Эдвард Ли - Тератолог Страница 9

Вымещая досаду на заднице Билли, он наклонился над плечом монстра и посмотрел на мать Анжелину. Несмотря на очевидную муку, глаза у той горели извращенной страстью. Широко растянутый рот едва вмещал неестественных размеров половой орган Билли.

— Бьюсь об заклад, тебе сейчас кажется, что ты в аду, — сказал Фэррингтон, все глубже толкая член в зад Билли. Тот одновременно вгонял свой в горло матери Анжелине.

— Но, конечно же, это не ад. Это — Земля. Земля, созданная твоим Богом. И этот демон — одно из его творений. Покажи нам сейчас свой альтруизм. Посмотрим, как маленькая божья шлюшка продемонстрирует свое человеколюбие члену моего прекрасного монстра…

Фэррингтон принялся трахать Билли еще жестче, и вскоре монстр уже бурно кончал в обесчещенное горло монашки. Семя, пузырясь, хлынуло у нее изо рта, потекло по подбородку и между ее гигантских грудей. Фэррингтон вытащил член из прямой кишки Билли, в то время как монстр выжимал остатки своего дурного семени на морщинистый лоб монашки. Взяв свой скользкий от дерьма пенис в руку, миллиардер сжал голову монашки и втиснул его ей в рот. Ему потребовалась всего пара толчков, чтобы тоже кончить. Когда первые судороги оргазма стали рваться наружу, он извлек пенис у нее изо рта, оставив на губах следы фекальных масс монстра. Затем нацелил член ей между глаз и окатил ее лицо семенем.

— Сие есть Тело Мое… Сия есть Кровь Моя! — верещал он, пока его пенис побрызгивал струями теплого семени ей на щеки и ресницы. Затем они с Билли принялись мочиться на тело женщины. Золотой дождь обрушился на нее крестильной водой. Билли протянул свою огромную ручищу и сжал матери Анжелине челюсть, заставив открыть рот как можно шире, чтобы Фэррингтон мог попасть струей ей в горло.

— Покажись! Покажись мне! Сколько рабов твоих придется мне унизить, прежде чем ты явишься мне? — кричал миллиардер в пустоту, окатывая при этом пожилую монашку мочой. Он не заметил, как Майклз подкрался сзади, пока не почувствовал у себя на плечах его грубые руки.

— Ваши гости прибыли.

— Что? А, журналисты…

— Да. Мы должны привести вас в порядок и подготовить.

Майклз наклонился и слизнул остатки семени и фекалий с члена своего хозяина. Дабы не остаться в стороне, Билли протянул руку и выдернул огромные груди монашки из латексного бюстье, сжал их так крепко, что те посинели. Затем поднял ее за них с пола, едва не оторвав гигантские молочные железы от грудной клетки. Потом слизал семя, фекалии и мочу с ее лица языком длинным и толстым, как морской огурец. Майклз посмотрел на отвратительного урода, который ухмылялся Фэррингтону, словно ожидая одобрения за это маленькую демонстрацию любви, и с отвращением покачал головой. Затем повернулся, сопроводил своего умалишенного хозяина из комнаты и повел его по коридору.

— Не понимаю вас, сэр. Что вы находите в этих чудовищах? И к чему эта одержимость Богом? Что у этой парочки общего?

Майклз был явно встревожен увиденным.

— Эти уродцы являются лишь средством для достижения цели, Майклз.

— Какой цели? Вы хотите унизить церковь?

— Разве ты не видишь? Я хочу постичь Бога, узурпировать его власть. Я не единственный, кто утверждает, что познать Бога можно лишь через его работу, через его творения. Буддисты созерцают чудеса природы, ручьи и цветы. Ученые исследуют стихийные бедствия и необъятные просторы внутреннего и внешнего космоса. Изучают наиболее впечатляющий аспект создания. Я тоже его изучаю. Все, от нуклеотидов до квазаров. Я проводил в тибетских монастырях долгие часы, наблюдая, как снежинки оседают на склонах холмов. И да, это зрелище вызывало у меня благоговение. Как и у всех остальных, тупое благоговение. Но я пришел к более глубокому пониманию совершенства. Поэтому сейчас изучаю не идеальные творения Бога, а те, что с изъянами. Изучаю его ошибки.

Он жестом показал на Бетти, которая только что покинула раздевалку возле бассейна и, извиваясь студенистым телом, двигалась по коридору к своей комнате. Ее до безобразия жирное туловище, словно в знак протеста, бугрилось и собиралось складками, когда она ползла, сокращаясь и вытягиваясь словно червь.

— А как можно познать творения божьи лучше, чем в библейском смысле?

— Эту часть, по-моему, я понимаю. Но что насчет священников и монахинь?

— О, это ты поймешь довольно скоро.

Когда они проходили мимо апартаментов ангелов, Джон Фэррингтон, остановившись, уставился на дверь.

— Сэр, у нас гости. Мы не можем заставлять их ждать.

Голос Фэррингтона звучал словно издалека. В глазах у него, казалось, стояли слезы.

— Почему они не любят меня, Майклз? Почему?

3

Джеймс Брайант и Ричард Уэстмор сидели на кожаном диване, невероятно огромном и мягком, как крайняя плоть пениса. Они смотрели на мраморные полы, блестевшие, как стекло, на стены с искусственным покрытием, отделанные красным деревом. На огромную круглую крышу из витражного стекла. На твердый гранит, нержавеющую сталь, шероховатый мрамор. На мебель из дуба, из вишневого и розового дерева, которая больше походила на произведения искусства, чем на предметы интерьера. В помещении все было совершенно новым и дорогим. Брайант сразу же заметил, что в комнате нет ни одной фотографии или личной вещи. Он ожидал увидеть обязательный портрет над камином, но комната была полностью лишена индивидуальности. Здесь мог жить кто угодно. Кто угодно, обладающий девятизначным капиталом.

— Полагаю, это парень не очень любит антиквариат, хм? — сказал Уэстмор и принялся фотографировать комнату.

— В другой ситуации я решил бы, что он купил всю эту мебель перед нашим приездом. Она даже пахнет, как новая, — отозвался Брайант.

— И к тому же чертовски неудобная! — проворчал Уэстмор, едва не выпав из мраморного, с ручной резьбой кресла без подушки и со спинкой, которая была выше головы обычного человека.

Брайант собирался что-то ответить, когда его уши уловили какое-то движение в коридоре.

Уэстмор и Брайант повернулись и посмотрели в главный холл, где Майклз силой тащил вверх по лестнице какого-то высокого, хорошо сложенного и совершенно голого джентльмена. Мужчина был явно расстроен и продолжал что-то выкрикивать — что-то про ангелов. Что-то вроде «Почему ангелы меня не любят?» Наконец, голый безумец, обливаясь слезами, рухнул в объятья Майклза и позволил отвести себя вверх по лестнице в одну из многочисленных спален на втором этаже.

— Тебе не кажется, что… — начал Уэстмор.

— Надеюсь, что это не так, — предположил Брайант, в недоумении качая головой. — Если это Фэррингтон, то мы имеем дело с полным психом.