Стивен Кинг - ОНО Страница 67

Под. Прятаться под.

Бен спешил домой, оглядываясь назад через каждые несколько шагов, пока дверь не закрылась за ним на замок. Матери он объяснил — она так устала от особенно тяжелого дня на прядильной фабрике, что, по правде говоря, не очень соскучилась по нему, — что он помогал миссис Дуглас считать книги. Затем он сел ужинать лапшей и остатками воскресной индейки. Он запихнул в себя три порции, и с каждой порцией мумия удалялась все дальше и становилась похожей на сон. Она не была реальной, такие вещи никогда не бывают реальными. Они входят в жизнь только между коммерческими показами телефильмов поздно ночью или в течение субботних утренников, где вы счастливы тем, что можете за двадцать пять центов получить двух монстров, а если у вас есть лишний двадцатипятицентовик, вы можете еще купить воздушную кукурузу и съесть ее в свое удовольствие.

Нет, это не реальность. Телемонстры и киномонстры, и монстры комиксов — нереальны. Только после того, как вы пошли спать и не можете уснуть; только после того, как последние четыре кусочка конфеты, завернутые в бумажки и спрятанные у вас под подушкой от ночных зол, съедены; только после того, как сама постель превратилась в озеро прогорклых снов и ветер завыл снаружи, и вы боитесь посмотреть в окно, потому что там может быть лицо, старческое, с широкой улыбкой лицо, которое не сгнило, а просто высохло, как старый лист, а глаза, как потонувшие алмазы, глубоко засажены в темные глазницы; только после того, как вы увидели разодранную когтистую руку, держащую связку шариков: любуйся красивыми местами, играй с шариком, корми слонов, катайся с горки! Бен, о, Бен, как ты полетишь…

Он проснулся с удушьем — это все сон о мумии, — охваченный паникой из-за надвинувшейся, вибрирующей темноты вокруг него. Он дернулся, и корневище перестало поддерживать его и снова ткнуло в спину, как бы в раздражении.

Он увидел свет и стал пробираться к нему. Он пополз в дневной солнечный свет и журчание потока, и все снова встало на свое место. Было лето, не зима. Мумия не унесла его в пустынный склеп — Бен просто спрятался от больших парней в песчаной дыре под наполовину выкорчеванным деревом. Он был в Барренсе. Генри и его приятели в какой-то мере отыгрались на паре ребят, строивших запруду на реке, потому что они не смогли найти Бена и отыграться на нем по большому счету. Та-та, мальчики. Это была запруда сопляков. Ни к черту не годится.

Бен угрюмо посмотрел на свою загубленную одежду. Мать устроит ему головомойку.

Он проспал достаточно долго, чтобы взбодриться. Он съехал по насыпи и потом пошел вдоль потока, вздрагивая на каждом шагу. Он был месивом из ран и болячек; он чувствовал себя так, как будто Спайк Джоунз играл на разбитом стекле внутри его мышц быструю мелодию. На каждом дюйме видимой кожи была засохшая или засыхающая кровь. Ребята, строившие запруду, уже ушли, успокаивал он себя. Он не знал, сколько он спал, но если даже не более получаса, неожиданная короткая встреча с Генри и его приятелями, возможно, убедила за это время Денбро и его друга, что другое место — например Тимбуку, — вероятно, лучше для их здоровья.

Бен еле-еле тащился, понимая, что, вернись большие парни назад, он не сможет убежать от них. Впрочем, его это мало заботило.

Он срезал изгиб реки и постоял там, вглядываясь. Строители запруды были все еще там. Один из них был, конечно, Заика Билл Денбро. Он стоял на коленях рядом с другим мальчиком, который, сидя, прислонился к насыпи. Голова этого мальчика была отброшена так далеко назад, что его адамово яблоко выпирало, как треугольная пробка. Вокруг носа и на подбородке у него была высохшая кровь, ручейки крови струились по шее. В руке у него болталось что-то белое.

Заика Билл резко повернулся и увидел стоявшего там Бена. Бен со страхом увидел: с мальчиком, который прислонился к насыпи, что-то не в порядке; Денбро был явно напуган до смерти. Он подумал с отчаянием: кончится ли когда-нибудь этот день?

— Скажи, тттты мог бы помочь ммммне? — сказал Билл Денбро. — Йего асссспиратор пуст. Мне кажется он мммможет…

Его лицо затвердело, покраснев. Он спотыкался на слове, заикаясь, как пулемет. С его губ сорвалась слюна, и потребовалось почти тридцать секунд, прежде чем Бен понял, что хотел сказать Денбро: другой парень может умереть.

Глава 5. БИЛЛ ДЕНБРО ПОБЕЖДАЕТ ДЬЯВОЛА (1)

«Все это чертовски напоминает путешествие в космос, — думает Билл Денбро. — А может, я внутри ядра, выстреленного из пушки.

Эта мысль, хотя совершенно верная, не особенно комфортна. Действительно, в течение первого часа с момента взлета «Конкордии» с Хитроу (возможно, правильнее сказать не взлета, а вертикального пуска) он являет собой легкий случай клаустрофобии. Узкий самолет вызывает ощущение беспокойства. Пища далеко не изысканна, персонал, обслуживающий полет, вынужден крутиться, наклоняться, приседать, выполняя свою работу; они похожи на труппу гимнастов. Наблюдая за их усердием, Билл несколько утрачивает удовольствие от еды, зато его попутчика это совершенно не колышет.

Попутчик — еще один минус. Он толстый и не очень чистый; наодеколонен, кажется, «Тедом Лапидусом», но под одеколоном Билл безошибочно ощущает запах грязи и пота. Он еще и не особенно щепетилен в отношении своего левого локтя — периодически толкает им Билла.

Глаза не отрываются от цифрового табло перед кабиной. Оно показывает, как быстро летит эта британская пуля. Теперь «Конкордия» достигает своей крейсерской скорости. Билл вытаскивает из кармана рубашки ручку и кончиком ее нажимает кнопочки на часах с компьютером, которые Одра подарила ему в прошлое Рождество. Если махометр правильный — а у Билла совершенно нет повода думать, что это не так — они летят со скоростью восемнадцать миль в минуту. Билл не уверен, что это то, что он действительно хотел узнать.

За окном, маленьким и толстым, как окошечко в одной из оболочек ртутного пространства, он может видеть небо — не голубое, а сумеречно-пурпурное, хотя сейчас середина дня. Он видит: линия горизонта, где встречаются море и небо, слегка наклонена. «Вот я сижу, — думает Билл, — с «кровавой Мэри» в руке и локтем грязного жирдяя, тыкающим меня в бицепс, и обозреваю крутизну земли».

Он слегка улыбается: человек, смело воспринимающий такого рода переживания, не должен ничего бояться. Но он боится, и не просто полета в этой узкой хрупкой скорлупе, летящей со скоростью восемнадцать миль в минуту. Он просто чувствует, как на него кидается Дерри. Это точное выражение.