Альманах - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА III Страница 4

Макс не ответил и не обернулся. Зато обернулся один из туристов, он хлопнул Макса по плечу и что-то шепнул ему на ухо. Макс остановился, взглянул мне в лицо… и тут мне стало действительно страшно: пустой холодный взгляд, чужой и равнодушный – похоже, этот человек меня не помнил…

К Ваньке приблизилась экскурсовод:

– Дай руку, я проведу тебя через туман.

Я крепко сжала Ванькину ладонь, решительно уставилась на тетку:

– Притронешься к Ваньке, и я закричу! У твоего дракона лопнут перепонки.

– Не надо, не кричи. Веди его сама.

Первым желанием было сбежать из пещеры, но где-то впереди маячил Макс, потерянный, обманутый и страшно одинокий.

– Слушай внимательно, – зашептала я Ваньке, – за этой пеленой творится что-то странное, но мы должны идти за папой. Не бойся ничего и ни за что не отпускай мою руку.

– А как же дракон? – прошелестел несчастный Ванька.

– Дракона не бойся. Я его видела – он давно умер.

Ванька охнул, пошатнулся и вслед за мной шагнул во мглу…

– А вот и вы! – мне улыбалась приятная женщина лет сорока с красивой ранней сединой.

– Где остальные? – я вертела головой, все еще жмурясь от яркого света.

По всем расчетам солнце должно было свалиться за полдень, но на моих глазах аморфный канареечный желток легко отделился от горизонта и соком перезрелого лимона забрызгал кроны и верхушки скал. Я покосилась на часы: так и есть – шесть утра. Что творится со временем? И куда подевался народ?

– Вы не волнуйтесь, все уже на местах. Сейчас мы вас тоже пристроим, – тарахтела веселая тетка, сверяясь с длинным мятым списком.

– Народ в автобусе? Оперативно!

Тетка, казалось, не слышала моей последней фразы – она растерянно таращилась на Ваньку:

– А вы, я вижу, вдвоем… очень странно…

– Чего тут странного? Я с сыном, сын со мной. По-другому нельзя – у вас тут сплошные пещеры: то обвал, то провал…

Тетка посмотрела на меня с недоумением:

– Провал? Какой еще провал?

– Да ладно, не берите в голову, – я миролюбиво махнула рукой. – Так, где там, говорите, наш автобус?

Веселая тетка совсем растерялась и даже слегка погрустнела:

– У нас автобусы не ходят, – потом как-то приободрилась, будто вспомнила о чем-то важном. – Следуйте за мной на распределительный пункт.

– Куда-куда?

Но тетенька уже спешила к обшарпанной серой постройке, напоминавшей классическую проходную.

За стойкой шла активная работа: два долговязых брата-близнеца разбирали бумажки и ловко сортировали их по стопкам. Девица в странных бежевых штанах «а ля клеши семидесятых» собирала готовые стопки бумаг и разносила по окошкам. Дальнейшую судьбу бумажек я так и не узнала, потому что при нашем с Ванькой появлении двойняшки вытянули шеи и побросали все свои дела.

– Вы почему вдвоем?

– А вы? – спросила я не очень-то любезно.

Двойняшки растерянно переглянулись:

– Мы не вдвоем. Мы каждый по себе.

– Ну а мы друг за дружку, – ответила я, начиная терять терпение. – Проводите нас к группе. Мне нужно отыскать супруга.

Мои слова расстроили их окончательно. Казалось, еще мгновение, и оба расплачутся, словно мальчишки. Сопровождавшая нас тетка подошла к одному из братьев, шепнула что-то на ухо. Тот выслушал, безропотно кивнул и с умным видом начал заполнять бумажку. Второй заглянул в писанину, пришел в замешательство и, бросив на меня безумный взгляд, не говоря ни слова, вышел вон.

– Дурдом на выезде, – вздохнула я, – и массовое обострение!

– Мы зададим вам несколько вопросов, потом проводим к эмиссару.

– Час от часу не легче! Какие вопросы? Ведите меня к моей группе!

– Ваш возраст? – начал долговязый, игнорируя мой объективный протест.

– Не ваше дело! – огрызнулась я.

– Профессия?

– Слесарь-сантехник!

Долговязый с готовностью начал писать.

– Эй, что вы там пишете? – я перегнулась через стойку.

– Слесарь-сантехник, – констатировал юный придурок.

– Зачеркните немедленно! – рявкнула я. – И напишите «офтальмолог».

Я уже понимала, что проще ответить и не усложнять себе жизнь.

– Машину водите?

– А вам-то что?

– От этого и будет все зависеть.

– Уникальный ответ! А главное, все объясняет!

– Ваш водительский стаж?

– Десять лет.

– Прошу вас выложить на стол все документы, а также фотокамеру и телефон.

