Пауль Локамп - Память о будущем Страница 4

– Буйный? – поинтересовался его друг, не отрывая взгляда от огня.

– Нет, – покачал головой Константин Александрович, – скорее растерянный. Первое время у него были вспышки ярости, но потом он успокоился и даже пошёл на контакт. У нас, как ты, наверное, заметил, проблемы с персоналом, поэтому на некоторых работах используем наших пациентов. Эдакая трудотерапия. Во время одной беседы я предложил ему поработать по хозяйству, и он согласился. Воду носил из колонки, территорию убирал. Надо заметить, работал добросовестно, с охотой. Правда, иногда вдруг застынет с метлой в руках, или наоборот – начнёт оглядываться вокруг, словно не понимает, куда он попал.

– А что говорил?

– Больше молчал и слушал. Газеты читал с удовольствием. Во время одной беседы он честно признался, что сошёл с ума. Такие слова из уст пациента дорогого стоят. Признание болезни – первый шаг к выздоровлению.

– Так прямо и сказал? – покосился Игорь Яковлевич. – Мол, я сошёл с ума, доктор?

– Да, – подтвердил доктор, – именно так и сказал. И ещё добавил, что не понимает, где он находится. Он назвал этот мир чужим и странным.

– Военный?

– Поначалу я тоже так думал. Поэтому начал спрашивать про привычный ему мир. Потом предложил записывать воспоминания. Как тебе говорил, это изредка помогает вспомнить прошлое.

– Он начал писать?

– Да, – ответил Константин Александрович, – начал. Иногда днями из-за стола не поднимался. Писал. И чем больше писал, чем агрессивнее становился. Начал грубить персоналу, ударил одного больного. В общем, одним вечером было принято решение переселить его в отдельную палату для буйных, благо, пустых много. Не успели…

– Как так – не успели? Убежал?

– Да, убежал. Исчез перед утренним обходом, украв гражданскую одежду у санитаров. Поиски, как это любят писать в газетах, не увенчались успехом.

– И что?

– Что? – переспросил доктор. – Ничего. Остались записи. Всего лишь только записи. А после побега, когда мы уже и милицию на ноги поставили, обнаружился небольшой пакет с вещами, которые были при нём во время задержания. Оказалось, что милиция просто забыла нам их отдать.

– Нашлись документы?

– Нет, документов там не было. Был дневник, который он вёл.

– Дневник? Ещё одни записи? – удивился Игорь Яковлевич.

– Именно. Чёрт бы их побрал, этих служителей правопорядка! Если бы эти записи попали к нам сразу, можно было бы предугадать такое развитие событий.

– Что же там, в дневнике, было записано? Описывал свою прошлую жизнь?

– Прошлую? – задумчиво повторил Константин Александрович. – Не только прошлую. Он описал будущее…

(1) In statu nascendi – в самом начале (лат.)

II.

Через два дня во дворе больницы стояла белая Нива, покрытая по бокам пятнами свежей грязи. У открытого капота, привычно проклиная качество отечественного автопрома, копался молодой мужчина в коричневой кожаной куртке. На заднем сиденье автомобиля виднелась дорожная сумка, похожая на старинный докторский чемоданчик и лёгкое тёмно-серое пальто, отложенное хозяином по причине тёплой погоды. Чуть в стороне, стоя на крыльце больницы, прощались наши знакомые.

– Напиши, когда приедешь домой, – Константин Александрович посмотрел на своего друга и добавил: – А то знаю тебя, чёрта старого – по дороге обязательно влипнешь в какую-нибудь историю.

– Ты всё Африку забыть не можешь, – улыбнулся его друг. – Столько лет прошло, а до сих пор морали читаешь! Тот случай, если уж вспомнить, был не самым страшным. Видали и похуже.

– Я слишком хорошо тебя знаю, поэтому и читаю, – парировал в ответ врач и покачал головой. – Скоро семьдесят лет, а всё туда же. До сих пор на приключения тянет? Неисправимый ты, Игорь. Жене от меня низкий поклон. Так и скажи – мол, кланяется Костя и сочувствует, что она до сих пор с тобой, дьяволом упрямым, мучается.

– Всенепременно, – Игорь Яковлевич шутливо поклонился, – так и передам, что старый сердцеед опять пытается флиртовать с моей женой.

– Вот, – улыбнулся доктор, – именно так и скажи. А теперь серьёзно. Дневник ты, конечно, прочитай, коли есть желание, но особенно голову не крути. Дело это прошлое, да и странного в нём много. Может, ты прав, и это не более чем простое графоманство.

– Согласен, – кивнул его собеседник, – но отбрасывать версию, о возможности провала в иное время, всё-же не стоит. Не приучен-с. Сам понимаешь – нас в своё время слишком хорошо учили. Ладно, давай прощаться?

Врач кивнул, и они вдруг замолчали, смотря куда-то в сторону. Сколько за их долгую жизнь было таких встреч и разлук – всех и не вспомнишь. Много раз они прощались друг с другом в чужих странах, подчас даже не надеясь, что увидятся ещё раз. Но судьба умеет быть великодушной; несмотря на все невзгоды, выпавшие на их долю, пути вновь пересекались, даря неожиданные свидания в самых разных уголках мира. Встречались, радовались этим редким мгновениям и опять расставались. Правда, встречи с каждым годом становились всё тяжелее. Каждый из них прекрасно понимал, что годы берут своё и этот раз может оказаться последним. Да, от смерти не застрахован никто. Даже молодость не гарантирует долгой жизни. Но всё же есть разница. Молодой человек может умереть, а пожилой… Пожилой обязан.

Меньше чем через сутки, немного утомившись от вокзалов и поездов, Игорь Яковлевич вошёл в подъезд дома, расположенного на юго-западе Москвы, и пешком поднялся на четвёртый этаж. Позвонил соседке, которая приглядывала за их мохнатым питомцем, выслушал жалобы на растущие цены и, получив ключи, вошёл в квартиру. Навстречу, задрав пушистый хвост, вышел большой кот (подарок старшего сына) и начал возмущённо урчать, сетуя на скуку и одиночество. Жена ещё не вернулась из Питера, где она гостила у младшего, так что в ближайшие несколько дней хозяин был избавлен от расспросов. Немного отдохнув после дороги, Игорь Яковлевич неторопливо поужинал и устроился с книгой на диване. Бесцельно, не вникая в смысл написанного, пролистал несколько страниц, задумчиво поглядывая на пакет, лежащий на столе. Через несколько минут решительно отложил книгу в сторону и поднялся. Прихватив с собой конверт, он направился в соседнюю комнату, служившую кабинетом. Длинные ряды книжных полок, большой письменный стол, стоящий у окна, и кожаный диван – скупой, но удобный для работы интерьер. На свободной стене – десяток чёрно-белых фотографий в скромных рамках. Если бы удалось рассмотреть их поближе, мы бы увидели хозяина этого кабинета в молодости. На одной из фотографий он – в компании бородатого парня, который, зажав зубами трубку, весело смотрит в объектив фотоаппарата. Судя по всему, – Конго, 1965 год. А этот весёлый бородач – знаменитый Эрнесто Рафаэль де ла Серна. Да, тот самый Че Гевара. А вот другое фото. На ней рядом с Игорем – Костя, ещё молодой врач, по странному стечению обстоятельств вооружённый не неврологическим молоточком, а автоматом Калашникова. Это уже история. Кто знает – может, найдётся человек, который рискнёт рассказать про эти канувшие в Лету времена?