Энн Райс - Талтос Страница 33

— Если я вылечу его, то, по крайней мере, не попаду в ад, — заявила Мона. Она сжала губы в печальной усмешке. В ее голосе и на лице отразилось нечто большее, нежели виновность или отвращение к себе, и она знала это. Но теперь ей стало легче.

— Ты исцеляешь его — возможно, ты намеревалась так поступить. Когда-нибудь, быть может, мы обсудим эти твои мечтания, и виктрола материализуется в гостиной.

— Значит, Майкл рассказал вам.

— Нет, ты сама сказала это. Ты без конца думаешь о ней прямо здесь, вспоминая вальс из «Травиаты», а привидение Джулиена настаивает на том, чтобы ты так поступила. Но это обстоятельство не кажется мне столь важным Единственное, что имеет значение, — это чтобы ты больше не считала, будто я ненавижу тебя. Для того чтобы стать наследницей, ты должна быть сильной, особенно в сложившейся теперь ситуации. Тебе не следует беспокоиться о неправильных представлениях.

— Да, вы правы. Вы на самом деле не затаили зла на меня. Я знаю, что нет.

— Ты могла бы понять это раньше, — сказала Роуан. — Ты сильнее меня, знаешь ли. Чтение мыслей и эмоций — это почти что обман. Я всегда ненавидела это свое свойство, с самого детства. Оно пугало меня. Оно пугает многих одаренных детей. Но позже я научилась им пользоваться — тонким, почти подсознательным способом. Подожди немного после того, как кто-нибудь поговорит с тобой, и узнаешь, что этот человек чувствует.

— Вы правы. Похоже на то. Я сама испытала нечто подобное.

— Со временем этот дар становится лучше и эффективнее. Я думаю, зная то, что ты уже знаешь обо всем, ты сможешь облегчить себе овладение этим свойством. Предполагалось, что я до отвращения нормальна, получила диплом с отличием и всегда страстно стремилась к наукам. Я росла в окружении роскоши — единственное дитя состоятельных родителей. Ты знаешь, кем являешься. — Она помолчала. Вынула сигарету из пачки, лежавшей на столе. — Ты не возражаешь?

— Нет, никоим образом, — ответила Мона. — Мне нравится запах сигарет, и всегда нравился.

Но Роуан не стала курить. Сунула сигарету обратно в пачку. Положила зажигалку рядом с ней.

Потом взглянула на Мону, и лицо ее внезапно сделалось жестким, словно она заснула, погрузившись в размышления, и забыла, что надо скрывать свою внутреннюю сущность.

Лицо ее приняло столь холодное и жестокое выражение, что Моне она показалась каким-то бесполым созданием Быть может, теперь на нее смотрел какой-то другой человек с серыми глазами, прямыми бровями и мягкими светлыми волосами. Это мог быть ангел. Разумеется, она красивая женщина. Мона была слишком заинтригована и взволнована, чтобы позволить себе отвести взгляд в сторону.

Почти мгновенно выражение лица Роуан смягчилось.

— Я уезжаю в Европу, — сказала она. — Пробуду там недолго.

— Зачем? Куда вы едете? — потребовала ответа Мона. — А Майкл знает об этом?

— Нет, — ответила она. — А когда узнает, снова обидится.

— Роуан, вы не должны так с ним обращаться. Подождите немного. Почему вы уезжаете?

— Потому что я должна. Я единственный человек, который сможет разобраться в тайне Таламаски. Только я смогу узнать, почему так ужасно погиб Эрон.

— Но как же Майкл? Вы должны взять его с собой, должны позволить ему помочь вам. Вы опять бросаете его, Роуан, и это может стоить больше, чем тринадцатилетнему юнцу, достигшему брачного возраста, спасти свое эго и все, что у него осталось от мужественности.

Роуан внимательно слушала.

Мона мгновенно пожалела, зачем сказала об этом, затем подумала, что выразилась недостаточно резко.

— А это уже обидно, — сказала Роуан.

— Ох, не стройте из себя невинную девочку, — сказала Мона, — может быть, он не станет дожидаться вас здесь, пока вы вернетесь.

— Послушай, что бы ты сделала на моем месте? — спросила Роуан.

Секунда на обдумывание потребовалась Моне, чтобы ответить на этот вопрос. Она сделала еще один большой глоток апельсинового сока и отставила стакан в сторону.

— Вы действительно спрашиваете меня?

— Нет никого другого, кого бы мне столь хотелось спросить об этом.

— Возьмите его с собой в Европу. Почему бы и нет? Почему он должен оставаться здесь?

— По разным соображениям, — ответила она. Он единственный, кто понимает, какого рода опасность угрожает семье. И существует вопрос его собственной безопасности, но тогда я не знаю, насколько критическим стало наше положение.