Я только развела руками:

– Телефон безвозвратно утерян в пещере, камера тоже, документы в отеле, могу предложить только грязный платок.

– И последний вопрос…

– Слава богу!

– Здоровы?

– А вы? – осведомилась я, но тут же спохватилась. – Врожденный астигматизм и рефракционная амблиопия, – и зачем-то добавила. – Левого глаза.

– А еще у тебя дистония, – напомнил Ванька, молчавший до сих пор.

Долговязый важно кивнул и занес мои показания в протокол.

– Детородная функция в норме?

– Как видите, – кивнула я на Ваньку. – Надеюсь, это все?

– Теперь, пожалуй, все.

– И мы можем идти?

– Сейчас вас проводят.

– Ура! Мы свободны!

Из-за спины появилась знакомая тетка:

– Следуйте за мной!

– С превеликим удовольствием, – ответила я и кисло улыбнулась.

Передо мной, словно в вагоне метро, разъехались стеклянные двери, и вслед за теткой я шагнула в коридор.

Проход оказался довольно просторным. По всей его длине на равном друг от друга расстоянии располагались металлические двери, такие мрачные, такие неприступные…

– Куда мы идем? – не выдержала я.

– Ваш сектор номер семь, – ответила тетка, не оборачиваясь.

– А где мой муж?

– У вас нет больше мужа!

От неожиданности я споткнулась и ухватилась рукой за холодную стену, а Ванька побледнел, испуганно попятился назад.

– Что значит «нет больше мужа»?

– Во всяком случае, он вас не помнит.

– Почему? – прохрипела я, часто моргая.

– Из Грота Тишины каждый выходит сам по себе. Все прежние связи стирает туман. Пропал из поля зрения, и тебя больше нет. Никто тебя уже не вспомнит, и ты не вспомнишь никого. Такова особенность тумана, такова особенность нашего мира.

– А как же я? Почему я всех помню? Почему меня помнит мой сын?

– От вас исходит странный аромат…

– Пион и ландыш?

– Точно, ландыш и пион. Вас трудно забыть!

– А сын?

– Вы держите сына в тактильном плену, он находится под вашим эгоцентричным влиянием.

– Теперь это называется эгоцентричным? – оторопела я. – Зачем вам это нужно?

– Наш мир на грани вымирания, – резонно ответила тетка. – Нам не нужны долгосрочные связи. Беспорядочный секс гарантирует больший прирост населения.

– Это не секс, это блуд! – меня била дрожь, по Ванькиным щекам катились слезы.

– Мама, я хочу домой, мне не нравится тетя, мне не нравится блуд!

– Не бойся, я тебя не брошу! Пусть только попробуют нас разлучить! Я им устрою логово дракона!

– Дракон натаскан на прием, он не выпустит вас из Даг-Гара, – также ровно ответила тетка.

– Мама, ты же сказала, дракон уже…

– Тихо! – шикнула я, и Ванька смолк на полуслове. Я притянула его к себе, горячо зашептала на ухо. – Не говори им про дракона! Пусть думают, что он охраняет их мир.

Провожатая бодро шагала вперед и, кажется, не замечала нашего перешептывания.

Я потянула Ваньку за руку, ускорила шаг, нагнала торопливую тетку:

– И много у вас свежей крови?

– Последнее время немного – стало трудно вербовать резидентов. Осталось пара местных из долины и еще одна сотрудница турфирмы.

– Та самая змея, что пела про легенды?

– Вы помните ее? – улыбнулась довольная тетка, – Хороший работник, исполнительный, грамотный. Показатели – высший класс! – беспечно вещала она, свято веруя в неуязвимость своей драгоценной персоны, а заодно и собственного мира.

– На таможне у нас не спросили имен…

– На месте вам выдадут новое имя.

– Скажите, здесь все страдают амнезией?

– Нет, только новички. Старожилы и местные в здравом уме – кому-то нужно управлять делами, – тут тетка хитро подмигнула. – Контроль и надзор должны осуществляться непрерывно, иначе мир ждет неизбежный хаос.

Открылась металлическая дверь, нас запустили в комнату и сдали на руки лысому дядьке. Тот строго посмотрел на Ваньку, чем окончательно его добил, достал из сейфа несколько бумажек, картонную коробку, в которой что-то звякало и перекатывалось.

– Следуйте за мной! – приказал он сурово и затопал на выход.

Готический приморский городок лениво сбрасывал остатки полудремы: просыпались бульвары и скверы, оживали витражи стрельчатых окон. Фонтан на площади журчал свою невнятную мелодию и весело поигрывал каскадами; дракон на исполинском постаменте прилежно выплевывал струйки воды, в беспечных утренних лучах казался сонным и ручным. На мостовой копошились облезлые птицы, они хлопали крыльями и никак не могли поделить заплесневелую корку. Ванька дернулся к птицам, но я вцепилась в него мертвой хваткой.