Евгений Константинов - Судьба Застолья Страница 6

– Обедай, дорогой, обедай. Приятного аппетита!

– Надо же – ценитель, – усмехнулся Акимов, глядя ему вслед. – Шуба, если твой Гагик захочет ее купить, предоставь торговаться мне.

– Никакой торговли! – возразил вдруг Клюев. – Покупатель на этот раз я, и цена мне известна.

– Борисыч, а чего так пафосно-то? – развеселился Акимов. – Шуба, я бы на твоем месте с товарища «без двух минут майора» две шкуры содрал.

– Хорош трепаться, – в руках у Костикова оказалась початая бутылка коньяка. – Стакан подставляй!

– Да! Под такую закуску грех не выпить. А Борисыч у нас за рулем, ха-ха. Но это его личное дело. Ха-ха-ха…

– А ведь прав был твой Гагик, что желудки у нас слишком маленькие, – спустя некоторое время, сказал Игорь Акимов и отправил в рот последнюю ложечку жульена.

– Лично я – почти объелся, – погладил себя по животу Клюев.

– А я вас предупреждал…

– Предупреждал он, – писателю явно пришлась по душе манера начальника инкассации повторять слова собеседника. – Давайте лучше к разговору о мультике – не мультике вернемся.

– Очень бы хотелось вернуться, – сказал Клюев.

– Ну, если в двух словах… – пожал плечами Шуба. – Те самые пластилиновые фигурки, которые сейчас рассматривает Гагик Георгиевич, еще меньше суток тому назад жили самостоятельной жизнью. Двигались, ели, пили, занимались сексом, ловили рыбу… И то что ты, Игорь Иванович, посчитал за мультик, на самом деле можно называть документальным фильмом.

Что смотришь, писатель-фантаст? Я тебе на это уже намекал. А Борисыч собственными глазами за своей движущейся пластилиновой копией наблюдал.

– Тогда ты назвал это экспериментом, – вставил Клюев.

– Это и был эксперимент. И потом я его продолжил, хотя и соврал тебе и Заводу, что с этим делом покончено… Чем ты недоволен, Борисыч? Нафига мне надо было открываться перед подполковником Заводновым, который в приятельских отношениях с неким господином Гидасповым?

– Гидаспов, Гидаспов… – забарабанил пальцами по столу Игорь Иванович. – Знакомая фамилия… Ну, да и черт с ним. Ты по существу мультика документального чего сказать-то хотел?

– Шуба, – тяжело вздохнул Клюев, – писатель либо прикидывается, либо действительно не понимает…

– А вот обижать меня не надо, Борисыч, – сказал Акимов умиленно-просительно. – У меня воображение развито похлеще, чем у тебя, мента-аналитика, и чем у Шубы-скульптора. Думаете, просто так всякая мистика-фантастика из-под пера выходит? Чтобы написать очередную кингятину, надо для начала самому в нее поверить и внутри себя все это перекрутить, в своих мозгах, в печенке-селезенке.

– Не в печенке, а в печени, – поправил Костиков.

– Иди в жоппу, – огрызнулся Акимов. – Вот я с шести лет книги читаю. И по сей день – взахлеб. Думаешь, почему очки ношу – все из-за них, из-за книжечек родненьких. И в тех книжечках по большей части все, как правило, – выдумка. Если выдумки нет, то я это и не читаю. Возьмем всяких там Эркюлей Пуаро с Шерлоками Холмсами, возьмем какого-нибудь Джеймса Бонда… Читать про них интересно, но это же чистейшей воды выдумка, если не сказать гораздо жестче. Вот объясните мне, с какого перепугу я должен поверить в то, что агент под номером 007 одной автоматной очередью скосил два десятка крутых бандюков, а сам при этом не получил ни единой царапины? Я, скорее, в самодвижущиеся пластилиновые фигурки поверю – мало ли до чего дошел прогресс…

– А если прогресс тут ни при чем? – спросил Костиков.

– А что? Мистика? Фантастика? Телекинез с полтергейстом?

– Нет. Просто во всем виноват только я.

– Что – ты? – повысил голос Акимов. – Что?!

– Ну, вот лично я, взял, да и, можно сказать, вдохнул жизнь в свои пластилиновые фигурки.

– Как это – вдохнул?

– Стоп! – поднял руки вверх Серега. – Кажется, мы условились, что на подобные вопросы я не отвечаю. Просто потому, что ответов на них не знаю. Просто примите случившееся, как должное, от которого уже не отвертеться.

