Александр Матюхин - Хэллоуин (сборник) Страница 32

«Угу, смотрела. И, может быть, видела там тебя?»

Жанна-пессимист не нашлась с ответом и вернулась к пассивному наблюдению.

Вот и не выпендривайся, подруга.

Однако она продолжала в нерешительности смотреть на дверь ванной. Потом пересилила себя и открыла ее.

– Привет, – ухмыляясь, сказал Анджей. Он стоял на том же месте, только на этот раз Жанна смотрела прямо на него. – Ты мне вроде как не рада?

Она захлопнула дверь и, подумав секунду (если то, что творилось у нее в голове, имело что-то общее с нормальным мыслительным процессом), повернула наружную защелку в положение «закрыто».

Когда Жанна стала набирать номер Марты, на часах было без четверти три. Но какое значение могло иметь сейчас время? К тому же это была первая мысль, которая ей пришла в голову.

Последовало четыре долгих длинных гудка. В тот момент, когда сняли трубку на другом конце провода, из ванной донесся звук разбившегося стеклянного предмета и резкий смех (именно так смеялся Анджей незадолго до того, как они разбились на проселочной дороге).

Еще Жанна успела подумать, что хлипкая дверная защелка – не такая уж серьезная преграда для того, кто…

– Какого черта? – пробормотал у нее в ухе глухой бесполый голос.

– Марта, это я! – По счастью, трубка сразу оказалась в нужных руках. Это позволило ей избежать лишних (и наверняка не очень приятных) объяснений с Робертом.

– Господи, ты соображаешь…

– Он здесь!

– Что стряслось?

– Анджей здесь!

– А ты в своем уме?

– Я…

– Подожди секунду.

Жанна услышала, как Марта что-то объясняет мужу. Судя по всему, звонок среди ночи привел Роберта в не то чтобы очень благодушное настроение. Несмотря ни на что, Жанна не смогла удержаться от улыбки, представив его жирную сонную физиономию. Более недовольным мог выглядеть разве что боров, отнятый от свиньи на решающей стадии случки.

Наконец прения, отголоски которых достигали ее слуха, завершились, и Марта вновь вышла на связь:

– Послушай, – начала она тоном практикующего психиатра, – то, что случилось, всего лишь результат чувства ложной вины, которое копилось в тебе эти годы. Часть тебя все еще считает, что ты могла его спасти.

– Но я видела его, ты должна мне верить. Это был Анджей…

Жанна как-то вдруг утратила уверенность, что поступает правильно. Она не должна была звонить Марте среди ночи, чтобы сообщить настолько чумную новость. (На общем фоне мелькнула мысль, что она еще даже не успела рассказать о своем визите к Эмме.) Неудивительно, если теперь единственная подруга станет считать ее тронутой кубитой, лишенной радостей сексуальной жизни, – не так ли?

– Ну и где же он? – спросила Марта, явно стараясь подавить зевок.

Жанна вкратце поведала ей о последних десяти (а может, пятнадцати? или трех?) минутах своей жизни, лишенной маленьких утех.

– Значит, он сейчас заперт у тебя в ванной?

Жанна больше не сомневалась, что совершила чертовски огромную глупость, позвонив Марте. Как же она ненавидела подругу в тот момент! С тем же успехом Марта могла поинтересоваться, не принимает ли она наркотики. Именно это, в сущности, и означал ее вопрос; все остальное – фокусы семантики.

– Марта, неужели ты думаешь, что я лгу? – Какая-то часть мозга все еще верила, что ей удастся убедить Марту в правдивости своих слов (и еще, наверное, в своем здравом рассудке), – ведь они, в конце концов, лучшие подруги. – Помнишь, ты сама говорила, что иногда в жизни происходят очень странные вещи, когда рассказывала о том парне, Кладбищенском Стрелке, что он тебе приснился в…

– Все это ерунда, – с раздражением отрезала та. – Здесь нет никакой связи. Ты заметила, какое тут ключевое слово? Прис-нил-ся. По-моему, то же самое произошло и с тобой. Только тебе еще не хватило времени это сообразить.

– Так что же мне делать? – Жанна ни на минуту не прекращала поглядывать на выход из комнаты, вслушиваясь одним ухом, что творится за ее пределами. – Что мне делать?

– Господи, ну откуда мне знать? – Марта замолчала, потом добавила: – Если боишься оставаться одна… вызови, к примеру, пожарных. Или скорую.

Жанна так никогда и не узнала, издевалась над ней Марта или действительно хотела помочь.

Затем она услышала в трубке свой собственный голос:

– Спасибо за совет, лицемерная сука! А теперь полезай-ка под бок к своему хряку и оторвись чуток, может, тогда мы обе угомонимся… Йии-хо-хо, Йезус-Мария-курва-Христос!

Жанна в ужасе отшвырнула трубку, словно та была вымазана ядом, и уставилась на телефон. Нет, это невозможно… Она этого не говорила, ее губы даже не шевелились, о боже!

– Здесь кто-то, похоже, нуждается в хорошей компании, – донеслось из коридора. – Готов обеспечить веселье на всю ночь. Как в старые времена, ты еще помнишь? Правда, кое-какие важные инструменты сильно пострадали, но думаю, мы как-нибудь обойдемся и такими.

– Какого черта тебе от меня надо? – крикнула Жанна, находясь в считаных миллиметрах от пограничной линии, за которой бились маслянистые волны необратимой истерики.

Вместо ответа она услышала, как опять что-то свалилось в ванной, разбившись вдребезги. И еще завывание осеннего ветра за окном.

Она схватила трубку телефона и набрала номер пожарной службы, потом нажала сброс и ввела другой – скорой помощи.

Возможно, в совете Марты был какой-то резон.

Она провела самые напряженные тридцать семь минут в своей жизни, не сводя глаз с порога комнаты, пока в квартиру не позвонили.

Когда-то ей на ум пришла гениальная идея снять комнатные двери, а проем завесить шторкой из бамбуковых палочек, нанизанных на нити. Ей казалось, что это станет оригинальной деталью интерьера. До покупки подходящей бамбуковой шторки дело так и не дошло, и проем совсем не оригинально напоминал по вечерам вход в темную гробницу, а во время готовки из кухни частенько натягивало чад. Теперь эта неоконченная затея снова вылезла ей боком – в комнате не было двери, которую она могла бы закрыть. По крайней мере так ей было бы спокойнее.

Один раз Жанну сильно потянуло позвонить Марте и объяснить, что случилось на самом деле: что голос в трубке был не ее, хоть и очень похожим. Но она почти сразу отвергла эту мысль как нереалистичную.

Из коридора еще некоторое время долетали разные звуки: будто кто-то возится с туалетными принадлежностями, играет дверной защелкой… а потом вдруг все разом смолкло, и наступила тишина. Только капли дождя монотонно барабанили снаружи о жесть подоконника.