое зрелище… духа покорного и верующего» [287].

В своих лекциях он так же отчаянно ругает протестантство и хвалит иезуитов, подчёркивает заслуги последних в деле воспитания молодёжи в России: «…если бы иезуиты существовали до эпохи Реформации, никогда бы протестантизм не смог бы утвердиться и что если бы они не появились, французская революция стала бы всеобщей» [288].

Не без участия де Местра полоцкая коллегия иезуитов получила статус Академии. Император Александр I писал в своём указе: «в знак особенного расположения Нашего к полоцкой иезуитской коллегии толикую пользу принесшей воспитанием юношества» [289]. Идеи де Местра оказали влияние на многих известных людей. Так во многом вдохновлялся мыслями этого французского мыслителя П.Я. Чаадаев.

Пётр Яковлевич Чаадаев (1794-1856) русский философ [290] и публицист. За свои сочинения, в которых критиковал современную ему действительность, был объявлен правительством сумасшедшим. Его работы находились под строжайшим запретом и не публиковались в царской России, за исключением его первого философического письма, которое он опубликовал в журнале «Телескоп» в 1836 году. В этом своём «Письме» философ негодовал по поводу «отлучённости России от всемирного воспитания человеческого рода, духовного застоя, препятствующего исполнению предначертанной свыше исторической миссии» [291]. В итоге журнал «Телескоп» был закрыт, а Петра Яковлевича Чаадаева объявили сумасшедшим. Помимо означенного «Философического письма», перу П.Я. Чаадаева принадлежит так же целый ряд написанных им «Философических писем», однако его современникам было известно только первое из них, то самое, которое было опубликовано в «Телескопе», остальные письма были напечатаны гораздо позже.

Считаю необходимым сказать несколько слов о биографии этого замечательного человека. Чаадаев получил прекрасное образование: в 1807-1811 годах учился в Московском университете. Состоял в дружбе с А.С. Грибоедовым, будущими декабристами Н. И. Тургеневым, И. Д. Якушкиным.

Состоял на военной службе, участвовал в Бородинском сражении, битве при Кульме, в сражениях под Тарутином, при Малоярославце, Люцене, Бауцене, под Лейпцигом, брал Париж. Имел награды: орден св. Анны и прусский Кульмский крест.

После Отечественной войны 1812 года, в 1816 году Чаадаев был переведён корнетом в Гусарский полк, который был расквартирован в Царском Селе, где, в доме Н.М. Карамзина, познакомился с А.С. Пушкиным. На молодого поэта Чаадаев оказал большое влияние. В дальнейшем Пушкин посвятил кумиру своей юности несколько своих стихов, в частности знакомое нам всем со школьной скамьи послание «К Чаадаеву»: «Любви, надежды, тихой славы…», кроме того, Чаадаев стал одним из прототипов пушкинского Евгения Онегина: «Второй Чадаев, мой Евгений…» [292], говорил Пушкин.

И так, первое «Философическое письмо», которое П.Я. Чаадаев в 1836 году опубликовал в журнале «Телескоп», послужило сильным толчком к развитию русской философской мысли. В то время умы русской интеллигенции будоражила полемика между славянофилами и западниками. Чаадаев был сразу определён в западники, а его критики – в славянофилы. Такое определение не является полностью верным, так как в своём же первом «Философическом письме» философ утверждал, что русские «никогда не шли об руку с прочими народами; мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода; мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода» [293].

Факт перехода Чаадаева в католичество официально так и не был подтверждён. Так, с одной стороны, иезуит князь И. Гагарин писал, что Чаадаев принял католичество под его влиянием, поэт, участник Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов назвал его «маленьким аббатиком», а поэт Языков пишет о нём: «ты лобызаешь туфлю пап». С другой же стороны, философ Николай Бердяев в своём труде «Духовный кризис интеллигенции» сообщает о том, что Чаадаев «всю жизнь оставался православным, регулярно исповедовался и причащался, перед смертью принял причастие у православного священника и был похоронен по православному обряду».

В любом случае, философ оказал существенное влияние на развитие русского католичества. Так, прогресс человечества Чаадаев связывал исключительно с христианством: «Одно только христианское общество действительно руководимо интересами мысли и души. В этом и состоит способность к усовершенствованию новых народов, в этом и заключается тайна их цивилизации. Здесь в какой бы мере ни проявлялся другой интерес всегда окажется что он подчинён этой могучей силе, которая в христианском обществе овладевает всеми свойствами человека, подчиняет себе все способности разума, не оставляет ничего в стороне, заставляет всё служить осуществлению своего назначения. И этот интерес никогда не может быть удовлетворён до конца: он беспределен по самой своей природе, поэтому христианские народы должны постоянно идти вперёд» [294].

Чаадаев рассматривает христианство не с точки зрения его догматики, а «с позиции его роли в стирании межнациональных различий» [295]. Кроме того, Чаадаев справедливо отмечает заслуги христианства (католичество) в деле отмены рабства в Европе, и… насаждению крепостного права в России (православие): «Вы знаете, что по признанию самых упорных скептиков, уничтожением крепостничества в Европе мы обязаны христианству. Более того, известно, что первые случаи освобождения были религиозными актами и совершались перед алтарем…известно, что духовенство показало везде пример,… римские первосвященники первые вызвали уничтожение рабства в области подчиненной их духовному управлению. Почему же христианство не имело таких же последствий у нас? Почему русский народ подвергся рабству лишь после того, как он стал христианским, а именно в царствование Годунова и Шуйского? Пусть православная Церковь объяснит это явление» [296] – обращался философ к русскому православному духовенству.