Стивен Кинг - Бессонница Страница 32

Иногда, когда я думаю о будущем, у меня в голове возникают страшные картины. Я вижу, как мы стоим в очереди за бесплатной едой или как я иду в приют для бездомных, держа на руках Натали, завернутую в полотенце. Когда я об этом думаю, меня начинает трясти, и иногда я плачу. Я знаю, что это глупо: слава Богу, у меня есть диплом по библиотечному делу… но я ничего не могу с собой поделать. И знаешь, что мне помогает, когда такое случается? Я вспоминаю, что ты мне сказал тогда, когда привел меня в «Красное яблоко». Ты мне сказал, что у меня много друзей здесь, в городе, и что я обязательно справлюсь. И я точно знаю, что у меня есть друг – по крайней мере один. Один настоящий друг.

Письмо было подписано: С любовью Элен.

Ральф вытер слезы – в последнее время он вообще часто плакал; наверное, от усталости и недосыпа, – и прочел P.S. в самом низу листочка:

Я бы очень хотела, чтобы ты приехал нас навестить, но мужчин сюда не пускают по вполне понятным причинам. Здесь даже не разрешают давать точный адрес, где мы находимся. Э.

Ральф пару минут посидел, держа письмо Элен на коленях и глядя на Харрис-авеню. Был самый конец августа – пока еще лето, но листья на тополях уже серебрились, а в воздухе чувствовалась осенняя прохлада. На витрине «Красного яблока» уже появился плакат: ТОВАРЫ ДЛЯ ШКОЛЬНИКОВ! ЗАХОДИТЕ К НАМ! А где-то рядом с Ньюпортом, в старом фермерском доме, где униженные и избитые женщины пытались начать жизнь заново, Элен Дипно мыла окна, готовя их к очередной бесконечной зиме.

Он аккуратно сложил письмо и убрал его обратно в конверт, пытаясь вспомнить, сколько Эд и Элен прожили вместе. Где-то шесть или семь лет. Каролина бы знала точно. Каролина наверняка бы знала. Сколько мужества требуется, чтобы завести трактор и скосить под корень все, что ты упорно выращивал шесть или семь лет? – спросил он себя. Сколько мужества требуется, чтобы снести все к чертям, после того как ты убил столько времени, готовя почву, бережно высаживая семена, поливая и удобряя? Сколько нужно мужества, чтобы сказать: «Я не буду выращивать этот горох, потому что он мне не нравится. Я лучше попробую бобы или кукурузу»?

– Много, – сказал он вслух, вновь вытирая слезы в уголках глаз. – Чертовски много, на мой скромный взгляд.

Ему вдруг очень захотелось увидеть Элен и повторить ей слова, которые она так хорошо запомнила и которых уже не помнил он сам: У тебя все будет в порядке, ты обязательно справишься, и ты не одна – у тебя много друзей.

– Ладно, – сказал себе Ральф. – Мы еще повидаемся, и не раз.

Письмо Элен сняло огромный камень с его души. Он встал, положил конверт в задний карман и пошел по Харрис-авеню к шоссе и площадке для пикников. Если ему повезет, там будет Фэй Чапин или Дон Визи и можно будет сыграть партию в шахматы.

Но облегчение и радость за Элен, что с ней все в порядке, не исцелили Ральфа от бессонницы: его ранние пробуждения продолжались, и к Дню труда он просыпался уже в 2.45 ночи. К десятому сентября – когда Эда арестовали во второй раз – Ральф спал всего по три часа в сутки и начал чувствовать себя каким-то маленьким и ничтожным созданием, которое можно увидеть разве что под микроскопом. «Одинокое крошечное простейшее, вот что я такое», – невесело думал он, сидя в своем кресле у окна и глядя на Харрис-авеню, и ему очень хотелось смеяться, но он давно уже разучился смеяться.

Его список верных и безотказных народных средств продолжал расти, и ему уже начало казаться, что он вполне может сам написать небольшую книжку, посвященную этой теме… если, конечно, он когда-нибудь будет нормально спать и сумеет привести в порядок разбредающиеся мысли. Хотя пока что он неплохо держался и даже ни разу не вышел из дома в разных носках, хотя постоянно ему вспоминался тот случай, когда он искал в шкафчике несуществующий суп – это было в тот день, когда Эд избил Элен, и у Ральфа совершенно вылетело из головы, что супы у него закончились еще несколько дней назад. Теперь такого с ним не случалось, потому что он все-таки умудрялся хоть сколько-то спать, но он ужасно боялся, что что-то подобное может случиться опять – что-то подобное или еще того хуже, – если в самое ближайшее время дела не пойдут на поправку. Бывали моменты (обычно – когда он сидел в своем кресле-качалке, смотрел на улицу и дожидался рассвета), когда он мог бы поклясться, что чувствует, как разжижаются его мозги.

Средства варьировались, как говорится, от великого до смешного. Лучшим примером «великого» была красочная брошюрка, рекламирующая Институт изучения сна Миннесоты. Он находился в Сент-Поле. Смешное же было достойно представлено «Волшебным глазом» – универсальным амулетом, который продается во всех супермаркетах и сопровождается надписями типа: «Пользуется спросом по всей стране» и «Загляни в себя». Ральфу его подарила Сью, продавщица из «Красного яблока». Ральф взглянул на плохо прорисованный голубой глаз, который уставился на него с медальона (кажется, в предыдущей жизни он был фишкой для покера), и почувствовал, что вот-вот рассмеется. Он едва дотерпел до того момента, когда оказался один в своей комнате наверху – на втором этаже, за закрытыми дверями, – и только тогда от души расхохотался. Серьезность, с которой Сью преподнесла ему этот подарок, и дорогая золотая цепочка, на которой болтался медальон, свидетельствовали о том, что эта фитюлька обошлась ей в приличную сумму денег. С тех пор как они вдвоем спасли Элен, Сью относилась к Ральфу чуть ли не с восхищением. Ральфу от этого было слегка неуютно, но он понятия не имел, как это можно исправить. В общем, он решил все-таки носить этот дурацкий медальон под рубашкой, чтобы Сью видела его очертания и была спокойна за его здоровье. Но от бессонницы это, естественно, не помогло.

Когда Ральф пришел в полицейский участок и дал показания касательно семейных проблем четы Дипно, уже в конце разговора детектив Лейдекер откинулся на спинку стула, отъехал на нем назад, сцепил руки за головой и сообщил Ральфу, что Билл Макговерн как-то обмолвился, что у Ральфа бессонница. Ральф сказал: да, бессонница. Лейдекер покачал головой, снова придвинул стул к столу, положил руки на кучу бумаг, которыми была завалена практически вся поверхность стола, и серьезно взглянул на Ральфа.

– Медовые соты, – сказал он. В этот момент его тон подозрительно напомнил Ральфу тон Макговерна, когда тот говорил ему, что виски решит все его проблемы, и его ответ был точно таким же, как и в тот раз.

– Прошу прощения?

– Мой дедушка просто на них молился, – продолжал Лейдекер. – Маленький кусочек сот перед сном. Надо высосать из сот мед, а потом пожевать воск, как жвачку, и выплюнуть. Пчелы, когда делают мед, вырабатывают какое-то вещество – что-то вроде натурального снотворного. Вырубает на раз.