Евгения Федорова - Эффект отражения (СИ) Страница 9

— Есть счеты, львенок, которые нельзя забывать, — вздохнул Горден, прибавляя шагу. — Я делаю все это потому, что ты — мой крестник. А теперь, Паша, помолчи, пожалуйста! Просто делай, что я говорю…

— Я вас не знаю, — запротестовал Кранц. — Вы видимо что-то перепутали!

Он остановился. Берег кончился, они вышли на проселочную дорогу. Впереди маячил забор, ворота и будка охраны. За ней черными глыбами горбилось несколько машин.

— Ведь мать с отцом развелись, у меня никакого отца не было, ни обычного, ни крестного!

— Помолчи, — дернув плечом, зло прошипел Горден.

И тут что-то протяжно свистнуло совсем рядом, Павел почувствовал толчок в плечо, но даже не упал, лишь пошатнулся, повернулся, вглядываясь в темноту, но ничего не видел.

Горден оказался рядом, ударил по щекам, пытаясь привести в чувства, потащил, заставляя снова бежать, а потом помог сесть в машину.

— Держись, парень, все будет хорошо, — говорил он, гоня джип по ухабам, а Павел от чего-то рассеяно смотрел в окно, и все думал, что если рассвет наступит когда-нибудь, если только он увидит, как расцветут серым дыханием утра облака на горизонте, вот тогда уж точно все будет хорошо. И он будет вспоминать, как тонул в полном черноты багажнике машины и посмеиваться. Ведь ему будет, что вспомнить. А когда он проснется в своей постели — а он обязательно проснется в обнимку с мягкой подушкой — то запишет этот сон весь в подробностях. Ведь это точно сон. В жизни так не бывает, чтобы из плеча торчала железка, а ему было все равно. Совсем не больно.

— Не волнуйся, — успокоившись, улыбнулся Павел. — Это все сон. Со мной все хорошо. И этого тоже нет.

— Не хочу тебя разочаровывать, — озабочено сказал Горден, выезжая на асфальт, — но у тебя из плеча торчит арбалетная стрела. При этом, львенок, у тебя нет Зеркала и это смертельно опасно. Удивительно, что тебя насквозь не прошило, ведь в упор почти стреляли…

Павел осторожно потрогал арбалетный болт, нащупал жесткое оперение и что-то горячее, липкое под тем местом, где стрела вошла в его тело.

— Да что же это за ночь такая?! — раздражено спросил он и попытался выдернуть болт, но внезапно обрушившаяся боль заставила его вжаться в кресло и застонать.

— Что ты творишь?! — заорал на него Горден. — Сиди смирно!

Знакомое оцепенение охватило тело, боль мигом утихла.

— Нет, определенно, не такого отца я себе хотел, — глухо сказал Павел. — Чтобы все время на меня орал…

— Родственников не выбираем, — улыбнулся Горден. — Ничего, ты привыкнешь. Я такой злобный только когда мертв.

— И частенько? — полюбопытствовал Павел.

— Не так, чтобы очень, — отозвался Горден. — И частить не хотелось бы.

Они помолчали.

— Мне может нужно помощь оказать первую? — поинтересовался Кранц и сам удивился тому, с каким равнодушием спрашивает. Страха больше не было, словно бы его вырвали из тела.

— Ничего не надо сейчас трогать, — помотал головой крестный. — Болт в ране закрывает обильное кровотечение, ты главное его не трогай, чтобы он сосуд близкий не перебил случайно.

— Ты обещал, что ответишь на мои вопросы, — вяло припомнил Павел. — Тогда скажи мне, зачем нужно убивать Павла Кранца, аспиранта кафедры генетики?

— Если тебя просто убить, — ты перестанешь представлять опасность. — А если правильно убить, то ты станешь отличным Зеркалом.

— Да что за Зеркало такое?! — не сдержался Павел. — Зеркала, о которых я знаю, делают из стекла!

— Это смотря для каких целей делать зеркало, — Горден включил фары дальнего света — дорога была совсем пустой. — Например, чтобы жить вечно, одного стекла будет мало.

Чтобы сделать Зеркало, тебя лишат души, тело твое привяжут к телу мага, а запас жизненной силы, времени и энергии отдадут в его полное распоряжение. Ты станешь его страховкой, его защитником, способом пережить любую беду. Если опасность будет слишком большой, твое тело умрет, а связь исчезнет. Тогда говорят, что Зеркало разбилось. Маг остается снова лишь с тем, что у него было у самого. И можно смело идти заказывать другое зеркало.

— Это же убийство, — растерянно сказал Павел. — И ты убийца, ведь у тебя тоже есть Зеркало…

— Есть, — не стал отпираться Горден. — Если бы не было, мое тело лежало бы там, во дворе, где ты воткнул в меня нож. Я могу контролировать степень нагрузки на зеркало, если я сгружу сейчас на него все… что ощущаю, что со мной происходит, оно расколется.

Он посмотрел на крестника усталыми, ввалившимися глазами.

— Но я держусь сам, капля за каплей забирая лишь то, что мне необходимо, чтобы добраться до места, где мне помогут. И тебе помогут.

— Ты ни чем не лучше их, — обреченно сказал Кранц. — Тех, кто хочет убить меня или сделать из меня Зеркало. И никакой ты мне не крестный, знать тебя не желаю! Пока тебя не было, моя жизнь была нор-маль-ной! А стоило тебе возникнуть, и вот! Подумать только, что ночью произошло! Я столько раз был на волосок от смерти! Ты — никто!

Павел попытался на полном ходу открыть дверь, уже плохо соображая от пережитых потрясений и усталости, но умная иномарка заблокировала замки.

— А я ведь велел тебе сидеть смирно, — лукаво напомнил Горден. — Ты, мой львенок, непростой мальчик оказывается!

— Не зови меня так! — заорал Павел. — У меня есть имя!

— Тише, тише, спокойнее, мы же взрослые люди, — Горден, не сбросив скорость, вошел в крутой поворот, и Кранца бросило на дверь. От боли он снова застонал.

— Успокойся, Павел, — ласково сказал Горден. — Все еще будет хорошо и мы с тобой посмеемся над событиями прошлой ночи. Ведь не часто тебе выпадало убивать своего крестного!

— Как ты можешь? — с тоской спросил Павел. — После всего, что произошло. Если верить вам на слово… вы спасали меня… и Белла, и этот старик, они погибли в той машине, утонули, а ты улыбаешься и смеешься…

— Если они и погибли, то также, как я, — невесело отозвался Горден. — У старика Сиковски вообще система Зеркал по всему миру, спрятана в пещерах и подвалах так, что ни в жизнь не отыскать! Этот хрыч бессмертен, даже не представляю, сколько тысяч лет он прожил…

— Не бывает!..

Острая боль в ране заставила Павла замолчать. Машина свернула и остановилась. Внезапно окутавший их яркий свет ослепил.

Горден распахнул дверь, и в салон ворвался раскаленный, сухой воздух.

— Выходи, крестник, дальше пешком придется пройти — машина в те места, куда нам надо, не доедет.

Павел неуклюже выбрался из машины, щурясь от ярчайшего света, изливающегося с неба, и морщась от ноющей боли в плече. Ноги утонули в песке, воздух показался спертым, неподвижным.