Виталий Вавикин - Вендари. Книга третья Страница 7

Илир не хотел, но не мог удержаться, чтобы не заглянуть в мысли Клео, узнать, кто или что напугало ее в прошлом.

– Почему ты боялась вендари и слуг больше, чем сейчас боишься меня? – спросил он.

– Потому что они только обещали забрать у меня все, что я люблю, а ты уже забрал, – Клео запрокинула голову и закрыла глаза, ожидая, что Илир разорвет ей горло.

Он боролся со своим гневом. Боролся с эхом дикой поросли. Но пролитая в эту ночь кровь уже переступила точку невозврата. Голод был абсолютным. Как и желание. Чистое, не разбавленное желание, благодаря которому дикая поросль продолжала существовать. Клео не кричала, не сопротивлялась. Дом горел, и жар подбирался к ней, но Клео было плевать на все, включая Илира, который прижал ее к полу, разрывая плоть и одежду. Метаморфозы изменяли его тело, лишая постоянства. Он рычал, изо рта текла слюна и выпитая кровь. Клео отвернулась, и слюна капала ей на щеку. Илир забылся, отключился. Оставались лишь инстинкты. Одна минута, вторая. Все закончилось быстро, взорвавшись опустошением. Способность мыслить вернулась к Илиру. Клео все еще была жива.

– Твоя дочь ждет ребенка от вендари, – сказал он изнасилованной женщине.

Клео вздрогнула, безразличие дало трещину. Илиру понравился ее страх, и он показал ей все, что было известно ему самому о Ясмин, затем попытался подняться, но вирус, которым была заражена Клео, парализовал его тело. Приближалось утро.

– Надеюсь, солнце сожжет тебя, – сказала ему Клео и поползла к выходу.

Илир попытался догнать ее, но не смог. С одной стороны к нему подбирался огонь, с другой солнце. Огонь мог причинить боль, но не забрать жизнь, но вот солнце и вирус… Илир пополз в глубь дома, к подвалу, где недавно содержался Гэврил. Часть крыши обвалилась в тот самый момент, когда Клео добралась до дороги. Она обернулась и долго смотрела, как огонь и черный дым устремляются в небо. Древесина трещала, стены клонились. Пламя добралось до трупов – Клео чувствовала запах горелой плоти, представляя, что вместе с ее семьей горит и убийца. Где-то далеко завыли сирены пожарной машины. Вскоре появилась полиция и неотложка. Клео увезли в больницу. Врачи осмотрели ее и передали федералам, которые приехали сразу, как только стало известно количество жертв.

Клео отмалчивалась, понимая, что правду люди не примут, а врать нужно продуманно, иначе сгустишь над своей головой и без того черные тучи. Она лишь надеялась, что у нее появится возможность убраться из города, затеряться где-нибудь подальше от Аляски. Потому что если она не сделает этого, то Илир придет за ней. Сколько еще дней его будет сдерживать вирус? Рано или поздно организм твари очистится, и тогда бежать будет поздно. Уклончиво отвечая на вопросы федералов, Клео надеялась, что у нее есть пара дней в запасе… Клео ошибалась.

Илир выбрался из подвала в этот же вечер – сразу, как только полиция и пожарные оставили пепелище. Обгорелые тела были упакованы в мешки и отправлены коронеру, который приехал вместе с федералами. Вирус еще лишал Илира сил, но в минувшую ночь он вкусил столько крови, что мог сейчас противостоять и вирусу. Нужно было лишь привыкнуть к этим внезапным вспышкам слабости. Они проявлялись неожиданно и были настолько сильными, что Илир падал на колени. Впервые это случилось, когда он пытался выбраться из подвала. Обгорелые балки блокировали выход. Илир выбил дверь, поднял балку. Ноги подогнулись внезапно и его придавило. Боли не было, но унижение заставило его зашипеть. Затем силы вернулись. Илир выбрался из подвала, раскидав перекрытия и балки. Пара случайных прохожих уставились на него, привлеченные грохотом. Илир прошел мимо них, притворяясь, что никого не замечает. Искушение убить этих зевак было велико, но он не хотел разменивать свой гнев – главной целью была последняя из семьи Мэтоксов. В эту ночь он будет жить и дышать, ведомый желанием забрать жизнь Клео. Одежда Илира была обгоревшей, изодранной в клочья, но сумерки скрывали детали. Тени отказывались подчиняться, но Илиру и не нужны были эти слуги тьмы. Он сделает все своими руками. Тем более связь с Клео была сильной и чистой. Он чувствовал ее, шел к ней, знал, где она, как пчела знает, где ее улей. Илир думал, что дело в инстинкте охотника, но причина была в другом. Он понял это лишь когда добрался до Клео, залив коридоры больницы кровью, как день назад залил улицу, где стоял дом Мэтоксов.

Пара федералов, вышедших из палаты Клео Вудворт, расстреляли в него по две обоймы. Несколько пуль попали Илиру в голову, одна – в колено. Но пули не могли остановить его. Только вирус. Илир упал, зарычал от бессилия. Один из федералов самонадеянно подошел к искрящемуся метаморфозами существу. Илир не двигался. Федерал пнул его ногой, пытаясь опрокинуть на спину, увидел, как затягиваются раны, и выругался. Он повернулся к напарнику и велел подойти. Силы вернулись к Илиру. Федерал и не понял, как Илир успел подняться и вырвать из его груди сердце – стоял, широко раскрыв глаза, и смотрел на собственное сердце в руке искрящегося монстра. Второй федерал развернулся и побежал прочь. Илир не собирался догонять его – это всего лишь человек, один из миллиардов, ничего личного. Он вошел в палату Клео Вудворт. Все еще в больничном халате, она тщетно пыталась открыть окно, чтобы сбежать. Илир чувствовал, как упивается могуществом его инстинкт охотника. Наконец-то дичь начала играть по правилам. Но когда Клео обернулась, в глазах ее не было страха. Только презрение. Разочарование усилило гнев Илира.

– Пришел убить меня или снова изнасиловать? – спросила Клео.

Воспоминания взорвались в голове Илира отвращением. Он стыдился того, что сделал с Клео, еще больше, чем залитой кровью улицы, где жили Мэтоксы. Лишь смерть могла излечить этот стыд. Смерть Клео. Он метнулся к женщине, собираясь разорвать ей горло и смыть позор брызнувшей кровью. Но стоило ему прикоснуться к ней, почувствовать ее, как внутри что-то вздрогнуло, оборвалось и покатилось с вершины снежным комом, сметая гнев и стыд.

– Ну, чего же ты ждешь? – спросила Клео сквозь плотно сжатые зубы.

Илир не двигался, пытаясь привыкнуть к новому чувству, к новому пониманию, что внутри этой женщины зарождается жизнь, которая является продолжением его собственной жизни. Жизнь молодая и беззащитная. Ребенок. Сын. Илир чувствовал его, впитывал его жизнь, его тоску, одиночество, страх, голод. Сколько гнезд дикого Наследия Илир уничтожил лично? Сколько женщин, в чреве которых развивались голодные твари, сжирая своих матерей прежде, чем появятся на свет? Нет, сейчас Илир не хотел думать об этом. Он не такой. Его воспитала Мать, вложила ему в сердце необходимые базисы, восприятия. И его ребенок… он будет другим. Его продолжение. Его жизнь после смерти. Его собственное наследие.