— Его безопасность? Если эти парни из Таламаски хотят ударить по нему, они знают, где его искать, если он по-прежнему будет слоняться вокруг этого дома. Кроме того, Роуан, а что вы думаете по поводу собственной безопасности? Вы знаете об этом больше, чем кто-либо другой, за исключением Майкла. Разве он не сможет оказаться вам нужным именно там? Действительно ли вы подготовлены ехать туда в одиночестве?

— Я не окажусь там одна. Я должна быть там с Юрием.

— С Юрием?

— Он снова звонил сегодня утром, совсем недавно.

— Почему вы мне об этом не сказали?

— Я говорю тебе об этом сейчас, — холодно ответила Роуан. — У него было всего несколько минут. Он звонил из платного автомата в Лондоне. Я убедила его встретиться со мной в Гэтвике. У меня осталось всего несколько часов до отъезда

— Вы должны были позвонить мне, Роуан, вы должны были…

— Остановись, Мона. Цель звонка Юрия — предупредить тебя, чтобы ты оставалась вблизи семьи и под охраной. Что это очень важно. Он думает, что есть люди, которые хотят и могут попытаться похитить тебя, Мона. Он говорил очень серьезно. Больше ничего не смог объяснить. Он говорил о генетическом тестировании, о людях, получивших доступ к документам, в которых определено, что ты наиболее могущественная колдунья во всем клане.

— Да, возможно, все так и есть. Я знаю об этом уже давно, но, Роуан, если они ищут колдунью, почему они не преследуют тебя?

— Потому что я не способна снова родить, Мона. Но ты можешь. Юрий считает, что они хотят добраться и до Майкла. От Майкла родился Лэшер. Эти порочные люди, кем бы они ни были, попытаются свести вас вместе. Я думаю, Юрий ошибается.

— Почему?

— Сосватать двоих колдунов? Ожидать, что лишние гены соединятся в Талтосе? Это так же невероятно сейчас, как было всегда. Ты можешь возразить, что получение потомства от двух колдунов — процесс длительный. Согласно нашим записям, одна-единственная удачная попытка заняла три сотни лет. Там было и вмешательство, и особый замысел в этой единственной удачной попытке. Я оказала помощь в критический момент. Быть может, этого бы не случилось без моего вмешательства.

— И Юрий думает, что они попытаются применить силу и заставить меня и Майкла делать это?

Все это время серые глаза Роуан были устремлены на Мону, сканировали ее, взвешивали каждое слово.

— Я не согласна с ним, — сказала Роуан. — Я думаю, эти негодяи за кусок хлеба убили Эрона, чтобы замести следы. И поэтому они также пытались убить Юрия. Вот почему они могли бы устроить нечто вроде несчастного случая для меня. С другой стороны…

— Тогда и вы находитесь в опасности! А что произошло с Юрием? Когда это случилось? Где?

— Это всего лишь мое предположение, — сказала Роуан. — Я не знаю пределов опасности, грозящей любому из тех, кто оказался вовлеченным в эту историю. Мы не можем знать это, так как по-настоящему не знаем мотивы киллеров. По теории Юрия, они не сдадутся, пока не получат Талтоса, и, очевидно, это самая пессимистическая гипотеза и наиболее общая. И с ней мы должны туда отправиться. Ты и Майкл будете здесь под надежной охраной, и Майкл — единственный член семьи, знающий почему. Категорический приказ: оставаться в пределах дома.

— Стало быть, вы оставляете нас здесь вместе? В уюте, со всеми удобствами под вашей собственной крышей? Роуан, я хочу сказать вам нечто не слишком приятное.

— У тебя не должно быть никаких проблем, — просто ответила Роуан.

— Вы недооцениваете Майкла. В любом отношении вы ставите его ниже, чем он заслуживает. Он для этого не годится. И если вы оставите его, ничего не сказав о своих планах, он не из тех, кто станет крутиться вокруг дома и выполнять предписанную роль. Если он подчинится, как вы думаете, чего может захотеть его мужская сущность? А если он действительно захочет этого — со мной, разумеется, — как, вы думаете, поступлю я? Роуан, вы все устраиваете так, будто мы пешки, которых вы двигаете по шахматной доске. Но это не так.

Роуан ничего не ответила. Помолчав немного, она улыбнулась.

— Знаешь, Мона, я хотела бы взять тебя с собой, — сказала она. — Мне хочется, чтобы ты поехала

— Я согласна! Возьмите меня вместе с Майклом! Поедем втроем.

— Семья никогда не простит такого предательства с моей стороны, — сказала Роуан. — И я не могу поступить так с тобой.

— Это безумие, Роуан. Зачем мы вообще затеяли этот разговор? Почему вы спрашиваете меня, что я думаю обо всем происходящем?

— Тому есть множество причин, Мона. Как и тому, что ты должна остаться здесь с Майклом