Владислав Выставной - Z – значит Зомби (сборник) Страница 60

   Интернет наконец заработал. Так, теперь перво-наперво отправить сообщение в Центр. Жители острова полностью уничтожены. Через месяц можно завозить поселенцев. Кто это будет? Бог знает. Может быть, поляки или прибалты. Он слышал, ЮНЕСКО хочет ангажировать весь центр Москвы под большой музей, но культурологам еще придется потягаться с военными. Мало ли какие тайны хранят недра под бывшей столицей чертовых «комми»? Мысль о засекреченных укрытиях холодком прошлась по спине. Метьюс вдруг осознал, что находится в центре некогда враждебной и могущественной страны. Ему стало не по себе. Включилась старая чикагская паранойя. Он впился в чуждые буквы кириллицы, которые с таким трудом учился разбирать на тренингах. Что-то было не так. Метьюс вскочил, схватился за пистолет. Не успел. Мощный удар обрушился на затылок. Инспектор завалился на спину, едва фиксируя меркнущим сознанием человека в желтом комбинезоне. Наладчик!

   Высокий парень в желтом комбинезоне деловито связал Метьюса извлеченной из кармана проволокой. Вместо кляпа плотно прикрепил к лицу инспектора широкий черный намордник. Не без труда оттащил связанного в угол комнаты и застегнул ошейник, ловко привязав его к батарее. Вернулся к ст олу и сел за ноутбук. Некоторое время что-то настукивал по клавишам, затем включил камеру и микрофон. Помолчал, собираясь с мыслями, поднял голову и пристально посмотрел в обманчиво безразличный зрачок электронного глаза.

   – High! My name is Lazarus. I will tell you about Baltschug [22 - Привет! Меня зовут Лазарь. Я расскажу вам об острове Балчуг… (англ.)]…

   Наталья Резанова

   Хоррор – шоу

   1. Крепость Многопущенск

   Когда-то на этом месте были густые леса, или, согласно летописи, «бысть пущи многия». Поэтому, когда город вышел за старые пределы и к нему прирос уродливый аппендикс в виде скопления блочных новостроек, район этот назвали Многопущенским. Никаких лесов на тот период там уже не было. Сколь бы ни вопили защитники природы, дешевое жилье где-то строить было надо. Многопущенский район принято было крыть последними словами – ни одной приличной улицы, не дома, а коробки, глазу отдохнуть негде, транспортные развязки – полный писец. Пока до центра доберешься – проклянешь все на свете. Приличные люди по своей воле там жить не будут. Только заведомые лузеры, которых насильно переселяют из сносимых ветхих домов в центре или у которых нету денег, чтобы купить нормальную квартиру.

   И кто мог знать, что, когда мир перевернется, весь город падет, а этот район уцелеет? Как раз то, что кляли его, помогло выстоять в те страшные недели, когда занявшиеся после артиллерийского обстрела центральные кварталы пылали адским огнем. Неизвестно, что тогда причинило больше вреда – мертвяки или посланная на их подавление тяжелая техника. Какой-то доморощенный стратег решил, что по широким проспектам колонны танков и бэтээров как раз пройдут. Пройти-то они прошли, но пожары тушить было некому, а после уж и незачем. Большинство беженцев рвануло в сторону моста и аэропорта – наивные люди, они еще надеялись спастись по воде или по воздуху. Пока мертвяки устремились за ними, жители Многопущенского района – им-то бежать было некуда, да и не успели бы, – воспользовались временем, чтоб возвести заслоны и завалы, используя бесполезные нынче трупы трамваев, автобусов и автомобилей, руша без жалости те строения, которые легко было разломать. Так что массированной атаки мертвяков вглубь района удалось избежать. Конечно, уличные бои были. Но что здешним уличные бои? Здесь шпаны полно, они привычные.

   Впрочем, это было давно. И мало осталось тех, кто помнит, как это было.

   Нету теперь Многопущенского района, есть крепость Многопущенск, что высится среди окрестных лесов. Да, леса теперь снова есть. Не такие, как прежде. На месте сгоревшего города – его в крепости называют «джунгли», хотя климат в здешних краях, прямо скажем, не тропический. И там, где были дачные поселки, а за ними – деревни, тоже вырос лес – смешанный, мусорный, но достаточно густой, чтоб посторонний мог в нем пот еряться. Впрочем, посторонних здесь не бывает. А вокруг самой крепости леса нет – выжигают, вырубают, не подпускают его к стенам, безопасности ради. Рвов здесь не роют, без пользы они против мертвяков, а вот сектор обстрела ничто заслонять не должно.

   Стен специально не строили. Они, эти стены, составившие наружную цепь укреплений, формировались прямо из домов на границах квартала, все проемы между домами забиты – землей, каменным крошевом, бетоном. Кто говорил – картонные дома, и десяти лет не простоят? И это в мирное время. Кто говорил – тех давно уж нет, а дома стоят. Верхние этажи соединены переходами, и там ходят, перекликаются часовые.

   Жилые дома внутри крепости тоже выдвижными лестницами соединяются. Если вдруг понадобится высунуться по темному времени, лучше дать кругаля, пройдя через дома всего квартала, но не выходить на улицу. Настоящих переходов нет, а лестницы в любой момент можно убрать. И не только из-за мертвяков.

  Дальше строения и расчищенные участки местности располагались по принципу «черт ногу сломит». Собственно, так и было задумано – на случай визита если не чертей, то чего-то к ним близкого. Были здесь склады, колодцы, а также огороды и крытые теплицы. Снабжение провизией – это была вторая главная проблема крепости после обороны. А может, и первая. Обитатели вынуждены были вести натуральное хозяйство. Помимо огородов внутри стен, снаружи были участки пахотной земли. Но все равно прокормиться самим было невозможно. И это притом, что Многопущенску еще повезло – город избежал бомбежек, химическое оружие против мертвяков здесь тоже не пытались применять. Земля не была заражена. Но она все равно была скудна и родила плохо. А главное – как бы ни изменилось все вокруг, климат остался прежним, и большую часть года было холодно.

   Ближние деревни при первой вспышке мертвячьей чумы все повымерли. Правда, оказалось, что на домашний скот зараза не действует, и скот то т, поодичав, бродил по лесам. Так что охотники пригоняли и приносили добычу в крепость. Но всего этого было недостаточно, и крепость находилась в зависимости от поставок хлеба из губернской столицы. А поставки эти были нерегулярны и редки. Говорят, дальше к северу и востоку деревни сохранились, но до них добираться – себе дороже. Вот губернская на хлебном крючке и держала.

   А от прочего зависели не очень. Разные мастерские здесь были, где изготовляли то, что было потребно, – от оружия до обуви. Криво-косо, но гоже. И даже собственную электростанцию для потребностей этих мастерских умудрились построить, благо тут были подземные источники – вода не хлеб, и ее было вдосталь. Но энергию расходовали экономно, только для дела. А если для жилья нужен свет – то в мастерских свечи сальные делают, масло из жира топят. Даже и в штаб не всегда давали свет, только по особым случаям.