Охотник за головами - Тим Каррэн Страница 6

— Ненавижу это ожидание, — сказал Тунс. — Я? Я бы предпочёл вступить в бой, разделаться со всем и быстро убраться отсюда. Будто целая вечность проходит.

С другой стороны от меня подал голос Гарлетто, капрал из Рочестера, штат Нью-Йорк:

— Эй, ребята, знаете, что такое вечность? Это время между тем, как ты кончил, и она ушла.

Мы рассмеялись. Все, кроме Гарлетто — он просто лежал, поглаживая ствол своего гранатомёта M-79, словно член, жаждущий выстрелить. Он всегда был таким: мрачным и серьёзным, вечно травил похабные шутки, но никогда даже не улыбался, его глаза-подшипники неустанно сканировали периметр.

— Знаете, как усадить четырёх педиков на барный стул? — спросил он. — Перевернуть его вверх ногами.

Он начал было следующую шутку, но внезапно в джунглях внизу раздалась стрельба, и разведгруппа вылетела из зарослей, карабкаясь вверх по склону и крича о прикрытии. Они почти добрались до вершины, когда следом за ними из джунглей высыпала, казалось, половина Северного Вьетнама.

— Контакт! — орали они. — Контакт!

Все открыли огонь, пули засвистели, люди закричали. Десяток северовьетнамцев полегли, остальные метнулись обратно в джунгли, листва разлеталась вокруг них зелёным облаком — это пулемётчики четвёртого взвода угощали их свинцом.

Командир разведгруппы, задыхаясь, поливал водой из фляги своё чёрное лицо. Свиту до смерти хотелось получить боевое донесение, и когда парень, наконец, отдышался, он выдал самый короткий рапорт, который я когда-либо слышал:

— В той долине не меньше тысячи этих ублюдков... идут прямо на нас!

Свит передал приказ командирам взводов — укрыться, рассредоточиться и следить за флангами. Он раздобыл для меня M-16 и сунул её мне в руки:

— Держи голову пониже, Мак... но если они прорвут периметр, даю добро завалить столько, сколько сможешь.

Я бывал в таких переделках и раньше, ёбнешься как часто, и лишь пару раз мне приходилось стрелять. Я не был против этого (я настоящий демон, когда речь идёт о спасении своей белой задницы), но сейчас, лёжа в этом густом укрытии и ожидая, когда ад обрушится на нас, у меня было скверное предчувствие. Будто мой желудок и прочие внутренности стекли в ботинки, а в образовавшейся пустоте метался рой бабочек. Я чувствовал себя таким лёгким, что, казалось, вот-вот взлечу, поэтому вжался в эту сырую, кишащую насекомыми землю.

Свит был на связи с другими ротами, приказывая им быть наготове.

Я и раньше видел массированные атаки живой силой.

В лагерях спецназа такое случалось регулярно — коммунисты постоянно пытались их захватить. Одну атаку в Куанг Чи я не забуду никогда: не меньше трёх батальонов вьетконговских сапёров решили взять лагерь штурмом. Они хлынули через поляну, десятки разорвало в клочья на минных полях, «Клейморы» уничтожили ещё сотню. Но они всё шли и шли, перебрасывая лестницы через колючую и спиральную проволоку, под прикрытием миномётного огня — снаряды рвались уже внутри периметра. Я смотрел — не в силах поверить глазам — как «зелёные береты» и их наёмники из горных племён и камбоджийцы косили вьетконговцев из пулемётов, винтовок и безоткатных орудий. Через десять минут после начала осады на заграждениях громоздились сотни тел, а они всё лезли и лезли, как муравьи-солдаты. Мы эвакуировались — те, кто ещё оставался в живых — а вьетконговцы захватили лагерь.

Но до сегодняшнего дня я никогда не видел массированной атаки северовьетнамской армии.

Они появились из джунглей — закалённые бойцы, поливая всё вокруг огнём из АК и РПД с барабанными магазинами. Пули свистели со всех сторон, взбивая комья земли и обрушивая на наш сектор ливень из веток и листвы. Бойцы 4-го полка вели плотный заградительный огонь, и противник нёс тяжёлые потери, пытаясь взобраться на холм. Тела громоздились друг на друга, а они всё наступали. Кричащая, воющая, ревущая стена тел катилась на нас потоком, будто зловещая людская река, прорвавшая плотину.

Солдаты начали подрывать «Клейморы», нацеленные вниз по склону — взрывы грохотали один за другим, оглушительные и раскатистые. В каждой мине было около семисот стальных шариков, которые прорубали огромные бреши в рядах наступающих. Десятки солдат просто исчезали, разорванные на куски. Те, кто прорывался дальше, падали под шквальным огнём.

Затем пошла следующая волна.

Я слышал перестрелку с флангов и понял — мы оказались в самом центре вражеского кольца. По рации Свит докладывал, что нас, похоже, зажали между подразделениями размером с батальон. Крики, выстрелы, пули свистели над самыми головами, и я видел, как несколько солдат северовьетнамской армии прорвались на вершину холма. Кого-то из них подстрелили, кто-то уцелел. Один швырнул гранату, уничтожившую трёх пулемётчиков 4-го полка. Ракеты — коммунистические Б-40 — падали вокруг нас, выпущенные снизу. Они взрывались с тяжёлым, глухим грохотом, разбрасывая во все стороны землю и обломки. Ветви деревьев обрушивались вниз, листва сыпалась дождём. Всё больше северовьетнамцев взбиралось по склону холма, стреляя, убивая и погибая. Тунс вскочил на ноги и бросился на них, уложив четверых или пятерых, пока не взорвалась ракета — и его не стало.

Снаряды рвались вокруг, я перекатывался из стороны в сторону, пытаясь уклониться. Взрывы швыряли мне в лицо ветки и камни. Мир превратился в кипящий водоворот пыли, грязи и чёрного дыма. Я полз между телами погибших американцев и северовьетнамцев. Двое солдат противника пробрались через кусты слева, пригибаясь к земле, все в грязи и крови. Я перекатился на живот и срезал их очередью из М16.

Ещё один рванулся вперёд, и моя винтовка заклинила.

Всё. Я труп, и я это понимал.

Всё произошло очень быстро. Жизнь не пронеслась перед глазами и прочей избитой хрени не было — я только помню мысль о том, какая же это чертовски несправедливая штука — жизнь. Попытался притвориться мёртвым, но этот сукин сын заметил меня и ухмыльнулся, словно развлекался. А потом сзади появился Гарлетто и всадил ему в позвоночник три пули. Когда тот упал и начал биться, крича от боли, Гарлетто добавил ещё одну очередь.

Снова мы отбросили их — пулемётным и автоматным огнём, гранатами и в рукопашной схватке. Но у нас были потери, и так продолжаться не могло — их было просто слишком много.

А внизу, в джунглях, мы слышали, как они готовятся к новой атаке.

Ракетный обстрел прекратился, воздух заволокло дымом и кровавой мглой. Повсюду тела. Наши. Их. Люди звали медиков, но большинство были уже мертвы.

Это была бойня.

К тому времени я повидал немало сражений, но такого — никогда. В буквальном смысле сотни тел