– Хорошо. Извини, – тоже поднял руки писатель. – Допустим… Допустим… Нет, вот смотрите. Существует, так называемая Научная Фантастика, в которой всякий там научный прогресс, нуль-транспортировка, иные миры, отличные от земных цивилизаций, которые, в принципе, по большому раскладу, якобы могут существовать. Существует, так называемое Фэнтези, в которой позиционируют драконы, маги, эльфы, гномы и тому подобное, которых, как бы в наше время и не должно быть, но которых, если хорошенько покопаться, можно и отыскать – тех же драконов, тех же гномов, да и тех же магов – только оглянись вокруг – кишмя кишат. Существует, так называемая Мистика, в которой уже другие персонажи: вампиры, зомби и тому подобное. Это совсем уж… мистика. А вот я – черт его знает! Каким больше верить сказочкам – научной фантастике, мистике, фэнтези и еще сотням другим направлениями, умозаключениям якобы писателей, якобы инженерам человеческих душ.

Вот, скажи мне, Шуба, каким таким ярлыком обозвать эти твои самодвижущиеся пластилиновые фигурки? Ну, определись сам со своими фантазиями, воплощенными в действительность!

– У вас там что-нибудь осталось? – спросил Клюев у Сереги Костикова. – Если осталось, то лучше налей писателю нашему. Похоже, опьянел Игорь Иванович.

– Я больше от обеда опьянел, чем от коньяка. Но еще больше, – от того, что начинаю верить в ожившие пластилиновые фигурки. А ведь про это можно книгу написать – в стиле «наивная фантастика». Сокращенно тоже НФ. Хотя, какая же это фантастика, если ты, Борисыч все вживую видел. А?

– Да, видел, видел, не сомневайся. Мне тебя обманывать незачем, – Клюев перевел взгляд на скульптора:

– Сергей Михайлович, ответь мне всего на один вопрос. Говоря твоими же словами ты «взял и вдохнул жизнь в пластилиновые фигурки». Среди которых была и моя копия. А потом ты взял и, так сказать, выдохнул и…

– Да, Борисыч, ты абсолютно прав. Я вновь сделал так, что фигурки стали обычным пластилином. И впредь тебе не будут сниться сны, будто ты занимаешься сексом с лыжницей на зимней полянке.

– Я же помню ту композицию! – обрадовался Акимов. – Это когда она на лыжах, а он…

– Заткнись, Игорь Иванович! – сердито сказал Клюев. – Шуба, а остальные твои копии?

– С ними – то же самое.

– Со всеми?

– Знаешь, Борисыч, в чем прикол? Буквально пару часов тому назад я говорил эти же слова Боярину, Маргарите Николаевне и Фуфелу. Да-да, тем самым прототипам, чьи пластилиновые копии вместе с тобой приготовились на пикнике пить водку и пожирать шашлык.

– Кстати, а куда твой Гагик запропастился? – спросил Акимов. – О! Легок на помине.

Хозяин закусочной и в самом деле появился в зале, но подойти к столику, за которым сидели Шуба и его друзья, не спешил. Для начала открыл замочек на одной из витрин, поместил в нее пластилиновую композицию, вновь навесил замочек. Только после этого, донельзя довольный, направился к столику в углу зала.

– Любые деньги, дорогой, любые деньги за твое произведение искусства! – говорил он, приближаясь и похлопывая по ладони пухлым бумажником. – Я же всех узнал, всех! И тебя, дорогой, – Гагик Георгиевич отвесил поклон Клюеву. – И инкассатора Боярина, и водителя мордатого, и Маргариточку мою драгоценную…

– Вы знаете Маргариту Николаевну? – удивился Костиков. – Директора универсама?

– Как же, как же ее не знать, дорогой! Для нее мое «Хобби», как дом родной!

– Воистину, Москва – очень тесный город, – сказал Клюев, поднимаясь. – Но вы напрасно достали деньги, дорогой. Вещь уже продана. Позвольте ключик от витрины.

– Как продана? Кому продана? Я же, я же…

– Успокойтесь. Гагик Георгиевич, – Костиков тоже поднялся со своего места. – Наш дорогой милиционер Юрий Борисович ошибся. Никому эта вещь до сих пор не продана. И продана не будет, смею вас уверить.

– Шуба! Я не понял? – нахмурился Клюев.

– Гагик Георгиевич, можно сказать, предугадал мое решение и сам выставил композицию «Пикник у муравейника» среди экспонатов своего заведения. Более того! Я готов в ближайшее время предоставить для, так сказать, минивернисажа под названием «Наивное искусство» еще несколько подобных экспозиций. Недельки так на две-три…

– Отлично, дорогой, отлично! Приноси свои композиции, я для них отдельную витрину выделю!

– А хулиганские вещички тоже выставишь? – усмехнулся Акимов, и, не дождавшись от Сергея ответа, обратился к заинтригованному хозяину «Хобби». – У него же, Гагик Георгиевич, все больше композиции эротические, со всякими там выкрутасами.

– Почему же, ты раньше ничего не рассказывал, не показывал, дорогой! – всплеснул руками Гагик Георгиевич. – Ай, как жаль, как жаль! Очень хочется посмотреть на твое наивное хулиганское искусство, дорогой. Самому посмотреть, другим показать. Очень хочется!

– Увидите, Гагик Георгиевич. Но при одном условии. Вы даете гарантию, что с композициями ничего не случится…