Уильям Ходжсон - Путешествие шлюпок с «Глен Карриг» Страница 36

Не знаю, как боцману пришло в голову поджечь гриб; возможно, тот вспыхнул сам от случайного соприкосновения с факелом; как бы там ни было, наш командир воспринял это происшествие как несомненный знак, данный нам Провидением, и, не тратя ни минуты драгоценного времени, поспешил поднести огонь к другому грибу, пока остальные едва не задыхались от мучительного кашля. Впрочем, каким бы сильным ни было действие странного порошка или, может быть, грибных спор, уже через минуту все мы последовали примеру боцмана и принялись поджигать росшие вокруг грибы; те же, у кого в руках остались только рукоятки прогоревших факелов, нанизывали на них отломанные от горящих грибов большие куски и орудовали ими.

Не прошло и пяти минут с момента, когда мы обнаружили мертвое тело товарища, а уже вся долина была охвачена огнем и смрад от множества горящих грибов поднимался в молчаливые небеса; мы же, потрясая оружием, в воинственном азарте носились во всех направлениях, разыскивая отвратительных тварей, из-за которых беднягу Джоба постигла столь страшная смерть. Но ни одного чудовища, на котором мы могли бы выместить нашу мстительную ярость, мы так и не видели, а вскоре пребывание в долине стало невозможным из-за жара, летящих искр и облаков едких спор, так что в конце концов нам пришлось вернуться в лагерь, куда мы перенесли и тело Джоба.

Этой ночью никто из нас не спал; могучий столб огня и дыма, словно вырвавшийся из жерла вулкана, поднимался над долиной, и на черных камнях утесов плясало багровое зарево. Даже утром грибы еще дымились, а местами виднелись и языки пламени. Когда же окончательно рассвело, усталость прошедшей ночи стала сказываться, и, оставив нескольких человек на часах, мы отправились спать.

Когда мы проснулись, над островом дул сильный ветер и хлестал дождь.

Свет в глубине плавучего континента

Порывистый ветер с моря дул с такой силой, что грозил сорвать нашу палатку; не успели мы закончить наш унылый завтрак, когда ему это наконец удалось, но боцман сказал, чтобы мы не трудились ее восстанавливать. Вместо этого он наскоро сложил из тростниковых стволов подобие рамы, а сверху расстелил парусиновый тент, так что края его оказались приподняты; таким образом боцман надеялся набрать хотя бы немного дождевой воды, ибо с тем, что осталось от наших запасов, о выходе в море не могло быть и речи. Пока же часть матросов занималась парусом, боцман с помощью остальных установил на берегу другую палатку, которую покрыл запасной парусиной; в нее мы перенесли все наше имущество, которое могло быть повреждено сыростью.

Дождь лил с неослабевающей силой, и в довольно непродолжительное время мы набрали воды почти на полный анкерок. Мы уже собирались перелить ее в один из бочонков, когда боцман крикнул нам не торопиться и сначала попробовать скопившуюся на парусине воду, прежде чем смешивать с той, что уже была в бочонке. Последовав этому совету, мы зачерпнули дождевой воды из нашего импровизированного бассейна, но она оказалась такой соленой, что почти не годилась для питья; это открытие повергло меня в недоумение, но боцман напомнил нам, что наш парус на протяжении многих дней подвергался действию соленой морской воды, и, чтобы смыть въевшуюся в ткань соль, дождевой воды понадобится много. После этого он велел нам разложить парусину на берегу и как следует потереть с обеих сторон песком; мы так и поступили и, дав дождю смыть песок, снова расстелили парус на раме, так что следующая собранная нами порция воды оказалась почти пресной, но все же не совсем годилась для наших целей. Тогда мы снова принялись драить парус песком и на сей раз достигли желаемого результата, удалив всю соль; после этого все, что скапливалось в бассейне, мы переливали в бочонки и анкерки уже без проверки.

Где-то незадолго до полудня дождь пошел на убыль и вскоре практически прекратился, лишь изредка набегая короткими шквалами; ветер, однако, продолжал дуть с прежнего румба, хотя и превратился в ровный, без порывов, бриз; забегая вперед, скажу, что ни сила, ни направление его не менялись все время, что мы оставались на проклятом острове.

Когда дождь закончился, боцман собрал нас вместе, чтобы похоронить беднягу Джоба, тело которого несколько часов пролежало на одной из шлюпочных рыбин. После непродолжительного обсуждения решено было похоронить нашего товарища тут же на берегу: в долину нам возвращаться не хотелось, а больше нигде на острове не было мягкой земли. Песок же был и рыхлым, и мягким, а так как у нас не было подходящих инструментов, это и решило дело. С помощью рыбин, весел и топорика мы выкопали достаточно глубокую могилу, в которую и опустили тело. Молитв над ней мы читать не стали, просто некоторое время стояли на краю в полном молчании. Потом боцман дал знак засыпать могилу; мы заработали нашими импровизированными лопатами, и вскоре над местом, где спал вечным сном наш товарищ, вырос небольшой песчаный холмик.

После похорон мы приготовили обед, и боцман выдал каждому по большой порции рома, стремясь таким способом вернуть нам бодрое расположение духа. Обед мы завершили, выкурив по трубочке табаку, затем боцман разделил нас на два отряда, чтобы обследовать каменистые части острова и попытаться отыскать дождевую воду, которая могла скопиться во впадинах и трещинах скал, ибо, хотя мы и собрали довольно много воды с помощью паруса, все же для длительного морского путешествия ее было недостаточно. Отправляться нам предстояло немедленно; боцман особенно на этом настаивал, боясь, что, если снова выглянет солнце, его жаркие лучи очень скоро высушат те небольшие лужицы, которые и были нашей целью.

Один отряд боцман собирался вести сам, во главе второго поставил силача-матроса. Перед отправлением командиры еще раз напомнили нам о необходимости держать оружие наготове, и мы разошлись: группа боцмана двинулась к скалам у подножия ближайшего утеса, тогда как второму отряду предстояло осмотреть дальний, более высокий утес. Каждая группа несла с собой привязанный к паре тростниковых стволов пустой бочонок, куда мы должны были выливать найденную нами драгоценную влагу (чтобы вычерпывать ее из трещин и луж, мы взяли наши оловянные кружки и одну из шлюпочных леек).

Мы долго блуждали среди камней, прежде чем нам посчастливилось набрести на небольшой естественный бассейн с дождевой водой, оказавшейся на удивление чистой и вкусной; пустив в ход кружки, мы вычерпали его до дна, набрав примерно три галлона отличной воды; впоследствии нам встретилось еще пять или шесть подобных водных резервуаров, и хотя они оказались совсем не такими большими, как первый, у нас не было оснований для недовольства, ибо наш бочонок был полон почти на две трети; с этим мы и повернули назад в лагерь, гадая на ходу, каковы могут оказаться успехи второй партии.